– Узнаюˊт, куда деваться. Выйти на улицу невозможно. Все подходят, обнимают, что-то говорят. На днях какая-то женщина отдала мне огромный букет, как я ни сопротивлялась. А тут ездила за лекарством, и вдруг подбегает роскошный мужчина в шляпе и целует руку. Даже неудобно стало. Молодежь переглядывается, шепчется. Но я со всеми здороваюсь. Для меня эти встречи – большое счастье, они дают много сил, здоровья и радости. А чего еще добиваться? Не звания важны, а признание народа.
– Актрисы говорят, что не понимают вашего поведения. Как можно останавливаться с каждым, кто захочет пообщаться, подержать за руку?
– Да, они даже одергивают меня. Ну а как я могу не отреагировать? Особенно после катастрофы, в которую мы попали с Майечкой Булгаковой. Это был 1994 год, нас везли на концерт, и машина врезалась в столб. Водитель, молодой парнишка, и Майя погибли, а я очень долго лежала в больнице с переломами. Об этом много писали, люди всё это знали, и теперь постоянно спрашивают, как я себя чувствую. А затем рассказывают свои радости-горести. Звонят. И откуда телефон достают? Они считают, что это для них подарок, если я с ними поговорю. Но на самом деле это они для меня подарок! С человеком обязательно надо поговорить.
Я еще не потеряла способности радоваться. А если я радуюсь, если удивляюсь, значит, я еще живой человек. Только так надо жить. Если можешь сделать добро – не скупись. Можешь руку подать – подай. Цени каждое мгновение!
Нина Агапова
– Нина Федоровна, здравствуйте! Как настроение? Какие новости?
– Пока живу. Хотя этой зимой подумала: пожалуй, хватит… И вдруг Собянин подкинул доплату к пенсиям всем заслуженным артистам в Москве. Стало интересно: на год или на всю оставшуюся жизнь? Даже испугалась, неужели я такая меркантильная?! В общем, решила: поживу еще.
– Так у вас стимул появился, чтобы узнать!
– Да, чисто из любопытства.
Телефонные разговоры с Ниной Федоровной были традицией. Мы познакомились в Ярославле на первом в моей жизни кинофестивале «Созвездие». В 1995 году там высадился колоссальный десант киноартистов: все поколения, от кумиров 1930-х до звезд 1990-х. Посчастливилось записать несколько аудиокассет интервью. А с Ниной Агаповой завязалась дружба более чем на двадцать пять лет. Когда Нина Федоровна ушла на покой и уединилась в своей однушке на Большой Черкизовской, я заезжал к ней примерно раз в году – в январе (отметить Новый год) или в июне (после ее дня рождения, который она перестала отмечать).
– Нина Федоровна, что захватить?
– Водку мы с тобой в прошлый раз не допили, купи мне по дороге сигареты!
Такой диалог состоялся в июне 2021 года, когда мы решили посидеть в честь 95-летия актрисы. Выглядела она прекрасно, перемещалась по квартире стремительно, жаловалась только на непреходящую депрессию. Она устала жить. Друзей не осталось, мужа и сына она похоронила давно, внук обосновался в загородном доме и навещал бабушку крайне редко, внучка – в Австралии. От работы Агапова отказалась сама. Телевизор и газеты остались ее спутниками. И депрессия. Но во время встреч и бесед Нина Федоровна оживала, шутила, от мрачных мыслей избавлялась. Так продолжалось до ноября 2021-го…
Однажды юной солистке русского народного хора Нине Агаповой погадал по руке слепой. «Натура ты одаренная, – сказал он. – Сейчас у тебя есть работа, но скоро у тебя будет шанс учиться в институте… Творческом. Не упусти! И будет твоя фамилия известной…» Девушка усомнилась в словах слепого, но тот для убедительности назвал месяц ее рождения. Вот и не верь после этого в чудеса!
Нина задумалась. Что у нее впереди? О чем она мечтает, к чему стремится?
А что позади? Тяжелое детство, больной отец, война…
Родители были родом из одной деревни, из-под Коломны, рано приехали в Москву на заработки. Мать в четырнадцать лет устроилась на ткацкую фабрику, отец торговал в частном магазине. Вскоре они поженились, а потом на семью посыпались беды: отец заболел туберкулезом, эту же болезнь обнаружили и у старшего сына Владимира. В доме смеялись редко, хотя отец был веселым и остроумным человеком. Жили очень трудно, нуждались.
Отец умер в августе 1945-го. Надо было спасать Владимира, но врачи разводили руками. На консилиуме профессор вынес окончательное решение: «Никакая операция не поможет. Я отказываюсь от этого больного». Но его ассистентка вышла с Владимиром в коридор и сказала: «Мне неловко было не согласиться с мнением профессора при нем, но я думаю иначе. Вы небезнадежны. Я помогу». Не прошло и года, как она провела сложнейшую операцию, благодаря которой Владимир Федорович прожил еще почти полвека.
В отличие от брата, Нина никогда не была оптимисткой. Она постоянно сомневалась в себе, в своих способностях, хотя всегда была артистичной. К тому же обладала прекрасным голосом. В пятнадцать лет, в самый разгар войны, она поступила в крестьянский хор Петра Яркова, приписанный в то время к дирекции фронтовых театров, и исколесила с ним всю страну. Выступали и в тылу, и на передовой: на Дальнем Востоке, в Азии, в Крыму, на Карельском фронте, где артистов возили на передовую на телегах, чтобы не создавать шума. В хоре Нина Агапова дослужилась до солистки, и ей доверили главную роль невесты в театрализованном представлении «Русская свадьба». Роль ей не нравилась, потому что приходилось выдавать громкий плач, а плакать Нина не любила. Ее влекла стихия юмора, озорства, хотелось смешить и дурачиться. Тогда она еще не понимала своей природы, не чувствовала собственного артистизма и искренне удивлялась, когда директора тех клубов, в которых выступал хор, иногда подходили к ней после концертов и говорили: «Девушка, вам надо учиться».
