Я жадно вглядывалась, обращая внимание на каждую мелочь. Тем временем карета остановилась возле особняка, стены которого были отделаны мрамором. Солнце сверкало на изгибах его крыши, выкрашенной в красивый изумрудный цвет. Дом лишь немного уступал поместью Тамлина.
К карете подошли слуги. Естественно, никого из них я не знала и знать не могла, а потому сделала равнодушно-надменное лицо. Лакей открыл дверцу и подал мне руку, помогая выйти из кареты.
Человек. Передо мной стоял настоящий человек с круглыми ушами и румяным мясистым лицом. И одежда на нем тоже была человеческая.
Я попала в мир людей. Слуги показались мне шумными и суетливыми, в них не было ни капли невозмутимой молчаливости слуг в доме Тамлина. Несовершенные, неуклюжие создания из плоти и крови.
Слуги с любопытством разглядывали меня, но держались на почтительном расстоянии. Может, я казалась им слишком важной персоной? Тем временем входные двери особняка распахнулись.
Своих сестер я узнала раньше, чем они меня увидели. Оправляя роскошные дорогие платья, они спешили к карете. Даже издали было заметно изумление на их лицах. Позолоченные стенки кареты действовали на моих сестер завораживающе.
У меня сдавило грудь. Тамлин говорил, что он позаботился о моей семье, но все это…
Неста сделала глубокий реверанс. Элайна тоже.
— Добро пожаловать в наш дом, — с оттенком зависти произнесла Неста, упираясь глазами в землю. — Госпожа…
Я не выдержала и громко расхохоталась:
— Неста, это же я!
Старшая сестра превратилась в статую. Я снова засмеялась:
— Вы что, не узнали младшей сестры?
— Фейра?! — воскликнула Элайна. Она хотела броситься ко мне, но не решилась. — А что с тетушкой Риппелией? Она… умерла?
Согласно истории, придуманной Тамлином, я уехала, чтобы ухаживать за богатой троюродной теткой.
Я медленно кивнула. Неста оглядела мой наряд, затем снова уставилась на роскошную карету. Жемчужины, вплетенные в ее золотисто-каштановые волосы, красиво переливались на солнце.
— Значит, все свое состояние она оставила тебе, — растерянно произнесла Неста.
Она не спрашивала. Она утверждала.
— Фейра, ты должна была поставить нас в известность! — заявила Элайна, продолжая глазеть на карету. — Бедняжка! Тебе пришлось переживать все это в одиночку. Я представляю, как расстроится наш отец, когда узнает, что не успел проститься с троюродной сестрой.
Казалось бы, простые события, привычные в мире людей: умирающие родственники, оставляемое ими наследство, огорчения живых, не успевших проститься. И тем не менее невидимая ноша, давившая мне на плечи, исчезла. Вот что, оказывается, волновало моих близких. Вот что было значимо для них.
— Ты какая-то… непривычно тихая, — сказала Неста.
Она не поцеловала меня. Не пожала руки. Даже не подошла близко. Я успела забыть ее холодные, проницательные глаза. Чувствовалось, Несту природа сотворила не из плоти и крови, а из чего-то более прочного и сильного. Она и раньше отличалась от окружающих людей. Теперь, изменившись сама, я лучше это понимала.
— Просто я… рада, что ваша жизнь так разительно изменилась в лучшую сторону, — выдавила я. — Как это случилось?
Магический покров сделал кучера совершенно похожим на человека. Никакой маски на лице. Он слез с козел и передавал лакеям дорожные сундуки. Я и не знала, что Тамлин отправил меня со столь обильным «приданым».
В отличие от Несты, Элайна лучезарно улыбалась.
— Разве ты не получала наших писем? — удивилась она.
Она не помнила, а может, и не знала, что их письма я могла бы лишь прочесть, и то с трудом. А написать ответ… Я покачала головой. Элайна пробормотала: «Совести нет у этих курьеров. Только деньги берут».
— Ты не поверишь! — продолжала она. — Не прошло и недели с тех пор, как ты отправилась к тетушке Риппелии, а к нам вдруг явился незнакомец. Он сказал, что слышал о блестящих коммерческих способностях нашего отца, к которому и приехал за помощью. Этот человек сказал, что у него есть деньги и он хочет, чтобы наш отец разместил их там, где они принесут наибольшую прибыль. Вначале отец думал, будто кто-то решил зло над ним пошутить, и отнекивался. Незнакомец настаивал. Представляешь, за одно только отцовское согласие он привез нам сундучок золота! Отец нехотя согласился. Через месяц он удвоил деньги незнакомца, а потом богатство потекло к нам рекой… Я же тебе самого интересного не сказала! Оказывается, нашего отца обманули, сообщив о гибели кораблей. Все три корабля доплыли до Бхарата и стояли там, нагруженные добром. А за эти годы и ткани, и пряности еще выросли в цене.
«Дурочка ты, Элайна», — подумала я, снова ощущая пустоту в душе. Знала бы ты, моя средняя сестричка, кто осыпал вас золотом. Честно говоря, до приезда сюда я думала, что Тамлин просто обеспечил отцу и сестрам сносную деревенскую жизнь.
