Тане вдруг показалось, что она уже где-то видела этого мужчину. Ощущение кольнуло ее. Но он снова повернулся спиной, словно стараясь спрятать свое лицо, и Тане показалось очень странным это намерение все время оставаться незамеченным. Но она не сомневалась ни секунды в том, что уже видела его. Где? Этого она не могла вспомнить, тем более в присутствии Домбровского, который все еще не сводил с нее пожирающих глаз.
Думать дальше ей не хотелось. И, нервничая, Таня очень быстро вышла из Пассажа, потеряв где-то на ходу отставшего Пилермана.
Вечер в ресторане был настолько отвратителен, что Таня постаралась вытравить его из памяти как можно скорей. Время действовать пришло около десяти, когда Домбровский заказал очередную бутылку вина и стал проявлять заметные признаки нетерпения.
– О, какое прекрасное вино! Оно лучше всех прежних, – проворковала Таня, – может, возьмем бутылку с собой, когда поедем к тебе?
– Поедем как можно скорее! – Глаза Домбровского засверкали.
– Конечно. Ты же не оставишь меня одну в такой прекрасный вечер? – Таня вовсю изображала опьяневшую кокетку. – Ты военный комендант Одессы, я так хочу побывать у тебя.
В автомобиле Домбровский попытался дать волю рукам, но Таня быстро поставила его на место. В этом ей успешно помог большой опыт бывшей хипищницы с Дерибасовской. Главное было довести клиента до места. Домбровский об этом не знал, а потому спокойно ждал своего часа.
Он жил на Дерибасовской в роскошных апартаментах внизу улицы, спускавшейся к морю. И у дверей его квартиры, расположенной на первом этаже, дремали трое охранников – опять-таки кавказцев – самого сурового вида.
Войдя в квартиру, Таня потребовала разлить вино. Домбровский охотно согласился и принялся наливать. В этот миг раздался громкий стук в дверь, и хозяин пошел открывать, чем невероятно облегчил Тане ее задачу. Она всыпала почти половину пузырька со снотворным в его бокал, хотя было достаточно всего нескольких кристалликов. Но Домбровский вызывал у Тани такую ненависть, что она решила действовать наверняка.
Из прихожей послышались громкие голоса. Таня на цыпочках прокралась к приоткрытой двери.
– Убирайся немедленно! – гремел Домбровский. – Как посмели тебя впустить?! Я им всем покажу чертову мать! Они разве не сказали, что я занят? У меня дама! Я не один.
– Подождут твои дамы, – зло произнес голос, показавшийся Тане невероятно знакомым. Она точно слышала его, но где и когда, не могла определить.
– Подождут твои дамы, – повторил голос, – шлюхи подзаборные! Я пришел узнать, сжег ли ты документы, которые украл из тюрьмы! И это не терпит отлагательств.
– Почему я должен их сжигать? – рассердился Домбровский. – Я не обещал тебе ничего определенного! Сказал, что подумаю, и буду думать. Уходи!
– Ты сделаешь это сейчас, ты… – прозвучали грязные ругательства, и в речи незнакомца вдруг появился заметный кавказский акцент. По всей видимости, визитер Домбровского страшно разнервничался.
– Девка на Привозе – твоих рук дело? Ты поимел ее, а потом разрезал на куски! – Тут буквально зашипел Домбровский. – И после этого я должен сжечь документы из тюрьмы?! Это твоя работа, или не так?
Таня едва не стукнулась о двери лбом. Это ж надо такое! Убийца с Привоза! Визитер Домбровского – убийца с Привоза! И Домбровский знал, кто это такой!
– Не говори глупости, – голос вдруг зазвучал спокойно, – не убивал я никаких девок. Ты сам знаешь, что это был не я. Сожги документы. Я хочу спокойно жить и работать. Мне все это ни к чему.
– Чем докажешь, что не ты убил девку? Признайся по-хорошему!
– Прочтешь в документах. Почерк не мой. Сам увидишь. А вот если не увидишь, я могу кое-что рассказать. Например, как…
– Заткнись! – В голосе Домбровского зазвучала такая ненависть, что Таня вздрогнула. – Как ты смеешь мне угрожать! Убийца!
– Возможно, я был убийцей. …Но все ведь меняется, не так ли?.. Или, например, я могу рассказать о том, что…
– Хорошо, хорошо… – Таня поняла, что Домбровский сдался. – Обещаю, я подумаю, что можно сделать. А сейчас уходи.
– Нет. Ты сделаешь это сейчас, – настаивал визитер.
Домбровский выдохнул: – Я обещаю: прочитаю документы перед сном, как выпровожу девицу. И если все так, как ты говоришь, сегодня же и сожгу.
– В тюрьме обо мне наводили справки. Твои люди?
– Нет, – удивился Домбровский. – Зачем мне наводить справки, если документы из тюрьмы у меня? Это глупость!
– Тогда кто расспрашивал?
– Да мало ли кто знает о твоем прошлом! Шила в мешке не утаишь. Особенно, когда начались эти убийства на Привозе.
– Я знаю, кто убивает, – произнес голос. – Если хочешь, я тебе расскажу.
– Потом. Расскажешь потом. Уходи, – Домбровскому не терпелось выставить визитера.
