— Но когда я пошёл с Салли, вы и меня перехватили.
— Конечно. Но тогда вы оказались прямо в фокусе контрольного луча.
Кингаллис повернулся к Саргенути.
— Я благодарю вас за то, что вы не убили его под лучом, — сказал он. — Ваш лишённый воображения ум мог бы это сделать. Это, конечно, устранило бы опасность, но помешало бы нам изучить её воочию.
Затем он снова повернулся к Кэрроллу.
— Возможно, мы и не смогли бы вас убить, — сказал он. — Не знаю. Кажется, вы становитесь сильнее каждый раз, как подвергаетесь контролю, а не слабеете, как обычные люди, подвергнутые гипнозу.
— Но?..
Кингаллис пожал плечами.
— Очень интересно, — задумчиво произнёс он. — Очень интересно.
— Что же здесь такого интересного? — проворчал Саргенути.
— Подумайте, — сказал Кингаллис. — В конце концов, он получил прямой контроль в одиночку. Он был в центре внимания. Вам удалось контролировать его до определённого момента, но Джеймс Форрест Кэрролл, мысленно живший в идеальном сне, осознал, что это не так.
Он разрушил сон, мощь нашего луча. Его сила воли, Саргенути, без посторонней помощи поднялась из-под сенсорного наваждения и заставила признать истину вопреки доказательствам, представленным его физическими органами чувств.
— И что?
— Итак, — заключил Кингаллис, — мы выясним, что же такого есть в разуме этого человека, что способно преодолеть силу нашего луча. Ибо, Саргенути, мы можем столкнуться и с другими.
В последующие дни, проходившие один за другим в неизменном однообразии, Джеймс Форрест Кэрролл пополнял свой запас знаний и суждений. Говорят, что богатый опыт — это состояние, при котором его обладатель может опираться на какой-либо личный прецедент в любой возникающей ситуации.
У Кэрролла, однако, не могло быть такого прецедента, и маловероятно, что какой-либо человек или все люди вместе взятые смогли бы принять разумное решение, основываясь на разрозненных прецедентах. Поэтому Кэрролл столкнулся с ситуацией при полном отсутствии опыта.
Он понял, что принятие любого решения сейчас было бы равносильно подбрасыванию монеты. Не имея полной информации, причин, понимания мотивов другой расы, он не мог строить никаких планов.
Тем не менее, он знал по опыту, что лучший способ заложить краеугольный камень, на котором можно построить план — это подождать, изучить, а затем, когда поступят окончательные результаты, принять решение.
Кингаллис подтвердил подозрения Кэрролла о том, что Внеземное агентство делает всё возможное, чтобы предотвратить распространение информации об излучении Лоусона.
Кингаллис не упомянул, почему.
Факты, которыми располагал Кэрролл, были отрывочными. Он знал только то, о чём уже подозревал. Его похитили. Он знал почему. Последняя причина была логичной, а также прекрасным ответом на параноидальный вопрос.
Он уклонялся от ответа и осознавал своё нежелание смотреть правде в глаза. Это само по себе беспокоило Кэрролла, потому что ему не нравилось считать себя сумасшедшим, хотя он часто сомневался в своём здравомыслии.
Кэрролл обнаружил, что всё это не вселяет в него уверенности. Не было никакого справедливого критерия, который разум мог бы применить к самому себе. Часто говорят, что душевнобольные не могут сомневаться в собственном здравомыслии — что сомневаться в своём здравомыслии — признак стабильности.
И всё же вполне возможно, что умный параноик может регулярно сомневаться в собственном здравомыслии, чтобы доказать самому себе, что он в своём уме. Кэрролл часто играл с этой безумной спиралью и обнаружил, что она представляет собой порочный круг.
Поэтому в перерывах между занятиями Джеймс Форрест Кэрролл пытался разобраться в себе. Он пришёл к единственному выводу: пока Кингаллис изучает его, он может изучать и Кингаллиса.
Вопрос «почему» беспокоил Кэрролла.
Человечество никогда не прекращало изучать то, что может оказаться опасным. Почти любое сделанное открытие в той или иной степени опасно. Просто человечество научилось бережно относиться к своим открытиям, когда они стали полезными. Или же…
Он попытался объяснить Кингаллису, почему это так, но тот просто отмахнулся:
— Это не имеет значения.
Кэрролл рассмотрел два возможных ответа. Один из них, конечно, заключался в том, что Кингаллис и его люди подавляли все исследования, чтобы помешать терранам узнать о межзвёздных путешествиях, по чисто личным причинам. Вы не выдаёте свои военные секреты людям, которых надеетесь уничтожить.
Другая причина была совершенно противоположной — другая раса, зная об опасностях исследований, пыталась удержать Терру от участия в них, пока Терра не повзрослеет. Передача секретов ядерного расщепления расе, ещё не готовой к этому, была одним из примеров, хотя и неудачным, поскольку для того, чтобы работать с ним, требуется значительное техническое мастерство.