— Ты ошеломлена? — спросила Элайна, беря меня под руку. — Вот и мы тогда стояли с разинутыми ртами. А теперь пошли в дом. Мы не знали о твоем приезде и не приготовили тебе комнату. Честно говоря, мы думали, что ты еще не один месяц пробудешь у старой бедняжки Риппелии. Но ничего. У нас предостаточно свободных комнат. Выбирай любую. Если захочешь, можешь каждую ночь спать в новой комнате!
Я оглянулась на Несту. Та внимательно смотрела на меня, и по ее лицу невозможно было определить, рада она моему возвращению или же ей все равно. Главное, она не вышла за Тимаса Мандрэ.
— Отец упадет в обморок от неожиданности, когда тебя увидит, — продолжала болтать Элайна, ведя меня по лестнице к дверям особняка. — А потом наверняка закатит торжество в честь твоего возвращения.
Неста поднималась вслед за нами, по-прежнему спокойная и отрешенная. Меня не занимало, какие мысли сейчас кружатся в ее голове. Может, я должна была изобразить бурную радость по поводу того, что мои близкие без меня не умерли с голоду? Или возмутиться, что к ним на порог явилась удача? Возможно, об этом и думала Неста.
Цокот копыт заставил меня обернуться. Карета медленно тронулась в обратный путь — туда, где остался мой настоящий дом. К Тамлину. Я едва удержалась, чтобы не броситься вслед за нею.
Тамлин признался мне в любви. Я ощутила истинность его слов даже раньше, чем их услышала. Мне сказала об этом ночь наших любовных слияний. Тамлину не хотелось расставаться со мной — он отправил меня в мир людей ради моей же безопасности, освободил от всего, что налагало на меня Соглашение. Притианию ожидали сильные бури; настолько сильные и жестокие, что даже верховному правителю сложно выстоять. Я должна остаться здесь. Это единственное мудрое решение. Однако на душе у меня царил мрак. Я не могла побороть ощущения, что сделала ужасную, непростительную ошибку, уехав. Тамлин мог приказывать что угодно, но я помнила слова суриеля: «Оставайся с верховным правителем». Вряд ли суриель хотел меня погубить, ведь я спасла его от нагов.
Но мне пришлось отбросить все мысли об оставленном мире. Навстречу уже шел плачущий отец. Элайна оказалась права: он объявил, что обязательно устроит пышный бал в честь моего возвращения… Я целиком выполнила обещание, когда-то данное умирающей матери. Я освободилась от дальнейших обязательств перед близкими, которые теперь купались в богатстве… но на сердце становилось все тяжелее. Его накрыло мрачной тенью, и она лишь разрасталась.
Глава 29
Я легко сочинила историю о моей жизни у тетушки Риппелии. Старушка обожала книги и заставляла меня читать ей вслух. Попутно она давала мне уроки хороших манер и сетовала, что я не попала к ней раньше. Две недели назад она тихо скончалась во сне, оставив мне в наследство все свое состояние.
А состояние, надо сказать, оказалось внушительным. В сундуках, которые приехали вместе со мной, лежали не только наряды. Некоторые были доверху набиты золотом и драгоценными камнями. Помимо обработанных самоцветов, сундуки изобиловали крупными необработанными камнями. Того, что я привезла, хватило бы на тысячу особняков.
Отец сразу же взялся за составление описи привезенных богатств и заперся у себя в кабинете. Окна кабинета выходили в сад, где я сейчас сидела с Элайной, любуясь цветами. Слушая ее болтовню, я украдкой наблюдала за отцом. Перед ним стояли весы, на которых он взвешивал громадный необработанный рубин величиной с утиное яйцо. В отцовских глазах снова появился блеск жизни, движения утратили былую вялость. Таким он был когда-то, пока не разорился. А еще — он теперь почти не хромал. Я спросила у Элайны, кто и чем помог его ноге, и сестра рассказала еще одну «чудесную» историю о каком-то врачевателе, появившемся из ниоткуда. Он снабдил отца мазью и целебным снадобьем, наотрез отказавшись брать деньги… За одно это я была навеки благодарна Тамлину.
И куда только девались сгорбленные плечи и глаза, подернутые старческой пеленой! Отец постоянно улыбался, громко смеялся и возился с Элайной, как с маленькой. Ей это очень нравилось. Поведение Несты не изменилось. Она лишь наблюдала за отцом и сестрой, отвечая на вопросы Элайны одним-двумя словами.
Рука Элайны, обтянутая изящной перчаткой, указала на клумбу, где росли пурпурно-белые цветы.
— Это тюльпаны, — с гордостью сказала сестра. — Их луковицы привезли нам прямо с континента, с тюльпановых полей. Отец обещал на следующий год свозить меня туда. По его словам, это надо видеть. Представляешь, поля тянутся на целые лиги, а на них — сплошные тюльпаны.
Пальчики Элайны коснулись темной, удобренной земли. Она своими руками вырастила уголок сада под окнами отцовского кабинета, сама выбирала цветы и кустарники, сама их сажала, подрезала, поливала и пропалывала. Слугам запретили притрагиваться к ее сокровищам.
Правда, Элайна позволяла им подносить тяжелые ведра с водой и наполнять ее красивую серебряную лейку. Видела бы она роскошные сады вокруг дома Тамлина. Цветы Двора весны не знали увядания. Я представила, как удивилась бы Элайна. Может, даже заплакала бы от зависти.