После этого я не снималась восемь лет.
– А потом была «Степь» в постановке Сергея Бондарчука.
– Да. Это совсем иная работа. У Бондарчука среди других требований к актрисе на роль Розы было такое: тридцать восемь лет и добрые голубые глаза. И вот они искали по свету, дошли до Польши, до Венгрии, и, как мне потом сказали, я была сто второй на пробе – ассистент режиссера как-то попала в театр на Таганке, и там замечательный мой дружок Гоша Ронинсон сказал: «Да что вы ищете? Малкина есть в Ленинграде, в Театре комедии». Вот так я, собственно, и попала к Бондарчуку. Он посмотрел меня и сказал: «Замечательно. Всё очень хорошо, но не похожа на еврейку»… Как? Это я-то?! Ну, тут я вообще не знала, что ответить! В результате мне сделали седой клок волос и успокоились.
Я поначалу очень боялась Бондарчука. Все говорили, что он неинтересный режиссер, постоянно орет и так далее. Всё оказалось совсем наоборот. Он показал себя очень интеллигентным режиссером, с ним было абсолютно спокойно и легко.
– В кино вы в основном снимались в эпизодах?
– А кто бы мне дал главную роль? Я же толстая и смешная. Конечно, эпизоды. Всего их где-то штук сорок вышло. Конечно, я их все не вспомню: «Хуторок в степи», «Уходя – уходи», «Придут страсти-мордасти», «Уникум». В двух фильмах снялась у Жени Гинзбурга. Это было просто замечательно! В «Острове погибших кораблей» мне дали возможность посвистеть в роли пиратки, и я была вся в татуировках. Второй фильм – «Руанская дева по прозвищу Пышка». Когда Гинзбург меня вызвал, я поехала, думая, что буду играть хозяйку борделя. И вдруг узнаю, что он меня утвердил на роль старой монашки. Я поразилась: «Женя, как это так, я – и монашка?» Он ответил: «У моей монашки должен быть блядский глаз!»
Много я работала на телевидении. В Москве дебютировала у Миши Козакова в телеспектакле «Черные блюзы Ленгстона Хьюза» и в Питере снималась очень часто.
Последним моим фильмом в России стал сериал «Белые одежды», мне он очень понравился. Вспоминаю с великой любовью режиссера Леню Белозоровича. Там я играла замечательную роль профессорши Побияхо – сволочной сталинистки, всей такой в орденах, с «Беломором». Это была хорошая точка в российском кино.
– Время показало, что не точка. Было еще несколько фильмов, и среди них – большая роль в сериале «По имени Барон…». Вам понравилась эта работа?
– Роль очень хорошая, но сложная. Я всё время плачу или страдаю, а в конце меня вообще убивают. Трагедия – это не моя стихия, не мой конек. Я даже режиссеру Светозарову сказала: «Ну неужели нельзя было про меня написать что-то повеселее?»
– А были звонки из России с предложениями, от которых вам пришлось отказаться?
– Были. Жаль одну роль. Я была загружена работой в театре, неважно себя чувствовала, и разговор получился какой-то сумбурный, и только потом я поняла, что получился очень хороший сериал «Ликвидация». Мне предлагали попробоваться в роли еврейской мамы, которую Светлана Крючкова в итоге сыграла.
– В Москву вы приезжаете крайне редко, а в Питер?
– Стараюсь бывать раз в году в Таллине и в Питере. Без этого не могу, должна обязательно видеться с родными, навещать дорогие мне места.
В Праге я своей всё равно не стала. Во-первых, никак не могу овладеть чешским языком. Всё-таки в пятьдесят четыре года непросто было приспособиться к новой двуязычной среде. Говорить – говорю, но с чудовищным акцентом. С этим, правда, все примирились, никого это не оскорбляет, но я переживаю. Во-вторых, я здесь всё равно русская, а к русским отношение холодноватое. Здесь больше немцев любят – к ним до границы полтора часа езды на машине. Вот ведь судьба: в СССР была еврейкой, а в Чехии стала русской!
– А как обстоят дела со сценой? Трудно играть на чешском языке?
– Трудно. Когда мне дают роль, я прошу кого-нибудь медленно читать ее по-чешски, записываю чешские слова русскими буквами и зубрю. Разбиваю роль на количество фраз, делю на количество дней, оставшихся до выступления, и учу. Если забуду что-то на сцене, импровизировать уже не смогу. Даже суфлеры мне в этом случае не помогут. Накануне спектакля повторяю роль, даже если сыграла ее сто раз.
На чешской сцене я дебютировала в литературном кафе. Спектакль поставила Лида Энгелова, она придумала для меня много языковых вариантов, так что до конца спектакля зрители не понимали, какой я национальности. Потом мы вместе сделали очень много спектаклей, в том числе и по Чехову. В центре Праги есть маленький театр «Виола» на несколько десятков мест, где дают очень небольшие деньги, но выйти на эту сцену мечтает каждый чешский артист, это большая честь, так вот там мы поставили Чехова, и «Виола» стала самой любимой моей сценой.
– Мне было странно увидеть имя Высоцкого на афишах в Праге. Что это за спектакль?
– В Пражском национальном театре, который считается главным в стране, поставили балет «Соло для троих. Брель – Высоцкий – Крыл». Это синтез танцев, песен, пластической драмы и поэзии. Меня пригласили записать стихи Высоцкого. Критики потом писали, что мой хриплый голос идеально совпал с интонациями автора.
