Мой живот превратился в комок сплошной боли.
— Мне даже не надо заглядывать тебе в мозги, чтобы это знать. Достаточно было взглянуть на тебя и твою руку. Ты и сама догадываешься.
Ризанд снова опустился передо мной на корточки.
— Догадываешься, что умираешь, — шепотом договорил он.
У меня защипало в глазах. Я не просто сжала губы — я втянула их в рот.
— И долго еще ты собираешься тешить себя надеждами, что кто-то тебе поможет, кроме меня?
Я смотрела на него, стараясь вложить в своей взгляд всю ненависть, какую испытывала к этому чудовищу. Не кто иной, как Ризанд, был виновником всего, что случилось. Он рассказал Амаранте про Клеру. Он заставил Тамлина унижаться и просить о пощаде.
— Что скажешь?
— Убирайся в ад! — оскалив зубы, бросила я.
Пальцы Ризанда молниеносно схватились за обломок кости в моей руке и слегка повернули. Из моего воспаленного горла вырвался отчаянный вопль. Мир становился то совершенно черным, то ослепительно-белым, то пронзительно-красным. Я пыталась вырваться, но Ризанд держал крепко. Он повернул обломок еще раз и лишь тогда выпустил мою несчастную руку.
Меня прошиб пот. Я всхлипывала от собственного бессилия, но, увидев довольную ухмылку Ризанда, плюнула ему в лицо.
Он лишь улыбнулся, встал и рукавом черного камзола вытер щеку.
— Я в последний раз предлагаю тебе помощь, — сказал Ризанд, отходя к двери. — Когда уйду, со мной уйдет и мое предложение.
Я снова плюнула.
— Не удивлюсь, если ты и смерти плюнешь в лицо, когда она явится за тобой, — покачав головой, сказал Ризанд.
Вокруг него заклубилась тьма. Очертания его фигуры начали размываться, смешиваясь с вечной ночью.
Возможно, слова Ризанда — наглое вранье и сказаны с единственной целью: заставить меня согласиться на его предложение. Или… страшная правда, и мне действительно грозила смерть. От сделанного выбора зависела моя жизнь. И не только моя. Вдруг Ласэн не сможет прийти… или придет слишком поздно?
Я умирала. Ризанд лишь подтвердил то, что я и сама чувствовала, но в чем отчаянно не хотела признаваться. Ласэн и в прошлом неверно оценивал мои возможности. Он никогда по-настоящему не понимал разницы между возможностями человека и фэйри. Ласэн отправил меня охотиться на суриеля с луком, стрелами и несколькими ножами. И когда я позвала на помощь, он мешкал, думая наверное, что справлюсь сама. Возможно, сейчас ему вообще не до меня. Они все боятся Амаранты. Или он не понимает, насколько опасна моя рана. Ласэн может опоздать с помощью на день, на час и даже на минуту.
Белое, с легким голубоватым оттенком лицо Ризанда начало темнеть, превращаясь в тень.
— Подожди!
Тьма, окружавшая его, замерла. Я делала это ради Тамлина… ради моего Тамлина. Чтобы его освободить, я была готова продать душу и отказаться от всего, что у меня есть.
— Подожди, — повторила я.
Тьма исчезла.
— Я тебя слушаю, — улыбнулся Ризанд.
— Всего две недели? — спросила я, стараясь задрать голову повыше.
— Всего две недели, — промурлыкал он, снова опускаясь передо мной на корточки. — Всего лишь две крошечных недельки каждый месяц. Большего мне от тебя не требуется.
— А какие твои… условия? — спросила я, борясь с подступающим головокружением.
Ризанд поправил лацкан камзола.
— Зачем же ты лишаешь меня удовольствия? Если я все расскажу заранее, наше с тобой… общение превратится в скуку.
Я посмотрела на свою изуродованную руку. Ласэн может больше не прийти сюда. Не захочет рисковать жизнью. Он и так уже получил двадцать плетей за подсказку мне. А если лекари Амаранты отрежут мне половину или даже всю руку…
Неста сделала бы то же самое, спасая меня или Элайну. А сколько сделал для меня и моих близких Тамлин. Пусть он и соврал мне насчет условий Соглашения, но ведь спас меня от нагов. Спас от Амаранты, отправив в мир людей.
Я старалась не думать о всей тяжести нового уговора, в который влезала. Иначе откажусь и все испорчу.
— Пять дней, — сказала я, поднимая глаза на Ризанда.
— Никак ты решила поторговаться? — тихо засмеялся он. — Десять.
— Неделя, — ответила я, выдерживая его взгляд.
Ризанд умолк, но его глаза неутомимо странствовали по моему телу, после чего вернулись к лицу.
— Хорошо, пусть будет неделя, — согласился он.
— Тогда договорились, — сказала я и сразу же почувствовала во рту знакомый привкус магии.
Она наполнила собой комнату. Улыбка Ризанда стала немного хищной. Подготовиться я не успела. Ризанд схватил меня за руку, и ее обожгло пронизывающей болью. Я закричала от страха. Мне казалось, что я сейчас рассыплюсь и перестану существовать. Хлынула кровь, а потом…
Когда я открыла глаза, Ризанд по-прежнему улыбался. Я не знала, долго ли провалялась без сознания. Жар исчез. В голове прояснилось. Я села и не почувствовала боли. Вся глина, покрывавшая мое тело и одежду, тоже исчезла. Меня словно вымыли в горячей воде.
