Это случилось сегодня утром. Я перебросилась туда, где жили родные Пиланы. Мое появление почему-то не слишком их удивило. Казалось, они меня ждали.
– Тогда почему вы так печальны? – недоумевала Рессина.
– Мне отдали не только ключ. Всю галерею. Я пыталась ее купить, предлагала деньги.
Я мотнула головой, не переставая удивляться родным Пиланы. От них я переместилась сюда, не заглянув даже в наш дом. Ризу я тоже ничего не сказала. Я проснулась очень рано. Риза уже не было. Он отправился в лагерь Девлона на встречу с Кассианом и Азом. Встав, я решила, что больше не желаю ничего откладывать на потом. Это не имело никакого смысла. Если я знала, чего хочу, зачем ждать?
– Они подготовили договор. Мне осталось только подписать, после чего я получила ключ… Представляешь, они напрочь отказались от денег.
Рессина присвистнула:
– Меня это не удивляет.
Дрожащей рукой я запихнула ключ в карман плаща:
– Но сестра Пиланы предложила потратить деньги иным способом. Если я хочу сделать доброе дело, можно пожертвовать деньги обществу «Кисть и резец». Ты знаешь, что́ это за общество?
Поведение родных Пиланы так меня ошеломило, что я забыла спросить про общество и лишь пообещала последовать их совету.
Охристые глаза Рессины потеплели.
– Это общество помощи нуждающимся художникам и их семьям. Деньги дают им возможность спокойно творить, не думая о куске хлеба, одежде для детей и плате за жилье.
Слезы застилали мне глаза. Вспомнилась убогая хижина в человеческом мире, ночи, когда мы ложились спать голодными. Вспомнились три баночки с красками, которые я берегла как зеницу ока.
– Я ничего не знала об этом обществе, – призналась я.
Я помнила названия разных обществ, которым помогала. Но никто ни разу не упомянул про «Кисть и резец».
До знакомства с Ризом я не подозревала, что существует удивительный мир, где художников ценят, где о них заботятся. О подобном я даже не мечтала.
Теплая худощавая рука Рессины чуть сжала мое плечо.
– И что вы собираетесь делать с… вашей мастерской?
Я еще раз взглянула в пустое пространство за дверью. Не пустое. Ждущее.
И вдруг издалека донесся голос суриеля, словно принесенный холодным ветром: «Фейра Аркерон, сделай этот мир лучше, чем он был, когда ты в нем появилась».
Я проглотила слезы, отвела выбившуюся прядку волос и повернулась к фэйри:
– Согласишься ли ты помочь мне осуществить одну затею? Только учти: никакого опыта в таких делах у меня нет.
Глава 26Ризанд
На площадке я увидел упражняющихся девчонок. Всего шестерых. Судя по их лицам, никто не был особо увлечен занятиями. Они морщились, однако пытались выполнять указания Девлона, учившего их владеть кинжалом. Надо сказать, что и он занимался с ученицами без рвения. Хорошо еще, что начал с более или менее простого оружия, а не с иллирианских луков. Те стояли неподалеку, и девчонки хмуро поглядывали на них, предвидя скорые мучения.
Вообще же, луки могли погубить весь замысел девчоночьего обучения. Далеко не каждому иллирианцу хватало сил хотя бы удерживать в руках это тяжелое оружие. Моя щека еще помнила, как хлестала по ней несвоевременно отпущенная тетива. Ладони, в особенности пальцы, помнили все огрехи обращения с луком. Я промучился несколько лет, овладевая премудростями стрельбы из иллирианского лука.
Если кто-то из девчонок решится взяться за лук, я буду лично следить за их занятиями.
Мы с Кассианом и Азриелем стояли на расстоянии. Гавань ветров тонула в снегу, принесенном бурей. Сейчас он ослепительно сверкал под неярким солнцем.
Как и ожидалось, буря прекратилась вчера – спустя два дня после праздника. Сегодня Девлон, выполняя обещание, повел девчонок на площадку. Самой младшей было лет двенадцать, а самой старшей – шестнадцать.
– Я думал, их будет больше, – пробормотал Азриель.
– Часть уехала с семьями на праздники, – пояснил Кассиан, следя за упражнениями.
Девчонки постоянно ошибались, но Девлон не всегда их поправлял, из-за чего Кассиан негодующе шипел.
– Вернутся через несколько дней, – добавил он.
Мы показали ему списки возможных подстрекателей, составленные Азом. Для Кассиана это стало ударом ниже пояса: недовольных оказалось больше, чем он ожидал. Немалое их число было из лагеря Железный гребень, где обитал клан, давно соперничающий с Гаванью ветров. И главным зачинщиком раскола выступал не кто иной, как Каллон – сын местного военачальника. Все недовольство направлялось против нас с Кассианом.
Храбрый наглец, надо сказать, поскольку Каллон еще не окончил обучение и проходить Ритуал ему предстояло не то нынешней, не то будущей весной. Но жаждой власти и жестокостью он пошел в отца. По словам Аза, даже превзошел родителя.
– Несчастные случаи во время Ритуала происходят сплошь и рядом, – намекнул я, когда лицо Кассиана окаменело от известий.
– Мы не оскорбим Ритуал вмешательством, – угрюмо ответил он.
– Оно может быть скрытым.
