– Но как это сделали? Он же мог сопротивляться, а работа ювелирная! – засомневалась Таня.
Володя наклонился над трупом и понюхал его губы.
– Так и есть – чувствуется слабый запах алкоголя. Убийца положил ему снотворное в алкоголь, а когда он отрубился, нанес удар иглой в сердце, – довольный своей наблюдательностью, сказал Володя.
– Подожди, – внезапно Таня засунула руку в карман юбки и достала ту самую шпильку, которой пыталась открыть замок, приложила ее к точке на груди – совпадало идеально, – посмотри-ка на это!
– Матерь Божья! – прошептал Володя. – Его убили шпилькой для волос!
– Шпилькой для длинных волос, – поправила Таня. – Похоже, убийца позаимствовал ее у какой-то женщины. Или убийцей была женщина, что тоже вероятно. Для того, чтобы нанести спящему такой удар, много сил не требуется. Да и с тем, как подвесить тело, женщина справится.
– Ну надо же! Новый поворот, – Володя с изумлением уставился на нее.
– Ты помнишь, что было написано в документах? У него была жена! Может, его жена вернулась спустя столько лет и сделала это, чтобы отомстить за что-то?
Глава 22
Разборки с Пилерманом. Чей протокол допроса? Исчезновение бриллиантов
Старая пролетка тряслась по разбитой дороге, и Таня, свернувшись на сиденье в клубочек, прижималась к потрескавшейся коже обивки разгоряченным лбом. Дорога казалась ей бесконечной. В этот раз в пролетке она находилась одна, за исключением возницы, из-под кожаной тужурки которого грозно топорщились несколько заряженных пистолетов.
Стояла глухая ночь. Внизу, под дорогой, бились с грозным рыком свирепые валы ледяного моря. Но, несмотря на это, Таня с радостью выскользнула бы из пролетки на пустынный пляж. Ей предпочтительнее было находиться одной, в темноте, ночью, чем здесь. Но это были только мечты. Идти предстояло до конца. А потому, застыв, Таня сидела в пролетке, пытаясь унять головную боль. От напряжения голова раскалывалась постоянно. Особенно после того, как вместе с Володей они нашли труп Гоби Имерцаки. Это было ужасно. Все ее мысли спутала такая неожиданная смерть. Хотя, с другой стороны, Таня постоянно ожидала чего-то подобного. Она так до конца и не поверила в то, что Гоби Имерцаки был убийцей с Привоза.
Море было беспокойным. Начинался шторм. В детстве Таня страшно боялась шторма на море – с ужасом прижималась к бабушке и, вся дрожа, прятала голову в ее коленях. Став взрослой, она так и не смогла понять свой детский страх, но он прошел. И теперь она вдруг почувствовала, что больше не боится шторма. Любой шторм гораздо предпочтительнее того, что ее ждет.
Пролетка тряслась по Фонтанской дороге к одной из вилл, где с комфортом прятался Японец. После пропажи бриллиантов у Домбровского в городе начался слишком большой шухер, и Мишка Япончик уже не рисковал показываться в ресторане «Ампир».
После того, как они вышли из мебельной мастерской, Володя повел Таню в Каретный переулок, где, заплатив домовладельцу, снял для них уютную трехкомнатную квартиру на втором этаже. Квартира была удобной, комнаты – большие и светлые. Особенно радовала ванна. Потом Володя помог Тане перевезти от Шмаровоза Цилю с Идой и Маришкой. Таня совершенно не возражала и с радостью принимала его помощь. Только теперь она стала осознавать, насколько устала, и находилась словно в каком-то полусне.
Циля с Идой пришли от новой квартиры в восторг. Единственное, что беспокоило, это пропажа вещей. Но Таня сказала им, что они все очень скоро купят.
На самом деле сказать было легче, чем сделать. У Тани остались только те деньги, которые она отложила для платы Марушиной, так как она хранила их в магазине. Все остальные ее сбережения исчезли в огне. Однако Таню это почему-то совершенно не беспокоило. Единственная вещь, из-за потери которой она немного грустила, был красивый красный костюм, который она носила так не долго. На все же остальное ей было плевать.
Едва Таня устроила своих подруг на новом месте и отправилась в магазин, как минут через десять после того, как она открыла дверь, появился мрачный Туча, полностью соответствующий своей кличке.
– Японец рыщет тебя по всему городу, – хмуро сказал он, – какой шухер ты натворила?
– Из-за твоего Японца мой дом сожгли, – огрызнулась Таня.
– Знаю, все знаю, – Туча махнул рукой, – весь город знает, и Японец тоже. Это Дикая сотня Домбровского постаралась.
– Ничего подобного! – Таня в ярости уперлась кулаками в бока. – Домбровский и его люди близко не подходили к моему дому! Так ему и передай! Я знаю, кто это сделал. Вот сама Японцу и скажу.
– Скажешь, за тем и приехал, – вздохнул Туча, – вечером Японец пришлет за тобой человека сюда. Поедешь с ним. И без шуток. А я так, забежал тебя предупредить.
– Предупредить? – Таня почувствовала предательский холод в сердце, от которого сразу заледенели руки. – Ты хочешь сказать… Японец собирается меня убить?
– Тьфу, глупость! – Туча сплюнул сквозь зубы. – Да у тебя совсем мозги за уши завернулись! Замолчала бы за свой рот! Сама натворила грандиозный шухер, так сама еще за то спрашиваешь! Вот и расскажешь Японцу, что почем.