Так как я работала с Высоцким и знала его с разных сторон, то особого пиетета не испытывала. Пришла и записала. Гораздо больше волновалась, когда на радио играла старую улитку.
– Какие отношения у вас с местными актерами?
– Такие же, как везде. Актеры же одинаковые во всем мире. Однажды после спектакля «Скрипач на крыше» я вошла в знаменитое актерское кафе «Славия», и меня встретил гром аплодисментов. Я дико перепугалась, абсолютно не знала, как себя вести. Оказывается, русская актриса на пражской сцене, к тому же играющая на чешском языке, – это сенсация.
Мне повезло познакомиться с первым президентом Чехии Вацлавом Гавелом, который был мне очень симпатичен. Он посетил наш спектакль «Миссис Сэвидж недоумевает» в театре «На Фидловачке». А потом пришел на «Скрипача на крыше», сидел в прокуренном актерском клубе и говорил обо мне какие-то приятные слова. Я чуть ли не краснела от волнения, но ему верить можно, ведь Гавел был не только политиком, но и драматургом, писателем.
Приходили на спектакли и другие политики. Министр обороны Карла Шлехтова – у нас этот пост занимает женщина – спрашивала у меня, настоящую ли водку я пью на сцене…
– В Чехии я видел вас в «Драме» Чехова – в роли, которую когда-то сыграла Фаина Раневская. Каково вам идти по стопам великой наставницы?
– Очень страшно. Когда я впервые увидела «Драму» с Раневской, я хохотала до слез и одновременно страдала, что мне никогда не сыграть так, как она. Но однажды мы с моим партнером по эстраде Левой Милиндером рискнули. И страшно провалились, это был такой стыд! А всё потому, что я попыталась повторить игру Раневской один в один. Сейчас, годы спустя, я решила согласиться на «Драму», потому что мы сделали совершенно по-иному. Я могу спокойно смотреть Раневской в глаза, поскольку ничего от нее не взяла.
Когда мне очень не хочется играть (а в последние годы это случается довольно часто), я всегда думаю: «В последнем ряду сидит Фаина Георгиевна!» Тогда что-то у меня включается, и я выхожу на сцену и играю в меру своих сил.
«Пани Малкина – чешская Раневская». Так назывался документальный фильм 2007 года, который я посвятил актрисе. Мне посчастливилось поработать с Лилиан Соломоновной на съемочной площадке в качестве режиссера и автора сценария. Должен засвидетельствовать: Малкина – удивительно покладистая и точная актриса! Мы работали в Санкт-Петербурге и Праге, посещали дорогие ее сердцу места, встречались с друзьями, коллегами, соседями, сопровождали в выездных спектаклях, импровизировали, уставали, смеялись. Особенно веселой вышла запись встречи с ведущей артисткой театра имени Ленсовета Еленой Маркиной – Лилиной подругой всей жизни. В тот день Елене Семеновне исполнилось семьдесят лет, она готовилась к бенефисному спектаклю, но съемку всё время приходилось останавливать, потому что начинался безудержный хохот. В какой-то момент оператор, мощный немолодой сибиряк Геннадий Седов, выключил камеру и заявил, что в такой несерьезной обстановке работать больше не может.
В 2019 году подвернулась работа в анимационном кино. В Санкт-Петербурге режиссер Наталья Мирзоян приступила к съемке мультфильма «Привет, Бабульник!» о маленькой девочке, вынужденной встречать праздник в компании бабушки и ее подружек. Наташа обратилась ко мне с просьбой помочь в кастинге. Я предложил легенду петербургской сцены Татьяну Пилецкую, Киру Крейлис-Петрову и Лилиан Малкину. Последняя с удовольствием прилетела из Праги и озвучила сразу две роли: армянскую бабушку и старушку, переодетую в Деда Мороза. Ее голос идеально подошел к обоим образам, актрисе лишь оставалось сыграть у микрофона два разных характера. Режиссер настолько увлеклась работой с Малкиной, что предложила ей исполнить и финальную песню мультфильма.
Мультфильм «Привет, Бабульник!» имел оглушительный успех у публики и на фестивалях. В 2020 году он претендовал на Национальную анимационную премию «Икар» сразу в четырех номинациях, в том числе и как лучший мультфильм года. Но получил статуэтку лишь в номинации «Актер»: лауреатами за лучшую работу у микрофона стали Лилиан Малкина и Татьяна Пилецкая. Удивлению неюных актрис, впервые поработавших в мультипликации, не было предела!
В тот же период в Чехии рок-группа «Димитрий» пригласила актрису сняться в видеоклипе «Чернобыль» о катастрофе в 1986 году. Видео начиналось с закадрового басового вокализа Малкиной. «Я теперь и хеви-метал исполняю! В восемьдесят один год!» – прокомментировала премьеру Лилиан.
Мой документальный фильм об актрисе заканчивался ее монологом о возрасте, который мне хочется привести и здесь. Лучше сказать сложно!
«Всю жизнь я в дороге. С двадцати лет на гастролях. В стареньком автобусе молодежь всегда на задних местах, среднее актерское поколение – посередине, а пожилые – впереди. Возвращаясь после спектаклей, мы, молодые, пели, играли на гитаре, пили и кричали, а пожилые актрисы поворачивались к нам и восклицали: “Тихо! Не кричите! Мы устали!”