Или вот такой момент. В фильме «Доживем до понедельника» я снималась с одним мальчиком, играла его мать. На репетициях я постоянно давала ему подзатыльники, а уж на съемках надо было бить еще сильнее, и я боялась, что вообще ему голову оторву. И вот – снимаем. Стас Ростоцкий кричит: «Мотор!» И вдруг мальчонка поворачивается ко мне и говорит: «Когда будете это самое, так не очень дуплите-с!» Это было так образно (тем более что на всех бульварах тогда играли в домино и так «дуплили», что дома дрожали), что никакую трагедию я уже не могла играть. Я просто съехала по декорациям на пол и начала хохотать…
Я бы с удовольствием поиграла в комедиях.
– Вы часто отказываетесь от приглашений?
– Отказываюсь, если мне предлагают что-то мерзкое… А маленькие роли я всегда сама себе просила, потому что была семья, сын, и я, чтобы не уезжать надолго в экспедиции, играла в эпизодах.
На Западе одну роль сыграешь, и ты уже богатый человек, а тут сотни – и ничего. Ставки маленькие были. В семьдесят седьмом мне дали высшую категорию, я стала получать четыреста пятьдесят рублей, если снималась, а если нет – шестьдесят процентов от ставки в течение трех месяцев, а потом пятьдесят процентов, если не играла в театре. Целая бухгалтерия. Даже озвучание – такая трудная работа, и за нее платили семьдесят пять процентов. Честно признаюсь, что от этой работы я отказывалась. А сейчас – и подавно, даже за большие деньги. В сериалах дублируют по две-три роли сразу и так халтурят, что невозможно слушать. На это я не пойду.
Отказалась от главной роли в «Донской повести», ее потом прекрасно сыграла Люда Чурсина. Я уже была не в том возрасте, чтобы меня мог мужчина трогать, раздевать, целовать. И потом я считала, что мне это непозволительно для экрана. «Ну что вы! А как же Быстрицкая, Мордюкова?..» – спрашивали меня. Нет, я себя в этом смысле строго контролировала. И без того я столько жизней пережила, столько характеров перечувствовала!
– У вас есть любимые роли?
– Много… «Хождение по мукам», «Повесть о настоящем человеке», «Дети как дети», «Ночной гость», «Ирония судьбы»… Очень любила свою Анну Ульянову. Когда я готовилась к съемкам, меня пустили в Музей марксизма-ленинизма, где я читала массу архивных материалов, документов. Поняла, что это была очень интеллигентная семья, где все друг друга уважали, любили. Анна писала дневнички, чем мы, девочки, в свое время тоже увлекались. Но судьба!.. Неужели их матери было настолько безразлично, что ее дети погибают, посещают тайные кружки, готовят заговор против власти? Отец был директором гимназии, дом замечательный, у каждого ребенка была своя комната, жили вполне благополучно. Почему же в таком случае Саша Ульянов пошел убивать царя и был казнен? Значит, в семье всё было не так хорошо, как казалось? Во всем надо разбираться, ничего нельзя вычеркивать из истории.
Честно скажу, я и рожать в этот мир не хотела. Родила только от большой любви. Мне уже было тридцать восемь лет! И роды были трудными. Но меня поддерживало то, что я попала в замечательную семью с устоявшимися традициями, с очень хорошими людьми.
А потом, когда муж ушел, наш разрыв стал ударом для всех. Сын, Коля, катался по полу и плакал: «Мама, зачем ты меня родила? Давай умрем вместе!» Но я не умерла, а он умер…
Если бы я могла его вернуть! За что судьба забрала его у меня – не знаю. Что он успел? Родить дочь. Написать несколько картин, которые теперь хранятся у меня. В какой-то момент ему нужно было помочь, но реальную помощь предложили лишь трое: Лева Дуров, Володя Меньшов и Володя Наумов. Мой мальчик не хотел жить как все: длинные волосы, серьга в ухе, плеер. На таких раньше смотрели искоса.
Не буду рассказывать, что произошло, но происшедшее надломило его. И с семьей отношения не складывались, и в кино не всё шло гладко. Колю всё время что-то тяготило, какое-то предчувствие. Это я позже поняла, когда прочитала его стихи:
Меня безликая коснулась,
Вокруг меня кольцо замкнулось,
И пустота мне распахнула
Свои бездонные врата.
Любовь ушла и не вернулась,
Лишь безнадежно оглянулась
На промелькнувшие года.
Моя душа в огне свернулась
И пеплом легким растянулась,
На ветре вечном шелестя.
Коле было двадцать шесть лет. Друзья нашли его мертвым в квартире – пришлось лезть через балкон. В руках у него была зажата телефонная трубка. Причину смерти так и не установили.
В кино у меня очень много детей. Перечислить всех невозможно. Называйте самых известных и популярных актеров – почти все были моими экранными детьми.
– Вас называют мамой?
– Называют. И не только артисты, но даже соседи, знакомые, журналисты. Зато двухлетний мальчик у нас во дворе называет меня Люба: «Вон Люба пошла!» Это самое большое признание.