В более простом случае используется обычный чёрный порох — сера, древесный уголь и нитрат калия. Мальчики на уроке химии лишились рук и глаз, потому что играли с тем, в чём недостаточно хорошо разбирались. Процесс нитрования глицерина не так уж сложен в исполнении, но в руках любителя он может поднять дом на воздух ещё до того, как проект будет завершён.
Ведь, как ни странно, дилетант в любой науке чувствует, что ему нужно сделать большую партию, чтобы сделать хоть что-то вообще. В электричестве ему нужны чрезмерные мощности и смертельные напряжения, чтобы делать то, чего опытный специалист может достичь с помощью менее смертоносных элементов.
Однако что движет ими — алчность или альтруизм?
Джеймс Форрест Кэрролл изучал их так же, как они изучали его.
Глава 5Кингаллис
Кингаллис сам положил конец одному из опасений Кэрролла. После нескольких дней изучения инопланетный доктор отозвал его в сторону.
— Кэрролл, вы знаете, что вы беспомощны, — сказал он. — Мы знаем, что вы беспомощны. Суть в следующем: мы сможем лучше изучить ваш разум, если вы перестанете беспокоиться. Поэтому я собираюсь положить конец одному из ваших главных беспокойств. Помните, мы знаем, что вы изучаете нас!
Мы используем предшественник нашего мысленного управляющего луча, чтобы изучать вас, Кэрролл. Вы это знаете. Сначала появился ментальный педагог, а ментальный контроль без использования электродов появился намного позже.
— Понятно, — легко кивнул Кэрролл. — Люди научились общаться по проводам задолго до того, как использовали радио.
— Устройство, которое мы используем — это не что иное, как средство телепатии между людьми. Впервые он был разработан как средство, позволяющее установить связь между людьми при изучении сложной проблемы. Так, например, механик может выполнять работу для электрического проекта, прекрасно понимая, почему это нужно или не нужно делать, несмотря на свой чисто механический подход к делу.
От этого был всего лишь шаг к его использованию в обучении молодёжи нашей расы. Это довольно сложная проблема, Кэрролл, и её невозможно оценить по достоинству, пока она не будет изучена полностью, с учётом как успехов, так и неудач.
Тогда, Кэрролл, мы преподавали по схеме «учитель — ученик». Позже было обнаружено, как записывать определённые этапы уроков. Последнее устраняет одну из главных трудностей автоматического обучающего устройства.
— Не расскажете мне, какую именно? — спросил Кэрролл, пытаясь получить дополнительную информацию.
— Вовсе нет. Видите ли, общение вживую создаёт двойной поток информации — именно это я и хотел вам сказать. Вы изучаете меня так же, как я изучаю вас, и, как в случае с ребёнком, имеющим ошибочную информацию, вы вносите исправления в сознание учителя.
— Все дети знают — на основании своих ограниченных видимых доказательств — что земля плоская. Только углублённое изучение вопроса доказывает обратное. Я понимаю, что постоянное детское убеждение в том, что земля плоская, может вызвать у любого учителя некоторую психологическую коллизию. — произнёс Кэрролл.
— Вы совершенно правы, — улыбнулся Кингаллис.
— Тогда скажите мне, — внезапно произнёс Кэрролл, — отчего я не могу выяснить, почему вы скрываете нужную мне информацию?
— Оттого что мы этого не изучаем, — улыбнулся инопланетный доктор, — я вас удивляю? Нет, Кэрролл, меня не волнует, что вы кое-что знаете о нас.
Кэрролл пожал плечами. Кингаллис был умён. Если бы Кэрролл знал, что беспокойство мешает учёбе, он бы почувствовал облегчение, хотя и постарался бы волноваться ещё больше. Это было бы небольшой победой.
Но тот факт, что Кингаллису не было до этого дела, избавил Кэрролла от всех беспокойств, кроме одного — как помешать исследованию в одиночку. Это был неудовлетворительный вопрос, поскольку на него не было удовлетворительного ответа.
Прошло много часов, прежде чем до мающегося бессонницей человека дошёл как возможный ответ, так и полная невозможность его использования. Кэрролл встал с кровати и подёргал дверь. Она была открыта. Вынужденным местом жительства Кэрролла было большое поместье, расположенное за много миль от города, в центре холмистой местности.
Кэрролл вышел из своей комнаты и направился по коридору в лабораторию. Он молился, чтобы за ним никто не следил с помощью какого-нибудь луча, позволяющего читать мысли. Он предположил, что если эти инопланетяне могли управлять целым сообществом с помощью ментального луча, то им не составило бы труда прочитать его мысли.
Он нашёл шкафы, в которых хранились записи знаний, используемых инопланетянами. Это были большие катушки с проволокой в металлических коробках. На лицевой и оборотной стороне каждой коробки было написано название совершенно нечитаемыми для Кэрролла инопланетными символами.
Это само по себе было проблемой. Много бы пользы ему было от бесполезных знаний. Кэрроллу нужны были научные факты или, возможно, запись их планов. Полный курс географии инопланетян, например, был бы совершенно бесполезен — инопланетяне, похоже, не собирались забирать его с Терры.