Тут, не в силах сдержаться, Таня приоткрыла пошире дверь и увидела спину высокого седого мужчины, которого хозяин выпроваживал. Это был тот самый человек, которого Таня видела днем! Тот, кто так пытался спрятаться за спинами спутников Домбровского! Высокий седой кавказец! Любовник Дуньки-Швабры!
Таня едва успела прыгнуть обратно в кресло, когда Домбровский появился в комнате. Руки его дрожали, и он сразу же залпом выпил бокал вина, налитого Таней. Вина со снотворным.
– Иди ко мне, – скомандовал, поставив бокал на стол.
– Кто это был? Я слышала крики… – начала вкрадчиво Таня.
– Так, по работе. Ну хватит разговоров! – оборвал ее резко Домбровский. – Раздевайся!
Это был явно «галантный» кавалер. Таня едва успела встать с кресла, как он отрубился. И, грузно обмякнув в кресле, захрапел. Она пулей подлетела к дверям служебного входа, которые, согласно плану Пилермана, действительно находились за кухней. Там ее уже поджидали сам Пилерман и два вооруженных человека Японца – охрана.
Сейф стоял в кабинете. Грабители пошли туда, как вдруг… Таня вскрикнула: появившись из-за двери, кто-то набросился на одного из людей Японца, попытавшись схватить его за горло. Завязалась борьба. Тут только она заметила, что в комнате горят портьеры. Начался пожар: неизвестно кто разбросал горящие дрова из жарко натопленного камина, в котором пылало настоящее пламя.
Второй человек Японца выстрелил почти в упор. Тело нападавшего обмякло и рухнуло на паркет. Таня с удивлением узнала молодого кавказца со шрамом во всю левую щеку, который разговаривал с седым сегодня днем.
Пилерман возился с сейфом. Среди пылающих дров, выброшенных из камина, Таня разглядела папку, раскрытые листы которой уже пожирал огонь. Она бросилась к камину, не обращая никакого внимания на языки пламени, хотя от ее юбки уже начал идти дым. Схватив лежащую в стороне кочергу, Таня быстро поддела папку и вытащила ее на пол, затем затоптала пламя ногами. Схватила в руки… И онемела. У нее вырвалось:
– Не может быть! Просто не может быть!
Пламя между тем разгоралось все больше и больше. В квартире послышались голоса. Привлеченные громким звуком выстрела, охранники решились войти, рискуя нарваться на недовольство хозяина. Голоса переросли в крики – в гостиной они обнаружили крепко спящего Домбровского.
– Бежим! – скомандовал Пилерман. Он уже закончил с бриллиантами, собрав их в прочный кожаный мешочек. В комнату заглянул один из охранников Домбровского. Человек Японца выстрелил в него в упор.
Все четверо, и Таня в том числе, буквально вылетели из кабинета и помчались к служебному входу. Их заметили, началась перестрелка. Люди Японца прикрывали Таню и Пилермана. Во дворе, вплотную к дверям служебного, черного входа в квартиру, стоял автомобиль. Таня и Пилерман метнулись на заднее сиденье. Один из людей Японца упал, сраженный пулей, второй был ранен в руку, но успел вскочить в машину.
Двигатель работал на всех парах. Услышав крики и выстрелы, водитель включил зажигание, и автомобиль почти сразу развил такую скорость, что грабители смогли оторваться от погони без труда. Хотя была ли эта погоня, они так и не поняли.
Но Пилерман едва не плакал.
– Все пропало! Все пропало! Меня заметили! Они знают, где я живу! Теперь подойти к Домбровскому будет невозможно.
Таня, не обращая никакого внимания на происходящее, прижимала к груди обугленную папку.
– Бриллианты надо спрятать как можно скорей, – сказала она посередине дороги, – в нейтральном месте.
И, наклонившись к шоферу, Таня велела ему ехать в сторону Привоза.
Таня и Пилерман медленно шли вдоль ограды ночного рынка.
– Никому не придет в голову, что бриллианты можно спрятать в таком шумном и многолюдном месте, как Привоз, – говорила она, и он был полностью согласен с ней, – а когда шум поутихнет, вы возьмете их – и дело с концом! Японец только рад будет, что мы сумеем правильно избавиться от такого смертельного груза. Представляете, как шерстят люди Домбровского сейчас по всему городу?
– Они решат, что бриллианты взял подельник того, со шрамом, – сказал успокоившийся Пилерман, – и что в ссоре из-за камушков его убил. А тебя, как свидетельницу, они могли увезти с собой.
Наконец они увидели подходящее место: каменная тумба возле одного из домов вплотную подходила к решетке рынка. Между тумбой и решеткой была небольшая выемка в камне, куда Пилерман без труда засунул мешочек. Таня присыпала его сверху мусором. Пилерман удовлетворенно кивнул:
– Никто не найдет.
Они быстро пошли прочь вдоль ночного Привоза.
Вернувшись к себе на Молдаванку, Таня бесшумно прошла в свою комнату, без сил опустилась на пол. Ей хотелось плакать. Так она сидела некоторое время. Затем, добравшись до кровати, рухнула, погрузившись в тяжелый, почти мертвый сон.
Глава 19
Подземный тюремный архив. Жестокий убийца. Странный протокол допроса. Таня узнает имя
Осклизлые ступеньки выскальзывали из-под ног. Володя с трудом спускался вниз, держась за стены. Это было самое настоящее подземелье, словно пришедшее из страшных готических средневековых романов. Сосновский впервые был в одесской тюрьме.