– И самые известные и популярные киномужчины были вашими экранными мужьями…
– Да-а-а! Это точно. Часто снималась с Женечкой Леоновым: «Белорусский вокзал», «Тридцать три», «Джентльмены удачи». Чудесный актер – деликатный, тонкий, умный, без улыбки о нем рассказывать невозможно. Когда я лупила его мокрыми штанами в комедии «Тридцать три», мне самой больно было: «Женя, ты точно на меня не обидишься?»
С Евгением Шутовым играли и даже пели в фильме «Мужские тревоги», а потом снялись в рекламном ролике. В одном нашем доме их сколько: Михаил Глузский, Иван Рыжов, Георгий Юматов. А еще были Петр Щербаков, Сергей Лукьянов, Борис Андреев, Виктор Авдюшко, Виктор Шульгин, Николай Пастухов, Михаил Ульянов, Виктор Байков, Георгий Жженов, Леонид Кулагин – вот их сколько, моих любимых!
В жизни, как я уже говорила, моим вторым мужем был Георгий Данелия. Мы познакомились на съемках фильма «Хождение по мукам», где Гия проходил режиссерскую практику у Рошаля. Он долго за мной ухаживал и даже скрывал свой возраст, ведь он на девять лет моложе меня. Он прекрасный режиссер, и все его фильмы – настоящие произведения искусства. Я же целиком погрузилась в семейную жизнь, раньше всех вставала, позже всех ложилась.
Прожили мы вместе двадцать шесть лет. А потом он пришел домой и сказал: «Я влюбился, Любочка. Прости меня, я женюсь». Я поцеловала его и ушла к маме, которая жила в моей однокомнатной квартирке. Целыми днями сидела дома, как тень, смотрела в одну точку.
Меня спас спектакль «Ссуда на брак», который в Театре-студии киноактера поставил Константин Воинов. Эта работа сблизила меня с такими замечательными актрисами, как Людмила Шагалова, Лидия Смирнова, Инна Макарова, Мария Виноградова, Нина Меньшикова, Нина Агапова. Мы играли спектакль восемь лет, эта роль мне очень помогла.
А недавно я сочинила романс, который пою теперь на концертах:
Полюбила его навсегда,
Навсегда я его полюбила.
И добра я была, и верна,
Это было давно, это было…
Позвонила Гии и спела. Мы посмеялись, поплакали, и я простила его навсегда…
– Вы довольно рано перешли на возрастные роли, зрители вас практически не видели на экране молодой. Это обидно, потому что кино так и не использовало вашу необыкновенную красоту. Вы не жалеете об этом?
– Что правда, то правда, меня всегда старили, морщинки рисовали. Но для меня это не проблема. Любая роль – это же характер, живой человек. Если мне есть что про него сказать, пропустить через себя его боли и радости, возраст совершенно не имеет значения.
А вот когда Ольгу в «Трех сестрах» играла, там, наоборот, кожицу подтягивали, морщинки разглаживали. Я очень люблю этот фильм Самсона Самсонова. Монолог Ольги читаю на творческих встречах: «Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живет теперь… Если бы знать, если бы знать!»
Я всегда переписываю роль в тетрадку, и не один раз. Подчеркиваю важные для меня моменты. И до самого конца эта роль со мной, пока картина не выйдет на экран. А потом – забываю, потому что вместить это всё невозможно. Вот стихов много знаю и очень их люблю:
Не привыкайте к чудесам —
Дивитесь им, дивитесь!
Не привыкайте к небесам,
Глазами к ним тянитесь.
Приглядывайтесь к облакам,
Прислушивайтесь к птицам,
Прикладывайтесь к родникам,
Ничто не повторится.
За мигом миг, за шагом шаг
Впадайте в изумленье.
Всё будет так – и всё не так
Через одно мгновенье.
– Любовь Сергеевна, как вы отмечаете дни рождения?
– Не отмечаю вообще. Когда жили с Георгием Николаевичем, праздновали дни рождения сына, а к себе гостей я никогда не собираю. Ну, поздравляют люди, звонят, а мне уже ничего не хочется. У меня и посуды-то много нет.
Меня беспокоит только судьба внучки, судьба молодого поколения, вас – молодых. Если бы мне позволили, я бы обратилась ко всей планете: «Люди, опомнитесь, остановитесь. Что вы делаете? Живем так мало. И для чего разрушать эту жизнь? Зачем убивать? Ну, радуйся ты цветочку, листочку, береги свой дом. Ты же живешь-то мгновение!» Я не могу пройти мимо, когда просят милостыню. Муся Виноградова меня всегда одергивала: «Потом же сама занимать будешь!» Ну и что? Если сидит инвалид или старушка нищая, как можно не подать ей? Копейка в кармане – отдам копейку, двадцать рублей – отдам двадцать. И Муся отдаст. Мы так воспитаны. Я не могу пройти мимо мусора в метро – нагибаюсь и поднимаю, а люди, наверное, думают: вот тетка какая-то ненормальная. Мне больно, когда беспорядок, когда мусорят, плюются. Меня с детства приучили подметать дорогу, ухаживать за деревьями, убирать снег. Лошадка пройдет, нагадит – мы собирали это для удобрения. А кого сейчас это волнует?
– Насчет «ненормальной тетки» вы явно погорячились. Неужели кто-то может вас не узнать?