Галина Николаевна, хотя она и была почти ровесницей Алисы, старалась выглядеть солидно и по-дамски, в отличие от своей пациентки, которая больше напоминала подростка. Она уложила Алису на кушетку и заставила долго смотреть на какой-то маятник с иероглифами, который скоро и погрузил ее в состояние полусна —полубодрствования. О чем-то Алиса еще беседовала с этим психологом, а о чем именно, она имела весьма скудные представления. Что-то она рассказывала о муже, зачем-то говорила о том, как он подло поступил с ней на суде. Вышла она из этого состояния с трудом. Голова была очень тяжелая и сильно болела, словно, после очень долгого сна.
Ее отвели на ужин, который представлял собой неплохой шведский стол. В качестве холодных закусок предлагались всевозможные салаты, копчения, свежие овощи. На столе горячих блюд стояли лотки с кусочками жареной курицы, рыбы в кляре, сосиски и три гарнира — картофельное пюре, картофель фри и тушеные овощи. Рядом с посудой для чая и кофе лежала выпечка, фрукты, пирожные. Алиса положила себе кусок рыбы с пюре, взяла ватрушку с чаем и села за столик, покрытый клеенчатой скатертью. Такой ужин напоминал ей обед в школьной столовой. Она смотрелась. Столовую заполняли женщины разного возраста, в основном от тридцати до сорока пяти лет. Почти все они были одеты в спортивные костюмы и кроссовки. Выделялись одна пышнотелая блондинка а-ля Мэрилин Монро, две бабульки преклонного воз-раста в ярких красных костюмах и девушка с выбритым черепом в наколках на руках и даже на шее. Остальные были обычными молодыми женщинами, которые каждый день тысячами встречаются на улицах. К. Алисе за столик подошла женщина лет тридцати с кудрявыми рыжими волосами и вздернутым носиком в веснушках с оранжевым пластмассовым подносом.
— Можно к вам?
Алиса кивнула, проглотив кусок рыбы, на вкус она оказалась довольно сносной. — Вы новенькая? — поинтересовалась рыжеволосая дама.
— Да!
— Добро пожаловать в семью.
Спасибо, — Алиса чуть не закашлялась.
Меня зовут Рая.
Алиса, — представилась она рыжеволосой собеседнице.
— Чудесное имя.
Главное — редкое, — согласилась Алиса.
— Как вам у нас? Уже прошли тестирование? — улыбнулась, обнажив мелкие зубы, Рая.
Это на приборе с проволочками? — Да.
Прошла, только я не поняла, к чему это?
— Это надо для нашего психолога Галины Николаевны. Вы не смотрите, что она молодая, она опытный врач и не одну сотню женщин вернула в мир.
Меня в мир возвращать не надо, я оттуда и не уходила, — ответила Алиса.
То-то я смотрю, что вы не похожи на здешних женщин. Такая уверенная в себе, спокойная, без синяков и ссадин, без затравленного взгляда.
Синяки и ссадины свои я уже залечила, но это все равно не повод, чтобы у женщины появился затравленный взгляд. Пусть он будет у того зверя, у того нелюдя, который ее бил, — ответила Алиса.
Зачем же вы тогда здесь? — сделала удивленные глаза Рая.
Мне пообещали помочь материально, устроить меня на работу, чтобы мы с дочкой ни в чем не нуждались.
Понятно, — опустила глаза в свою тарелку собеседница.
Кстати, тут многие женщины не выглядят забитыми и жалкими. Взять хотя бы ту высокую, с выбеленными волосами женщину с размером бюста минимум пять-шесть, — произнесла Алиса.
А! Это наша Людочка, наша местная секс-бомба, — рассмеялась Раиса.
С отрицанием мужчин вы отрицаете секс. Какая же тогда ваша Люда секс-бомба?
Она по этому поводу здесь и находится! Ей мужчины не дают нормально жить, они воспринимают ее только как сексуальный объект! Они ей шагу не дают ступить, а Люду уже тошнит от такого отношения к ней. Мужчины этим самым унижают ее и, как считают Люда и Галина Николаевна, дискриминируют ее по половому признаку.
Понятно.
Алиса еще раз посмотрела на аппетитную Люду, и у нее мелькнула крамольная мысль.
«Именно поэтому, чтобы мужчины к ней не приставали, Людочка вставила силиконовую грудь, увеличила губы, нанесла боевой раскрас на лицо и но-сит, по всей видимости, исключительно облегающую одежду. Все только для себя, любимой, а о мужчинах она не думает совсем… да, конечно, так я и поверила».
А вы почему здесь? — спросила она у своей словоохотливой собеседницы.
А у меня легкое помешательство, — спокойно ответила Рая, размешивая вилкой компот.
«Как мило», — подумала Алиса и придала своему лицу серьезное выражение.
Да, вы знаете, Галина Николаевна сказала, что я должна говорить об этом спокойно. Признание недостатка — уже половина пути к выздоровлению. Так алкоголик должен признать, что он — алкоголик и заявить об этом окружающим. Вот и я признаю, что слегка сошла с ума, но в этом не моя вина, а моя беда! У меня «вяло текущая шизофрения». Здорово, правда?
Я как-то не уверена, что это здорово… — честно ответила Алиса.
Да, мне тоже не нравится слово «вяло», лучше бы у меня было буйное помешательство. Так сказать, жизнь кипит и бьет ключом, но тогда бы возникли большие неудобства, на меня бы надели смирительную рубашку и привязали к койке!