Я подняла исцеленную руку и…
— Что ты со мною сделал?
Ризанд встал, провел рукой по своим коротким темным волосам.
— При моем дворе есть обыкновение. Уговоры, которые заключили, записываются не на пергаменте, а непосредственно на теле. Так надежнее.
Я даже забыла, что моя левая рука больше не болела и свободно двигалась. Я очумело смотрела на линии и завитки черных узоров, покрывших нижнюю часть руки, включая все пять пальцев. Посередине ладони появился большой черный глаз, напоминающий кошачий. Щелочка его зрачка смотрела на меня.
— Убери это! — потребовала я.
— Лишний раз убеждаюсь, что люди не отягчены чувством благодарности, — засмеялся Ризанд.
Издали татуировка походила на длинную — до локтя — кружевную перчатку. Но стоило поднести руку к глазам, я видела затейливые изображение цветов, листьев и каких-то фигур, образующих общую картину. Это уже не смоешь и не соскребешь. «Подарок» Ризанда останется со мной навсегда.
— Ты ничего не сказал про татуировку.
— Ты не спросила. Кто виноват?
Ризанд прошел к двери. Густая ночная тьма струилась по его плечам.
— Если это не просто человеческая неблагодарность и отсутствие вкуса, тогда тобою движет страх.
Тамлин. Я уже представляла, как побледнеет его лицо, сожмутся губы, а на руках появятся когти. Я почти слышала его сердитое рычание и вопрос: «О чем ты думала?»
— Конечно, я могу заранее сообщить Тамлину. Но, думаю, лучше дождаться подходящего момента.
Блеск в глазах Ризанда сказал мне больше, нежели слова. Целью всего, что он сделал, было не столько мое спасение, сколько желание ударить Тамлина побольнее. И я попалась в его ловушку, куда более опасную, чем та, что сама устроила червю.
— Отдыхай, Фейра. Набирайся сил, — сказал Ризанд.
Он превратился в живую тень и исчез, пройдя через щель между дверью и стеной.
Глава 38
Я драила пол в коридоре, стараясь не смотреть на левую руку. В темноте камеры татуировка казалось мне черной, на самом же деле она — темно-синяя. Тяжелым облаком она висела над всеми моими мыслями, которые и так не отличались радужностью. Подумать только, я продалась Ризанду. Я сжимала пальцы, лишь бы не видеть кошачьего глаза на ладони, и не могла отделаться от странного, безумного ощущения, что глаз наблюдает за мною.
Я в очередной раз погрузила щетку в ведро с водой. Поначалу, увидев то и другое, я решила, что краснокожие караульные заставят меня мыть камеру. Но меня вытолкали в коридор, а потом потащили в другой, выложенный белым мрамором. Скаля желтоватые зубы, караульные велели его отмыть.
— Если к ужину пол не будет сверкать, мы тебя привяжем к вертелу и покоптим на огне, — пригрозил один, щелкая зубами.
Караульные ушли. Я понятия не имела, далеко ли до ужина, и принялась отскребать пол. Где-то через полчаса у меня уже вовсю ломило спину. Вода в ведре с самого начала была грязноватой, а чем дольше я мыла пол, тем грязнее она становилась. Я пошла к караульным — попросить чистой воды, но дверь их помещения оказалась запертой. Помогать мне никто не собирался.
Мне нарочно дали невыполнимое задание, чтобы хорошенько помучить, а потом пытать над огнем. Вертел. Наверное, он и был причиной неумолчных криков, долетавших в камеру. Чем для меня могут кончиться несколько поворотов на вертеле? Превращением в кусок жареного человеческого мяса? Или сильными ожогами, что вынудят меня пойти на новый уговор с Ризандом? Бормоча ругательства, я приналегла на щетку. Ее грубые щетинки скрипели в попытке навести чистоту на мраморных плитах, но позади оставались коричневые разводы. Увидев их, я зарычала не хуже фэйри и окунула щетку в ведро. Мое усердие дало обратный результат: грязные водяные брызги заляпали то, что я успела вымыть.
Вскоре я убедилась, что уже не столько мою, сколько пачкаю пол. Коричневый налет становился все гуще. Тяжело дыша, я швырнула щетку на пол и спрятала лицо в мокрых ладонях. Но в следующий миг отдернула левую руку, осознав, что татуированный глаз прижат к моей щеке.
Я прекратила бессмысленную уборку и глубоко задышала, пытаясь успокоиться и придумать более разумный способ. А ведь такие способы наверняка существовали — из тех, что называют бабушкиными секретами. Вот только своих бабушек я никогда не видела. Неужели меня привяжут к вертелу и поджарят, как поросенка?
Подняв щетку, я снова принялась скрести пол, пока от боли и напряжения не задрожали руки. Казалось, кто-то нарочно добавляет грязи по всему полу. Когда меня сюда привели, пол был значительно чище, я же делала его только грязнее. Перед глазами встала жуткая картина: меня крутят на вертеле, а я кричу во все горло и умоляю пощадить. Потом вспомнились красные полосы на мертвом теле Клеры. От какого пыточного орудия они появились? Щетка выпала из трясущихся рук. Я одолела громадного червя, но мытье пола стало для меня невыполнимой задачей.
Неподалеку приоткрылась дверь. Я вскочила на ноги. Из двери высунулась рыжеволосая голова, и я облегченно вздохнула. Ласэн!