В послевоенные годы молодежь закружил вихрь кинематографа. Многие бегали на «Мосфильм» сниматься в массовках. Нину тоже увлекла работа в кино, но серьезно это увлечение она не воспринимала. Пока однажды на съемках фильма «Человек № 217» ассистент режиссера не посоветовал девушке задуматься об актерском будущем.
Опять?! Значит, какие-то задатки всё-таки есть. Нина вспомнила, как ребенком часто бегала то в Дом пионеров, то в клуб самодеятельности на различные представления и ерзала на стуле при виде какой-нибудь девочки, танцующей цыганочку: «Ой, ну она же всё делает не так! Цыганка ведь не такая…» Какая она, эта цыганка, Нина сама не знала, но что-то внутри нее протестовало против фальши.
Всё это Нина Агапова вспомнила после встречи со слепым на Рогожском рынке. Что же теперь? Во ВГИК!
С работы ее отпускать не хотели, но Нину было не остановить. Она подала документы и стала готовиться к экзаменам. Только с чего начинать, за что браться? Агапову привели к знаменитому режиссеру немого кино Юрию Таричу. Тот прослушал ее и остался доволен: «Думал, приведут опять какую-нибудь фуфу… Все же бредят актерской профессией». Тарич отметил, что у девушки органическое сочетание таланта комедийного с драматическим, и стал готовить с ней отрывки из «Женитьбы» (в образе Агафьи Тихоновны) и «Молодой гвардии» (в роли Любки Шевцовой).
На вступительном экзамене Сергей Юткевич понял, что с Ниной занимался профессионал, и попросил показать что-нибудь от себя. Она прочла отрывок из «Графа Нулина».
Конкурс во ВГИК был, как всегда, огромный – восемьдесят человек на место. Взяли двадцать пять. Оценки распределились так: Юрию Саранцеву поставили пятерку, Нине Агаповой – четверку, остальным – тройки. Курс был уникальным, актерско-режиссерским. Юткевич основной упор делал, конечно, на режиссуру, азы которой постигали Владимир Басов, Григорий Чухрай, Резо Чхеидзе, Тенгиз Абуладзе, Виталий Мельников. Актеров почти не замечали, говорили: «Зачем ломать природу? Какие вы есть, такими и оставайтесь!» Тем не менее, несмотря на природу, студентов каждый год отсеивали. Отчислили даже Тенгиза Абуладзе. В 1949 году, в разгар борьбы с космополитизмом, из института изгнали и самого Сергея Юткевича. Мастером курса стал Михаил Ромм.
На третьем курсе очередь дошла до Агаповой – педагог по актерскому мастерству попросту отказался с ней заниматься. На худсовете за студентку вступился преподаватель пантомимы Александр Румнев. Он и ассистенты кафедры сами стали заниматься с ней и помогли благополучно доучиться до конца.
В дипломном спектакле «Человек с ружьем» Агапова играла Надежду, жену Шадрина. Ее ни разу не поправили и поставили отлично. А мастер, который отказался с Ниной заниматься, подошел и извинился за прошлое.
Сегодня Нина Федоровна сомневается, что правильно сделала, выбрав кинематографический вуз. Надо было поступать в Вахтанговскую школу – вот это ее стихия. В кино, как считает Агапова, она так ничего особенного и не сделала, несмотря на целую сотню ролей. Истинное наслаждение принесла работа только в Театре-студии киноактера, куда Агапову приняли по окончании ВГИКа.
Труппа Театра киноактера была переполнена, несмотря на то, что на его сцене работали единицы – остальные либо снимались, либо просто не хотели играть в спектаклях. Но так как выпускников ВГИКа театр обязан был принять, дирекция вынесла своеобразное решение: брать только тех, у кого в дипломе пятерка по мастерству, взамен – увольнять столько же актеров из штата. В тот год отличников было всего пятеро из двадцати пяти: Роза Макагонова, Раднэр Муратов, Юрий Саранцев, Валентина Беляева и Нина Агапова. Их приняли и тут же вывели за штат пятерых, среди которых были блистательные актрисы Валентина Телегина и Нина Зорская. Кто принимал такие безумные решения – неизвестно.
Новички по традиции долгое время ничего не делали, нигде не играли и не снимались. Хорошо, если их занимали в массовке. Алексей Дикий поставил «Бедность не порок» так, что массовые сцены неизменно вызывали аплодисменты, и молодежь была счастлива. Звезды труппы играли в трех-четырех составах, некоторые из заявленных в программке не выходили на сцену месяцами, годами, как, например, легендарный Иван Пельтцер. Вспоминают комический случай, как на утренний спектакль не приехал Георгий Георгиу, игравший Африкана Савича в первом составе, и, пока публику развлекал с баяном Иван Косых, администрация обзванивала всех дублеров. Нашли только старенького Пельтцера, который давно отошел от дел. Нина Федоровна вспоминает, как его под руки спешно провели сквозь массовку в костюме Георгиу, размера на три больше, а Иван Романович пытался внушить коллегам, что текста не помнит вообще. Выкрутились так: Пельтцер говорил фразу и шел в кулисы, где ему зачитывали следующую…