– Если щенок хочет врезать мне по яйцам, пусть вначале отрастит свои и не побоится встретиться со мной лицом к лицу, – прорычал Кассиан и больше не сказал об этом ни слова.
Я хорошо знал Кассиана и ни о чем не спрашивал. Ему решать, когда и как разбираться с Каллоном.
– Невзирая на недовольство в лагерях, доброе начало положено, – сказал я Кассиану, махнув в сторону учениц Девлона.
Местные мужчины так не думали. Они упражнялись на приличном расстоянии от девчонок, словно боясь подцепить опасную болезнь. Глупость, освященная традицией.
Азриель кивнул. Вокруг его крыльев клубились тени. Когда сегодня он здесь появился, большинство женщин попрятались по домам. «Певец теней» редко навещал лагерь. На него смотрели как на живую легенду и воплощение ужаса. Путешествие сюда отнюдь не радовало Аза, но когда я позвал его, он согласился.
Азу тоже полезно вспомнить, откуда он вышел. Он ведь по-прежнему носил иллирианские доспехи и не пытался удалить с тела узоры иллирианской татуировки. Часть его личности была иллирианской и всегда такой останется, даже если ему хотелось об этом забыть.
Кассиан молчал. Его лицо напоминало каменную маску. Причиной его отрешенности были отнюдь не тревожные новости, которые мы сообщили ему утром, собравшись здесь, в старом доме моей матери. Он сам не свой со дня праздника. Я догадывался о причине и был готов побиться об заклад на хорошие деньги.
– Вот когда девчонок на площадке будет двадцать и они продержатся месяц, не пропустив ни дня, я соглашусь насчет доброго начала, – нарушил молчание Кассиан.
– Готов побиться об заклад, – усмехнулся Аз.
– Никаких закладов, – отрезал Кассиан. – Это не шутки.
Аз выдержал его взгляд, затем посмотрел на сверкающие сифоны и кивнул. Понял. Миссия Кассиана началась очень давно и только сейчас стала давать плоды… Не повод для шуток и битья об заклад. Корни этой миссии тянулись к незаживающей ране в его душе.
– Двигаемся маленькими шагами, брат, – улыбнулся я и обнял Кассиана за плечи. – Маленькими.
Я знал, что не получу ответной улыбки. Но моя фраза касалась всех нас. Наш мир во многом зависел от успеха маленьких шагов.
Глава 27Фейра
Городские колокола пробили одиннадцать утра. Со дня, как галерея Пиланы стала моей, прошел месяц. Мы с Рессиной стояли возле двери, одетые в похожие длинные теплые кофты, такие же теплые облегающие штаны и крепкие сапоги на подкладке из овчины. Обувь не отличалась красотой, но прекрасно подходила для работы. Добавлю, что нынче наши сапоги были заляпаны краской.
Все минувшие недели мы с Рессиной приходили сюда ежедневно. Готовили место. Обсуждали особенность будущих занятий.
– Они должны вот-вот появиться, – сказала Рессина, взглянув на часы, висящие на ослепительно-белой стене обновленной мастерской.
Мне вспомнились наши споры о том, в какой цвет покрасить стены. Сначала решили, что в желтый. Но ведь на стенах будут висеть рисунки и картины, а желтый фон мешает восприятию. Черный и серый создали бы мрачную обстановку и потому совсем не годились. Бежевый опять-таки мог отвлекать внимание от произведений… Остановились на белом. Но заднее помещение мы покрасили в яркие цвета: зеленый, розовый, красный и синий. Там каждая стена могла похвастаться своим цветом.
Пространство у входа пока пустовало… если не считать шпалеры, купленной перед праздниками. Завораживающая черная Пустота. Напоминание. Такое же напоминание – и переливчатость нитей Надежды, сверкающих на черном фоне. Преодолеть гнет утраты, каким бы тяжелым он ни казался. Идти дальше. Творить.
Посреди мастерской мы кружком расставили мольберты и высокие табуреты. Они ждали вместе с нами.
– Ты вообще веришь, что они придут? – спросила я у Рессины.
Она качнулась из стороны в сторону. Единственный признак беспокойства.
– Обещали прийти.
За месяц совместной работы Рессина стала мне доброй подругой. Дорогой подругой. Она отличалась безупречным вкусом по части убранства помещений. Неудивительно, что я попросила Рессину помочь обустроить наш дом-у-реки. Так я его называла, поскольку «поместье-у-реки»… не годилось. Это будет дом, даже если он окажется самым большим зданием Велариса. Я вовсе не стремилась демонстрировать свою скромность. Скорее практичность. Учитывая величину нашего двора, нашей семьи и возможного ее разрастания в будущем…
Но это в будущем. А пока…
Прошла минута. Две минуты.
– Потерпи еще, – тихо сказала Рессина.
– Вдруг они время перепутали?
Едва я произнесла эти слова, стайка детей и несколько взрослых свернули на улицу, направляясь к нам. Детей было десять: фэйцы и фэйри. Некоторые с родителями. Некоторые шли одни… их родители не дожили до этого дня.
У меня гулко колотилось сердце, но я улыбалась, тепло и приветливо, кивая каждому ребенку и взрослому. Дети настороженно и робко входили внутрь, шли к мольбертам и застывали. Мне хотелось вытереть о штаны взмокшие ладони. Взрослые держались увереннее, но настороженность ощущалась и в них. К счастью, в их взглядах читалась еще и надежда на лучшую жизнь для себя и детей.