Таня не поверила Туче. Но когда за ней зашел мрачный, до зубов вооруженный тип, без слов села к нему в пролетку. Оставалось только покориться своей судьбе – что бы ни произошло.
Японец ждал ее на вилле. Когда Таня вошла в комнату, он расхаживал туда-сюда вдоль больших панорамных окон гостиной, что было совершенно не свойственно ему. Окна выходили в темноту. Сквозь них доносился грозный шум штормового моря.
– Шо за шухер по всему городу – взрывы, трупы, а я ни за зуб ногой? – крикнул, обращаясь к Тане, Японец. – Шо ты натворила? Я велел тебе сделать чистый, изящный хипиш, а не поднять на уши весь город! Теперь Домбровский обложил меня, как зверя!
– Меня хотел убить не Домбровский. Это не Домбровский взорвал мой дом. Дом уничтожил Пилерман. Нанял людей. Он хочет меня убить. И это всё на его совести, – Таня спокойно, беспристрастно встретила сердитый взгляд Японца, – я тут вообще ни при чем. Дело провалил Пилерман, а теперь хочет избавиться от меня, как от свидетельницы.
– Шо за… – Японец выругался.
– Я правду тебе говорю! Ты знаешь меня – я всегда говорю правду.
– Так, – Японец с размаху плюхнулся в плюшевое кресло, – рассказывай за всё. Говори.
Таня опустилась на край дивана напротив и принялась говорить. Говорила долго, рассказывала все без утайки. Не забыла и про папку, сказав Японцу, что она понадобилась для розыска убийцы с Привоза. А убийцу с Привоза найти необходимо, так как это самый лучший компромат, который только может быть.
К концу ее рассказа Японец несколько успокоился, стал задавать уточняющие вопросы, а затем сказал:
– Значит, просто совпало. Вы зашли в левый момент. Этот ваш… как его… охотился за папкой, а тут вы все подвернулись… А Пилерман вместо того, чтобы тихо все провернуть, вляпался в стрельбу. Бриллианты где?
– В надежном месте. Привезу, как скажешь. Но тебе. Не Пилерману.
– Ты зря на него шумишь. Все-таки это не он. Вот, полюбуйся, – из кармана пиджака Японец достал какую-то бумажку и бросил Тане на колени.
Это была листовка о розыске особо опасной преступницы и портрет Тани в образе блондинки, который подготовил для розыска Домбровский. Таня усмехнулась.
– Домбровский расклеил это по всему городу, – сказал Японец, – конечно, тут тебя не узнать. Кстати, это принес мне Пилерман. Он же сказал, что для того, чтобы бросить бомбу в квартиру, люди Домбровского наняли одного из наших, Яшку Лысого.
– Я видела Яшку Лысого, – кивнула Таня, – надо его найти и спросить, кто его нанял.
– Не получится, – мрачно произнес Японец, – его застрелили сегодня днем. Похоже, попал в перестрелку.
– Это Пилерман его убил, чтобы он не рассказал правду!
– Послушай, Пилерману незачем тебя убивать, – сказал Японец, – бриллианты все равно ему не достанутся. Они мои. И в твоей смерти для него нет никакого смысла. А вот для Домбровского – есть. Домбровский прямо заинтересован в том, чтобы тебя убрать. Не арестовать, а именно убрать, так как ты знаешь за бриллианты. Он же получил их тайно, никто не знает об этом. Поэтому его люди вполне могли тебя выследить.
– И узнали дом, где я живу, и кто я такая, – сказала Таня. – Тогда почему они не бросили бомбу в мой магазин?
На это Японцу нечего было ответить.
– А я скажу тебе почему, – продолжила Таня. – Потому, что Пилерман ничего не знает о магазине, а о том, где я живу, знают все уголовники Одессы, в том числе и Яшка Лысый. Вот он и привел людей Пилермана к моему дому. А про лавку мало кто знает. Но если бы за мной следили люди Домбровского, они бы выследили.
– Ладно, – было видно, что разговор этот стал Японцу надоедать, – я поговорю с Пилерманом. Никто тебя больше пальцем не тронет. Но я не хочу больше этих свар. Я не хочу, чтобы вы вдвоем подняли на уши весь город. Закатили шухер, нечего сказать! Я работаю с Пилерманом, и дальше буду с ним работать. А когда ты заловишь Марушину, поставлю его над Привозом. Тебе лучше держаться от всего этого в стороне. А за тебя я так скажу: занимаешься Марушиной, и занимайся ею дальше. А куда не надо – не лезь. Вот про убийцу с Привоза ты ловко придумала! Как думаешь делать теперь?
– Помощь твоя нужна, – сказала Таня, – одного человека найти надо. Этот человек знает правду про того, кто сидел на Александровской каторге по уголовному делу. И кого там обвинили в убийствах заключенных. Большевичка. В Одессе она держала ресторан «Карета Катерины». Но не долго. Ресторан сгорел. Ее зовут Катерина Мещерякова. Я узнала о ней, когда искала что-то на «красную дьяволицу» Никифорову. И вот эта Мещерякова говорила мне, что судили ее в городе Александровске, и некоторое время она сидела на Александровской каторге до отправки в Новинскую тюрьму. А как раз в это время там находился тот человек, убийца. Мне ее расспросить надо.