Мэйджорс повернулся к Кэрроллу.
— Это дело полиции, — рявкнул он. — Пойдёмте!
Кэрролл остановился, глядя на девушку сверху вниз. Поллард подхватил её на руки и прошёл через телепорт. К тому времени, когда Кэрролл и Мэйджорс последовали за ним, доктор Поллард уже работал над девушкой в своей лаборатории.
Кэрролл пожал плечами.
— Если у него ничего не получится, — сказал он, указывая на Полларда, — возможно, мы сможем провести вскрытие.
Мэйджорс отвернулся с болью в сердце.
Адвокат Барнетт вальяжно поднялся.
— Ваша честь и господа судьи, — сказал он. — Мы не отрицаем это обвинение. Однако мы хотели бы отметить, что, несмотря на душевное состояние моего клиента, он имеет и будет иметь непреходящую ценность для цивилизации. Заключение в исправительном учреждении не позволит ему продолжить свои исследования. Ему следует предоставить такую возможность. Поэтому в качестве своего первого свидетеля я вызываю доктора Гарольда Полларда.
Поллард прошёл через все юридические формальности и занял свидетельское место.
— Поллард, что случилось с Джеймсом Форрестом Кэрроллом?
Поллард прочистил горло.
— Джеймс Форрест Кэрролл последовал по пути нескольких ведущих физиков, работавших над излучением Лоусона, — сказал он. — Могу я высказать уместное суждение?
— Протестую! — выкрикнула сторона обвинения.
Судья Хоули нахмурился.
— Это суждение основано на преступлении?
— Нет, ваша честь. Но относится ко всем подобным делам.
— Протест отклонён.
— Могу ли я возразить? — спросил Фрэнк Барре, прокурор штата.
— Давайте сначала рассмотрим личное мнение, — ответил судья.
Поллард кивнул.
— По мнению сотрудников лаборатории Лоусона, все эти люди открыли нечто такое, что привело их к амнезии. Амнезия, как вы понимаете — это уход сознания от неприятной реальности. Из всех них, однако, Кэрролл — единственный, кто проявил признаки выздоровления от состояния полной амнезии, связанной с его работой. Кэрролл вернулся с галлюцинацией о странной инопланетной культуре работающей над тем, чтобы подавить любые исследования.
— Я хочу подтвердить репутацию доктора Полларда и его способности как врача, хирурга и практикующего психиатра, — заявил Барнетт.
Фрэнк Барре встал.
— Протестую, — сказал он. — Обвинение согласно с тем, что квалификация и репутация доктора Полларда безупречны.
— Спасибо, — ответил Барнетт. — Продолжайте, доктор Поллард.
— В обычных случаях паранойи у субъекта развивается мания преследования. Обычно она направлена против его окружения. В случае Кэрролла это было связано с мифической расой с другой звезды. Кэрролл считает, что излучение Лоусона — это растраченная впустую энергия космического двигателя, способного совершать межзвёздные перелёты. Предполагается, что эта инопланетная раса подавляет исследования по не совсем ясной причине, хотя Кэрролл считает…
— Расскажите нам, что вам известно, доктор Поллард.
— Как это обычно бывает, Кэрролл приложил немало усилий, чтобы представить мне подтверждённые доказательства. Подготавливая так называемые факты, Кэрролл находился в состоянии самогипноза — галлюцинации, в которой он на самом деле жил с инопланетянами и воровал их вещи. Когда он приводит свои доказательства, то приписывает их скорее тогдашней культуре, чем продукту своего собственного блестящего ума.
— И что вы посоветуете? — спросил Барнетт.
— Поскольку в первую очередь радиация Лоусона была причиной его расстройства, важно было понять, что он обнаружил. Возможно, мы были не слишком усердны в своих попытках «вернуть» Кэрролла. Тем не менее, мы считаем, что любые меры, которые помогут нам понять, что это такое, допустимы.
— Даже попытки убийства?
Поллард содрогнулся.
— Конечно, нет, — сказал он. — Я должен был сказать «любые законные меры».
— Спасибо, — ответил Барнетт. — Сейчас я вызываю Джеймса Форреста Кэрролла. Я хочу, чтобы суд выслушал его собственную историю.
— Кэрролл, — сказал Барнетт, как только мужчина был официально утверждён на свидетельском месте, — вы пытались убить Риту Гэллоуэй?
— Нет!
— Вы пытались убить женщину, которую знали как Райнегаллис?
— Нет!
— Тогда кто же пытался её убить?
— Её брат, Кингаллис!
— Вы видите этого человека сейчас в зале суда?
— Да, — сказал Кэрролл, указывая на мужчину за столом свидетелей. — Это Кингаллис.
— Позже мы продемонстрируем, что опознанный свидетель всю свою жизнь был известен как Кингстон Гэллоуэй и является братом этой женщины.
Затем Барнетт снова повернулся к Кэрроллу.
— Вы не против поговорить об этом?
Кэрролл покачал головой и сказал:
— Вовсе нет. Я был глубоко разочарован. Раз за разом я приводил доказательства, подтверждающие истинное положение вещей. Я не нашёл никого, кто бы мне поверил.
— Вы говорите, что Кингаллис пытался убить свою сестру. Почему?
— Потому что она предала его, помогая мне.
