– О, Элия, – пробормотал король. – О, моя малышка, моя малышка, звездочка. Ты не оставишь меня. Никогда.
– Нет, отец, – прошептала она.
Он посадил ее к себе на бедро, хотя девочке уже было восемь лет и она достаточно вытянулась в рост, и отнес ее на скамейку Далат. Они сидели вместе. Лир обнимал Элию и плакал. Она ухватилась за край его пальто, старого, инкрустированного вышитыми звездами. Далат позволила Элии пришить три из них возле воротника. Девочка коснулась пальцем одной из них. Король затрясся, а Элия вымазала слезами его грудь.
– Звезды обещали, что этот день будет таким, каков он и есть, – прошептал король. Его нос застрял в волосах Элии. Дыхание прошло сквозь завитки, согревая кожу ее головы. – Мы можем только уступить им, моя звезда. Они все видят и знают, что именно будет частью всех нас. Ты родилась под Калпурлахом, верной и постоянной звездой-дитя. Мое сердце, моя звездная принцесса.
Элия крепко прижалась к Лиру. Вишневые деревья склонились вокруг них, укрывая принцессу и короля в их горе.
– Спасибо, – прошептала девочка на языке деревьев.
– Нет, – ее отец сидел прямо. В его глазах появился огонь гнева. – Ничего подобного.
Элия коснулась его щеки. Морщины на лице Лира еще больше углубились этим утром. Отец согнулся от горя и старости, и сквозь слезы девочка увидела мерцающую седину в короткой бороде, совсем рядом с ухом, словно брызги позднего звездного света.
– Не говорить на языке деревьев? – смущенно спросила она. Это был естественный язык Иннис Лира с тех пор как остров поднялся из моря.
– Теперь нет ничего, кроме звезд, – поклялся король.
Он взял дочь за подбородок длинными белыми руками.
– Все звезды для Иннис Лира.
– Звезды – это еще не все, – прошептала повзрослевшая Элия на языке ее острова.
Она изучала свои ладони на предмет шрамов, как будто память могла сгладить шрамы, покрывшие ее сердце.
Король вздрогнул и проснулся. Он ворчал про себя: «Ветер не слушает».
– Так и есть, – сказала Элия. – Особенно, когда звезды скрыты светом дня.
– Они все еще наблюдают за нами, всегда указывая путь, – возразил он, но уже без жара.
Элия запрокинула голову, чтобы посмотреть на небо. Солнце уже скрылось за горизонтом западных деревьев, а над ними все было сливочно-розовым и светло-фиолетовым.
«Девушка возвращается, и даже больше. Семья», – сказал ясень.
Элия поцеловала старческие пальцы отца и встала. Там, на юго-востоке, на краю луга появились семь или восемь человек из Хартфара, как и обещали деревья. Она помахала рукой, приподнимаясь на цыпочках. Аифа помахала в ответ.
На мягкой земле расстелили большую меховую шкуру и несколько шерстяных одеял. Элия посадила на них отца и дала ему немного вина. Он царственно кивнул – будто поникшая корона болиголова, которую он все еще носил, была сделана из золота, а его изорванные одежды были шелком. Аифа вложила хлеб, фаршированный нарезанными яблоками и кусочками сыра в руку Элии, а после и чашку с вином. Ощущая головокружение и, как ни странно, умиротворение, Элия проглотила все это, а затем пошла побродить к ручью, против течения. Вода, казалось, звала ее, хотя девушка не знала язык, на котором бормотала стихия. «Сюда, сюда», – казалось, говорила вода. В большей степени рывок ее сердца, правота в ее ногах.
Небо потускнело, растекаясь фиолетово-кремовым цветом по лугу вместе с вечерней песней птиц и смехом.
– Элия, – позвал король.
Она подошла к нему, опустившись на колени.
– Что мы увидим в первую очередь? – спросил он, откидывая голову назад. Он откинулся на локти, и его возраст, казалось, растаял.
Элия лежала рядом с отцом, так что он мог играть ее кудрями. В детстве она вращала глазами, когда искала звезду, и была уверена, что первая замеченная несла сообщение только для нее.
Теперь Элия знала, где могут появляться звезды, а также, что их секреты предсказуемы и универсальны. Звезда Первых Птиц будет на северо-западе, выше, чем в тот раз, когда она за ней наблюдала. Калпурлагх появилась бы на севере, хотя сейчас осень и это мог быть Львиный Глаз, а не Звезда-Дитя Элии. Если бы девушка смотрела на восток, она могла заметить Осенний Трон и Древо Печали с его длинными корнями. Деревья на западе находились слишком высоко, чтобы она могла увидеть Пса, но девушка знала – Пес скоро там будет.
Вечер дышал прохладным воздухом через их носы, и король потягивал вино. Щеки Элии уже потеплели. Она словно плыла, думая о звездах, и спросила ветер, в каком направлении ей смотреть? Он сказал: «Мы дуем на север».
Элия повернулась к отцу и посмотрела полузакрытыми глазами на южное небо.
– Ах, там этот Ласурал! – сказал ее отец, указывая на единственный проблеск света. – Это кончик Торна. Что ты видишь?
– Сестер, – прошептала она. – Все пять двигаются с юга.
– Да. Так. Хм. Я полагаю, это – некая жертва для меня, сюрприз, и для тебя тоже…
– Ветер дует с севера, так что мы должны рассматривать Ласурал, дующий в направлении Сестер.
