Строчки казались нагромождением букв.
Может, я сглупила, отказавшись от помощи Тамлина? Могла бы засунуть свою гордость куда подальше и попросить его написать короткое письмо. Несколько минут — и письмо было бы готово. Естественно, никаких предостережений и даже намеков. Просто сообщение, что я жива и здорова. Если у Тамлина были занятия поважнее, зачем он тогда прокрался в кабинет, напугал меня и предложил помощь с письмом? И предлагал он вполне искренне, без малейшей насмешки.
Где-то пробили часы.
Вот еще один мой недостаток: я не умела определять время. В нашей хижине я прекрасно обходилась без часов… Я сидела, терла себе лоб и думала о собственной глупости. С чего я пожалела Тамлина — одинокого, угрюмого фэйри? Напридумала, что у нас с ним есть общее понимание заботы о других. Что́ ему до моего понимания? Разве способна никчемная, неграмотная девчонка мыслить так же, как он? Пусть бы сам врачевал свою покусанную руку. Или слуг позвал бы. И с чего я взяла, что кто-то — человек или фэйри — способен понять, во что превратилась моя жизнь за эти годы и во что превратилась я сама?
Время шло. Время плевало на то, что я не умею определять его по часам.
Даже если фэйри и не способны врать, они вполне могут о чем-то умалчивать и что-то недоговаривать. Я убедилась: Тамлин, Ласэн и Асилла отвечали далеко не на все мои вопросы, некоторые вообще пропускали мимо ушей. Ничего. Пусть я читаю по слогам и почти не умею писать, мозгами судьба меня не обидела. Я решила, что должна как можно больше узнать о таинственной болезни, поразившей земли фэйри. Полезными будут любые сведения. Нужно узнать, откуда она появилась, в чем еще проявляется, кроме ослабления магии, и, главное, — чем опасна для людей. Мне будет чем заняться в ближайшее время.
Возможно, фэйри все-таки что-то знают о забытых лазейках в их проклятом Соглашении. Наверняка есть способ по-иному выплатить мой долг. И тогда я смогу вернуться домой и без всяких писем предостеречь мою семью о болезни… Нужно рискнуть.
Ласэна я нашла в его комнате. У себя на карте я пометила, где она находится: на втором этаже, в дальнем крыле. Но вначале я обошла все прочие места, где он мог быть, и, лишь убедившись, что его нигде нет, отправилась сюда и остановилась перед белой двустворчатой дверью.
— Входи, дитя человеческое, — ответил Ласэн, услышав мой стук.
Наверное, обостренный фэйский слух уловил мое сопение. А может, металлический глаз умел видеть сквозь двери.
Я вошла. Его комната напоминала мою, только краски здесь были другими: в основном оранжевый, красный и золотистый цвета с легкими оттенками зеленого и коричневого. Совсем как в осеннем лесу. Но если в моей комнате преобладали мягкость и изящество, здесь меня встретила мужская суровость. У окна вместо красивого столика, за которым я завтракала, стоял большой обшарпанный стол, заваленный оружием. За ним Ласэн и сидел в одной лишь белой рубашке и облегающих штанах. Его волосы разметались по плечам, словно пламя костра. Титул посланца не мешал Ласэну оставаться воином.
— Я нигде тебя не видела. Вот подумала, что ты у себя, — сказала я, вставая у двери.
— Пришлось съездить на северную границу, остудить несколько излишне горячих голов. Обычное ремесло посланца, — усмехнулся Ласэн, откладывая большой охотничий нож, который он чистил. — Вернувшись, услышал вашу милую беседу и, не смея вклиниваться, поспешил сюда. Но я рад, что ты наконец-то выказала мне свое расположение. По крайней мере, в твоем списке будущих жертв я занимаю не самое первое место.
Я недоуменно посмотрела на него. Он пожал плечами:
— Смотрю, ты настолько очаровала Тамлина, что он спровадил меня на северную границу. Хорошо голову не оторвал. Что ж, прими мою благодарность за сорванную трапезу, которая обещала быть вполне миролюбивой. К счастью для меня, в западной части лесов возникла небольшая заварушка, и мой бедный друг отправился туда, ибо только он может ее устранить должным образом. Странно, что он тебе не встретился на пути сюда.
Хвала забытым богам за их скромное милосердие.
— Про какую заварушку ты говоришь? — осторожно спросила я.
Ласэн снова пожал плечами, но я заметила, как он напрягся.
— Да все как обычно: мерзкие твари, коих здесь быть не должно, попытались корчить из себя хозяев.
Отлично. Значит, Тамлин уехал и не вклинится в мою задумку. Еще один маленький подарок, неизвестно чей.
Тщательно подбирая каждое слово, я сказала Ласэну:
— Меня восхищает, что ты рассказываешь мне такие подробности. Жаль только, что ты не из породы суриелей. Если тебя поймать в ловушку, нужных сведений из тебя все равно не вытянешь.
Поначалу Ласэн лишь моргал. Потом скривил рот, а его металлический глаз сощурился и уставился на меня.
— Думаю, ты все равно не расскажешь мне, какие сведения собиралась вытягивать.
— У тебя свои тайны, у меня — свои, — осторожно напомнила ему я.
Сомневаюсь, чтобы Ласэн разоткровенничался, скажи я ему правду.
— Но если бы ты был суриелем, — с нарочитой медлительностью продолжала я, дабы он понял каждое мое слово, — каким способом я смогла бы заманить тебя в ловушку?
