– Я сделал тебя графом, мой Кайо, – сказал король Иннис Лира четыре дня назад в Летней резиденции. – Нашел тебе управляющего и хорошую каменную усадьбу. Ты будешь контролировать несколько деревень, и их управляющие будут тебе докладывать. Земля принадлежит тебе.
Они гуляли вместе по двору, в перерыве между дождями тем утром, в поисках места, где спряталась Элия.
– Спасибо, Лир, – осторожно произнес Кайо, потирая руки на промозглом океанском ветру. Была поздняя весна, но он еще не оттаял от долгой зимы. Еще несколько месяцев назад мужчина стал одеваться по-лирски – в шерсть и темную кожу, в меховое пальто с капюшоном. Его платок был обернут вокруг шеи; Кайо терпеть не мог, когда тот болтался сзади.
Ему дали выбор: остаться графом Дубом и разорвать семейные узы в Третьем королевстве, навсегда укореняясь на этом острове и в судьбе династии Лир. Или уйти. Быть караванщиком, бродить и путешествовать, служить императрице, но потерять семейные привилегии на этом острове, стать не более чем почетным гостем.
Традиции и обучение тянули его в Третье королевство, где он прожил полжизни и потратил годы на создание репутации переговорщика, который однажды будет управлять собственным караваном от имени императрицы. Часть же Кайо принадлежала Иннис Лиру с тех пор, как его в детстве отправили на воспитание к Далат. Она была ему больше молодой матерью, чем сестрой, и ее муж-иностранец принял Кайо без вопросов. Этот остров был и ее домом. Ей очень нравилось здесь: пушистые овцы и суровый ветер, морепродукты и сердечные, страстные люди. Корни женщины были так глубоки и таинственны, что Далат говорила – она чувствовала, будто бог поместил ее сюда, в место, где ее любопытный дух никогда не удовлетворится.
Кайо чувствовал ту же самую тайну, хотя, если Далат это интриговало, его это лишь нервировало.
Кайо, дуб Лирский. Ведьма Белого леса назвала его так в ночь первой годовщины смерти Далат.
Мой граф Дуб, называл его Лир.
Они не общались, ведьма и король – Кайо это точно знал. Так как же они называли его одним и тем же лирским именем? Какая тайна корней этого острова объясняла это? Разве деревья шепчут имена в королевских снах?
Лир положил руку на плечо Кайо, стоя в переднем дворе Летней резиденции. Король был на тридцать лет старше Кайо, и это было видно по серебру в распущенных каштановых волосах и морщинам, удлинявшим его лицо.
– Кайо, я знаю, это трудное решение, – произнес король. Серьезность в голубых глазах была непривычна для Лира; обычно король пребывал в мечтаниях, смотрел мимо людей и стен. – Нужно выбрать одну преданность относительно другой, обменивая семью и имя для семьи и имени, но я должен настаивать так же, как я должен закрепить то, что могу сейчас. На этом острове существуют те, кто может бросить мне вызов. И мои девочки. Ты мог бы остаться хотя бы для этого? Быть моим.
Кайо нахмурился, достаточно зная о тех, кто мог бросить вызов королю, но Лир улыбнулся и продолжил:
– Я прочитал пророчество для тебя, и твои звезды довольно интересны, Кайо. В одной вещи я уверен: мы будем большими друзьями, пока я король. Итак, – Лир подмигнул, как озорной ребенок, – скажи мне, что останешься и будешь моим братом.
На Иннис Лире говорили, что их король родился под двумя созвездиями: звездой Близнеца и звездой Корон. Одна обещала тянуть его во многие стороны, а другая – что он будет правителем, но, поскольку Лир являлся третьим сыном, существовала малая вероятность его правления, маловероятно, что он будет править, если только не произойдет некая трагедия, которая обрушит корону. Так он верил, так все верили, но последний великий король, его отец, доверился пророчеству и назвал Лира своим наследником, хотя Лир был мальчиком, полным преданности звездам. Вместо этого он покинул остров, чтобы изучать в величайших континентальных соборах звезды в течение многих лет. Его брат остался изучать законы и народ. Когда король заболел, послали за Лиром, и он вернулся, взяв на себя наблюдение за небом в часовнях и башнях Иннис Лира. Великий король умер, и его последним желанием было, чтобы Лир взял корону при его первом и втором сыновьях, при его слугах и графах, при герцогах и целителях, но Лир отказался. Звезды были его призванием: он был коронован для звезд, а не ими. Кто лучше послужит людям, чем королевская звезда – самая одаренная и точная из них?
Всего через три недели после отказа Лира занять трон оба его брата внезапно умерли от болезни. У Лира не было выбора, он принял корону в разгар трагедии и никогда больше не подвергал сомнению желания звезд – если бы не он, его братья, возможно, могли жить и дальше. Его преданность удивляла. Далат восхищалась мужем, так как ее сердце тоже было посвящено единственной вере.