Алиса задумалась, она не была уверена, что надо говорить вслух, что ты сумасшедшая, но ведь она же не психолог, как Галина Николаевна…
Кто же в этом виноват? — осторожно поинтересовалась она у Раисы.
Как кто? Конечно же, кровопиец и негодяй, забравший у меня лучшие годы жизни, мой ненаглядный муженек Виктор!
Да, конечно, — быстро согласилась Алиса, видя, как нежная кожа с веснушками на лице женщины от гнева покрывается красными пятнами. — Может, не стоит о нем вспоминать, если это вызывает отрицательные эмоции? — спросила она, но было уже поздно, механизм был запущен.
Мы с Виктором полюбили друг друга и поженились в юном возрасте в восемнадцать лет, а в девятнадцать я родила дочку Танечку, назвали ее, кстати, в честь его матери — суки, извините! — начала свой рассказ Рая.
Ничего…
Алиса покачала головой в знак сочувствия.
— Мы жили дружной семьей целых шестнадцать лет, пока мой муж не заявил мне, что завел любовницу — восемнадцатилетнюю девушку. Каково мне,тридцатичетырехлетней женщине с пятнадцатилетней дочкой, слышать такое? Любовница Виктора почти ровесница нашей Танечке!
Алиса была не уверена, что в подобных случаях детей надо посвящать в такие подробности и погружать в психологические проблемы брошенной жены.
«Наверное, я неправильная женщина, — грустно подумала она, — все делаю не как другие».
— Я плакала, билась в истерике, уговаривала Витю одуматься, но все было напрасно, — продолжала свое грустное повествование Рая, — а потом случилось непоправимое. Мы с мужем сами не имеем высшего образования. Он всю жизнь работает водителем такси, а я — продавщица в парфюмерном отделе, но своей девочке мы решили дать хорошее образование, если понадобится, то и платное. С этой целью мы с Витей каждый месяц откладывали на сберегательную книжку по половине наших небольших зарплат. Да,мы жили трудно, все лучшее отдавая ребенку, себе отказывали во всем, но зато за шестнадцать лет совместной жизни у нас скопилась внушительная сумма денег, которую мы хотели вручить Танечке после окончания школы. Она у нас отличница и очень послушная девочка. Пусть бы она сама решала, что ей делать с родительским подарком. Таня смогла бы выучиться в любом престижном институте, поехать за границу — посмотреть мир или даже купить себе однокомнатную квартиру. Да, наша девочка благодаря нашим стараниям могла бы утереть нос своим подружкам, которые всегда были одеты лучше ее и имели больше, чем Танечка. Она могла бы стать обладательницей собственного жилья! И все это благодаря нашей жерт-венности, ведь мы хотели, чтобы наш ребенок жил лучше, чем мы с мужем! — тряхнула рыжими кудрями Рая, залпом осушила компот, словно это был напиток с высоким содержанием спирта, который она зачем-то так долго размешивала вилкой.
И что? — с замиранием сердца спросила Алиса.
Когда я не так давно полезла за сберегательной книжкой, чтобы снять немного денег на шестнадцатилетие дочери, то обнаружила, что она… что она… У что она пуста! — наконец-то выпалила Раиса и судорожно вздохнула. — Когда я поинтересовалась у мужа, где деньги, куда они делись, он рассвирепел. Вот я у вас хочу спросить, Алиса, разве я не имела права поинтересоваться судьбой этих денег, раз половину из них откладывала я?! — Глаза Раисы теперь лихорадочно блестели, а лицо перекосила гримаса отчаяния и злобы. В данный момент все бы охотно поверили, что перед ними сумасшедшая, даже без ее личного признания.
Алиса с тоской покосилась на других, мирно ужинающих дам, и ответила:
Я думаю, Раиса, что если эти деньги откладывались совместно, с двух зарплат на общего ребенка, то вы вправе поинтересоваться их судьбой.
Мо-ло-дец! — по слогам прокричала Раиса. — Я тоже так думала, твой ответ верный!
«Не хотела бы я ответить неверно», — подумала Алиса, слегка отодвигаясь от нее на стуле.
Оказывается, все денежки мой Виктор отдал Сонечке, своей любовнице! Знаешь, как он объяснил свой поступок?
Не знаю, — честно призналась Алиса.
Что Сонечка — еще совсем молоденькая девочка и ей надо учиться! Он заплатил за ее обучение на экономиста!! Наша Танечка осталась ни с чем!!
Тут Раиса забилась в каких-то конвульсиях, упала лицом на стол, раскидав все предметы сервировки. Алиса онемела, она не знала, что ей делать, просто тупо смотрела на покатившуюся виноградинку из компота. Тут, как из-под земли, возникли две медсестры и, подхватив Раису под белы рученьки, поволокли на выход. Аппетит у Алисы совсем пропал, другие женщины даже не повернули головы в сторону причитающей, сопротивляющейся Раи. По всей видимости, эту картину они наблюдали не раз и привыкли к ней. К Алисе подошла миловидная пожилая женщина в белом халате и представилась:
— Ольга Ивановна, ваша медсестра. Я буду отвечать за прохождение вами всех процедур, которые вам назначат врачи. Только что вы стали невольной свидетельницей неприятного эпизода. Надеемся, что в будущем это не повторится. Раиса — очень сложный случай. Мы боимся, что не сможем ей помочь. Она просто зациклилась на деньгах, которые украл из семьи ее муж, для нее это явилось непоправимой трагедией.