Ласэн принялся разглядывать свои ногти. Я не знала, как он поведет себя дальше. Вдруг наотрез откажется говорить? Или пойдет к Тамлину и заложит меня?
К моему удивлению, он заговорил:
— Будь я суриелем, я бы питал слабость к молодым березнякам в западной части лесов и к свежей курятине. Моя алчность сделала бы меня слепым к ловушкам с двойной петлей, которые ты расставила бы в рощице. Я бы не заметил, как мои ноги запутались бы в такой ловушке.
Я хмыкнула, не решаясь спросить причину его неожиданной словоохотливости. Возможно, он рассчитывал, что я попытаюсь поймать суриеля и это оборвет мою жизнь.
— Но ты мне больше нравишься в облике фэйского аристократа, — сказала я.
Усмешка Ласэна была недолгой.
— Будь я настолько безумен и глуп, чтобы отправиться ловить суриеля, я бы прихватил с собой лук и стрелы, а также нож вроде этого.
Он вложил вычищенный охотничий нож в кожаные ножны и подвинул на край стола. Итак, мне предлагали оружие. Уже что-то.
— Узнав от суриеля все, что мне нужно, я бы освободил его из ловушки, после чего со всех ног бросился бы к ближайшему ручью. Суриели терпеть не могут проточной воды.
— Но ты умный и здравомыслящий фэец. Поэтому останешься в своей комнате и найдешь чем заняться.
— Я бы ненароком отправился на охоту. При моем сверхостром слухе я бы проявил некоторое великодушие, прислушиваясь, не завопит ли кто в западной части лесов, зовя на помощь. К счастью, я не предлагал тебе охотиться на суриеля, поскольку Тамлин вспорол бы живот каждому, кто расскажет тебе об особенностях поимки суриеля. Но дома я не останусь, поскольку собирался на охоту. Это тоже хорошо. Если обнаружится, что я тебе помогаю, нас ждет ад кромешный, и уже не в лесу, а здесь. Надеюсь, твои тайны стоят того, чтобы рискнуть жизнью.
Последние слова он произнес со своей обычной ухмылкой, но в ней я уловила предостережение.
Я получила сведения с довеском в виде загадки.
— Хорошо, что у тебя сверхострый слух, поскольку я умею держать рот сверхзакрытым.
Я взяла охотничий нож. Оставалось зайти к себе в комнату за луком и стрелами.
— А ты мне начинаешь нравиться… хотя я и помню, кто убил моего друга.
Глава 14
«Западная часть лесов. Роща с молодым березняком. Свежая курятина. Ловушка с двойной петлей. Бежать к ближайшему ручью».
Я шла, мысленно повторяя все, что узнала от Ласэна. Выйдя из дома, я миновала сады, пересекла холмы, поросшие густыми травами, несколько ручьев с прозрачной водой и двинулась дальше, к кромке лесов. Никто не пытался меня задержать. Никто даже не видел, как я выходила из дому с луком и стрелами. Нож Ласэна я прицепила к поясу. На плече у меня висел мешок с двумя курами, которым недавно свернули шеи, — их я украла на кухне. Там же прихватила еще один нож и спрятала в голенище сапога.
Места, где я шла, были такими же пустынными, как само поместье. Правда, краешком глаза я улавливала какое-то мелькание. Но стоило обернуться, и оно превращалось в обыкновенные солнечные блики на водной глади пруда или в лучики солнца, пробивающиеся сквозь густую листву деревьев. У подножия довольно высокого холма блестел большой пруд. Проходя мимо, я увидела четыре сверкающие женские головы, высунувшиеся из воды. Мне не почудилось; головы внимательно наблюдали за мною. Я прибавила шагу.
Западный край леса приветствовал меня птичьим щебетанием. В кустах шуршали мелкие зверюшки. Вряд ли Ласэн ездил сюда верхом. Дорог и даже дорожек здесь не было. Дубы, вязы и буки стояли плотной стеной, их кроны сплетались в один плотный зеленый ковер, загораживая солнечный свет. Густой мох, покрывающий землю, гасил мои шаги.
Лес не просто старый, он — древний. И живой. Я чувствовала это всей душой, но не смогла бы объяснить словами. Целых пять столетий здесь не ступала нога человека. Наверное, я — первая, кто оказался под густым пологом этого леса. Пахло весенними листьями и влажным перегноем.
Березняк. Проточная вода. Я шла дальше, стараясь дышать бесшумно. Ночью в лесу очень опасно. В моем распоряжении всего несколько часов светлого времени, потом начнет темнеть.
Но богге подкрадывался к нам и при свете дня.
Богге больше нет. Тамлин его убил. Сам Тамлин промышлял сейчас совсем в других местах, и я старалась не думать, с кем или чем он там разбирался. Мне вспомнилась карта на фреске: эти земли относились к Двору весны. Подчинялся ли Тамлин верховному правителю Двора весны и в какой степени? И не правитель ли вырвал у Ласэна глаз? Может, не он, а его жена? «Она», о которой со страхом упомянул Ласэн. Возможно, эта особа умела нагнать страху даже на фэйскую знать. О подобных вещах лучше думать у себя в комнате, но никак не в лесу. Усилием воли я прогнала дурные мысли.
Я старалась ступать и дышать бесшумно, а глаза и уши держать предельно открытыми. Пусть у меня полно недостатков, охотиться я не разучилась. А ответы, которые я рассчитывала получить, стоили риска.