Но Кайо не был уверен. Он постоянно задавал вопросы богу, а также звездам, и мог бы придумать дюжину интерпретаций, которые можно было бы применить к звезде Близнеца и звезде Корон, которые будут значить совсем другое, чем у Лира. Когда он узнал, тем же путем, что и все в Иннис Лире, что означают звезды и как работают пророчества, Кайо понял, что они могут быть инструментом – функцией принятия решений. Когда он вставал перед выбором, пророчество могло подсказать лишь один путь, и, услышав его, Кайо сразу понимал, согласен он или нет. Пророчества проясняли Кайо не истину или судьбу, а его собственный разум.
Что касается бога – хорошо, что бог создал Кайо любопытным и вопрошающим, поэтому бог мог помочь справиться с расследованием.
– Какое пророчество? – спросил он.
– Звезда Третьей Птицы касается горизонта в том же месте, где и Корень дуба, так и улыбающаяся серебром Луна песен, Кайо, ход ее коронования почти точен. Мы с тобой путешествуем по этой жизни вместе: я – по определенному, постоянному пути, ты двигаешься параллельно, но со мной, пока моя корона тонет за горизонтом. Я могу ее вытащить. Формы текучие, и, повторяю, в пути твой народ вложит туда много искусства. Да, ей бы тоже понравилось, – пробормотал король, и все его тело застыло в печали.
Кайо разделил общее воспоминание, положив руку на плечо Лира. Далат, несмотря ни на что, не должна была умереть такой молодой.
– Я помню, тебе было всего двенадцать лет, когда ты пришел к ней, – тихо сказал Лир. – Старше, чем сейчас Элия.
– Мы должны найти ее, – сказал Кайо, искренне радуясь перемене темы. Он жаждал увидеть свою младшую племянницу. Прошли месяцы, и в начале зимы он ушел со старшими сестрами в Астору, где свирепая Гэла решила жить самостоятельно. Она тренировалась со слугами Астора и пригласила Кайо научить ее тому, что он знал о борьбе. Он умел защищать караван и себя, а не нападать на конных или солдат в стальной броне. Гэла взяла его под опеку и задала сотню вопросов о королевах и императрицах Третьего королевства. Кайо попытался свести все свои ответы к Иннис Лиру, Далат и тому, как Гэла могла бы использовать историю императриц, чтобы укрепить свое образование и возможное господство. Риган тоже всегда слушала, а иногда и удивлялась, хотя герцог смеялся над главенством женщин. Он говорил: «Если женщины станут похожи на нашу принцессу Гэлу, то это окажется пустой тратой женских талантов».
Кайо не любил герцога Астора. Этот человек был гордым и задиристым, и Кайо не хотел оставлять Гэлу одну под его доминирующим влиянием, но Риган напомнила ему: «Никто ничего не сделает Гэле, если она не разрешит. Кроме того, Астор силен, как и его звезды. Он понимает, как устроен трон Иннис Лира».
Тогда-то Кайо понял: Гэла намеревалась выйти замуж за Кола Астора. Он пытался сказать дочери Далат, что ей не нужно выходить замуж за столь самодовольного мужчину. Ей нужен муж, который поддерживал бы ее во всем. Гэла нахмурилась, будто Кайо начал синеть.
– Астор владеет наибольшей силой в Иннис Лире, противодействующей королю. Я сделаю его силу своей и поддержу сама себя. – Она сказала это так, словно подобное было очевидным.
Он поклялся памятью любимой сестры, что будет защищать ее дочерей, но графу Дубу показалось, что две старшие едва ли нуждались в его помощи.
Долина, где сейчас стоял Кайо, находилась в южном конце урочища земель, которые ему даровал Лир. Красивая земля, хотя он знал, что за исключением этих трех месяцев, когда цветут цветы, она будет бледно-желтой и серой, с каплями зеленого под холодным голубым небом и прозрачными облаками. Он будет скучать по красно-позолоченной пустыне.
– Будь моим, – сказал Лир.
Он имел в виду – нужно отказаться от верности своей бабушке-императрице. Оставить королевство Тария. Быть только графом Дубом, братом короля, дядей трем принцессам: свирепой, холодной и нежной. Утопить свое имя в скалах острова.
Впрочем, король попросил, а не приказал, и король не знал, что Далат и ведьма Белого леса умоляли его остаться. Король думал, что мужчина должен желать титул, дружбы с королем и семейных уз, предпочитая этот мшистый остров с бескрайними пустынями, плодородными берегами рек и отчаянно острыми горными вершинами всем землям Третьего королевства, несмотря на молочно-белую кожу здешнего народа, несмотря на его рассеянность и стойкость. Здесь они даже не верили в бога, а только в шепот ветров, пуповину земли и холодное обещание мертвых звезд.
Однако Лир был прав. Кайо действительно хотел титул. Ему нравилось, когда его уважали и не спрашивали, кто его мать и бабушка, словно их имена не имели значения. Здесь он хотел быть самим собой.
Одно это почти его убедило.
Они нашли Элию Лир, в одиночестве сидящую на колодце Летней резиденции – колодце, спускавшемся вниз под ноги, в темные глубины скалы. Это был простой колодец в центре двора, где на окрашенные стены наползали розы. Одинокая женщина с бледной кожей и без украшений сидела на скамейке и чинила брюки. Она не была подчиненной Далат. Кайо понял в тот момент, что вообще не видел служанок сестры. Он дотронулся до предплечья Лира, остановившись перед входом во двор.
– Где Сатири? Где находится Юна?