Король Иннис Лир хмыкнул.
– Ветер…
– С острова, отец.
Вдруг Элия услышала мощнейший внезапный шум, напоминающий рев океана. Она села, повернувшись к юго-востоку.
Порыв ветра и крики хлынули навстречу им, через Белый лес, подкидывая птиц в небо. Ветер дул достаточно сильно, и Элия схватила почти пустую бутылку вина и руку отца, закрыла глаза и думала, что может произойти, если отец попадет в вихрь. Ее волосы вытягивались и рвались; юбки трепетали на ветру.
Потом ветер стих.
Исчез, как будто его никогда и не было.
В пустой тишине птицы боролись с фиолетовым небом. Деревья дрожали, листья метались, но затем медленно-медленно оседали.
Элия глубоко вздохнула и поставила вино на землю.
– О, отец, это было… это было слишком странно. Как ты думаешь, звезды также это почувствовали?
Старый король ничего не сказал.
Она посмотрела на отца. В тусклом фиолетовом свете Элия увидела, что губы отца были приоткрыты, а глаза все еще открыты. Его волосы напоминали дикий клубок, скрученный вместе с полуразорванной короной из болиголова. Кисти его рук были вялыми.
– Отец?
Склонившись, Элия встряхнула Лира за плечи.
Ничего.
Он не двигался. Он не дышал.
– Отец! – закричала девушка. – Аифа! Кайо!
Элия схватила отца за подбородок и посмотрела в его выцветшие голубые глаза, но Лир не ответил на ее взгляд.
Элия задохнулась – ножи вонзились в ее легкие. Она вздохнула и проглотила страх. Она прижалась щекой к его рту. Элия ждала, чтобы почувствовать что-нибудь, чтобы его нежное дыхание достигло ее.
Она услышала звук быстрых шагов ее дяди и всех, кто ночевал поблизости.
Но делать им было уже нечего. Ничего нельзя было изменить.
Часть пятая
– Драконы! – сказал Исарнос. – У вас были собаки?
– Иногда – да.
– Ты умеешь колдовать?
Рори поморщился, позволив себе преувеличение:
– Нет, увы, я не умею колдовать, хотя однажды Бан пообещал научить меня кое-чему. Он когда-нибудь учил тебя?
– Моя мама сказала, что я слишком маленький, но Бан показал мне огонь в своей руке. Он мог разговаривать с моими птицами и котятами из барака.
– Кажется, это очень ценный навык. Он должен был научить тебя этому.
Исарнос поджал губы и кивнул:
– Почему твой брат пошел обратно в Иннис Лир? Почему его здесь нет с тобой?
– Он… – Рори помолчал. Ликующий шум толпы захлестнул их, попугай захлопал изумрудными крыльями. – Он заботится о нашем отце, и… дома есть много вещей, за которыми надо присматривать. Он очень хорошо за ними следит.
– Маги должны быть такими. И братья тоже, я полагаю.
Рори согласился, хотя его затопили чувства – молодому человеку не терпелось вернуться домой, его тщеславие и негодование всколыхнулись – и возможно, впервые он понял, что Бан имел много причин не хотеть, чтобы Рори вернулся.
– Надеюсь, – медленно проговорил он, – ты найдешь себе хорошего мага, когда будешь королем. И ты будешь считать меня другом Иннис Лира.
Принц вздернул подбородок и посмотрел на Рори большими светлыми глазами.
– Но ты же здесь. Ты возвратишься к Бану и привезешь его к нам? – Рори рассмеялся: это напоминало обмен.
– Может быть! – Внезапно Рори застыл как вкопанный. Хотя Рори и не хотелось признавать свою вину, но он помнил о давней исповеди его отцу по поводу любви Бана и Элии, ставшей поводом к изгнанию Лиса Бана сюда. Рори был виноват в том, что вытолкнул своего брата из Иннис Лира, хотя это не входило в его намерения. Бан об этом не знал, по крайней мере, Рори так не думал.
«Поверь мне, Рори, – сказал Бан. – Иди».
«Какой-то негодяй поступил со мной дурно», – пробормотал в ответ Рори.
Нет, Рори отказался от этой мысли. Его собственное изгнание не могло быть виной Бана.
Двор завертелся вокруг него, и Рори почувствовал головокружительное ощущение из своих снов, что где-то там, где он еще не видел, город уже начал рушиться.
– Я должен идти, ваше высочество, – сказал он Исарносу. Лицо принца погрустнело, но он кивнул.
Рори протиснулся в толпу. Там королевская гвардия выстроилась во дворе и наблюдала с балконов за любой опасностью; там – королевский помост; там – тесный круг музыкантов с лирами и скрипками; там – его родная мать, блестящая, рыжая птичка в кругу Алсаксов и кузенов Реннаи. Она увидела его и вежливо улыбнулась: им было нечего сказать друг другу. Леди Дирбха Эрригал застолбила себе место в Аремории, отрезав свои лирские корни.
Рори спросил, когда мать наткнулась на него на прошлой неделе в особняке Алсакса:
– Почему, мама, ты так и не вернулась домой?
Она властно посмотрела на молодого человека, шокированная его самонадеянностью:
– И что?
– Ну, возьми свою… – Рори запнулся, потому что действительно не понимал причину своего вопроса.