— Ваша честь, вы должны признать важность этого заявления. Оно, как и многие другие, является полуправдой. Это правда, но смысл не тот. Дело в том, ваша честь, что у Кэрролла действительно есть основания полагать, что Кингаллис прошёл через телепорт, чтобы отомстить. Это часть галлюцинации.
Он снова повернулся к Кэрроллу.
— Вы утверждаете, что вас удерживали против вашей воли в здании в Вирджинии?
— Да.
— Тогда расскажите мне, как получилось, что вас видели выполняющим свою работу в то время, когда, по вашим словам, вы были в плену, и вы исчезли, когда отправились в Висконсин с Ритой Гэллоуэй?
Кэрролл улыбнулся.
— Так же, как и близняшек Салли. Одна, как вы помните, села в чёрную машину, чтобы мужчины могли ознакомиться с отчётами за день и исправить те, которые были содержательными. Другая зашла в аптеку перекусить, чтобы заполнить паузу. Там был мужчина, похожий на меня.
— Видите ли, ваша честь, Кэрролл безоговорочно верит в свою галлюцинацию.
— Очевидно.
Барнетт повернулся к Кэрроллу.
— Обвинение утверждает, что вы сами напали на девушку в состоянии гнева, потому что она доказала ошибочность ваших убеждений, и в галлюцинаторной надежде, что полное вскрытие докажет вашу правоту.
— Это неправда.
— Ваши изобретения…
— Это не мои изобретения. Они позаимствованы из библиотеки пришельцев.
— Кэрролл, у вас блестящий ум.
— Я был достаточно силён психически, чтобы бросить вызов их ментальным машинам, — ответил Кэрролл.
— И у вас есть обширное образование в области физики и естественных наук?
— Да.
— А теперь скажите мне, какие-нибудь из этих изобретений выходят за рамки понимания?
— Естественно, нет. Они основаны на физических законах, которые в настоящее время неизвестны на Терре.
— Как, скажем, электричество было неизвестно во времена Галилея?
— Примерно так.
— Тогда, Кэрролл, возможно, что вы сами сделали эти открытия?
— Я мог бы, — признал Кэрролл, — но…
— Под влиянием галлюцинаций? Чтобы доказать собственному разуму, что вы украли нечто выдающееся в науке?
— Есть ещё вопрос языка.
— Неважно. Это язык, который никто здесь не понимает.
— Кингаллис! Vol thes nil kantil res vi pon tere…
Кингстон Гэллоуэй недоумённо моргнул пока Кэрролл произносил слова по слогам, а затем рассмеялся.
— Видите ли, — сказал Барнетт, — любой может произносить бессмысленные слова и называть их языком. Вы можете, если у вас хватит ума, даже придать им значение. Эсперанто, среди прочих, является искусственным языком.
— И всё же я утверждаю, что это правда.
— А как насчёт вашего собственного будущего?
— Я не забочусь о себе, меня волнует только будущее Солнечной системы.
— Ваша честь, — сказал Барнетт, — прежде чем закончить, я хотел бы сказать две вещи. Первая: Джеймс Форрест Кэрролл не в своём уме. Поэтому его следует поместить в специальное учреждение. Вторая заключается в том, что Джеймс Форрест Кэрролл, несмотря на всё своё безумие, по-прежнему остаётся блестящим физиком. Он знает кое-что об излучении Лоусона, из-за которого люди сходили с ума раньше, которое люди изучали в течение тридцати лет, на которое были потрачены время и деньги. Следовательно, в этом учреждении Джеймсу Форресту Кэрроллу должно быть разрешено проводить эксперименты по его собственному желанию. В надежде на то, что он придумает множество других чудесных вещей, пытаясь доказать, что наука инопланетян намного превосходит нашу.
Судья спросил Кэрролла:
— У вас есть основания верить во всё это?
— Есть. Инопланетная культура хочет завоевать вселенную. Поскольку мы очень близки к ним в научных достижениях, у них есть причины бояться нас. Излучение Лоусона — это утечка энергии с их межзвёздных кораблей, и обладание этим секретом позволит Терре — или любой другой системе — бороться с ними на равных или даже заставить их вернуться в их собственную систему. Поэтому они саботируют все исследования, хитроумно вводя в заблуждение учёных.
— Понятно. Похоже, у вас есть ответы на все вопросы, — задумчиво произнёс судья.
— Проблема в том, — сказал Кэрролл, — что люди настаивают на том, чтобы судить меня в соответствии со своими собственными взглядами, а это значит, что у них есть ответ на каждое моё возражение.
— Другими словами, — улыбнулся судья, — мир ошибается, а вы правы?
— Совершенно верно.
— Знаете, что говорят о таких людях?
Кэрролл улыбнулся.
— То же самое, что говорили о Галилее, Колумбе, братьях Райт, Бёлле, Эдисоне и Маркони, — сказал он.
— Часто трудно сказать наверняка, — сказал судья. — Однако есть несколько хороших способов.
Кэрролл повернулся к судье.
— Вынесите мне приговор, — сказал он угрюмым тоном. — Только заставив меня замолчать, вы сможете помешать мне разыскивать вам подобных.
— Мне подобных? — удивлённо спросил судья.
— Либо вы терранин и, следовательно, должны сделать всё, чтобы помочь мне разгадать этот безумную схему, либо вы действительно инопланетянин, которому удалось занять высокое положение в нашей цивилизации, и поэтому вы заинтересованы в том, чтобы мои знания о вас не получили никакого признания.