Герб показывает серебряный щит с тремя зелеными листами кувшинки, на щите покоится серебряный открытый, украшенный золотой оправой и дужками шлем, на котором находится пятиконечная корона, и между правым серебряным и левым зеленым орлиным крылом виден зеленый лист кувшинки. Попоны шлема зеленые и серебряные…
Мы приказываем вышеназванных братьев и их потомков считать настоящими дворянами, их уважать и их защищать, как ни будь каждому приятно избежать Нашего гнева и карания, если же кто преступит против этого, он будет обложен штрафом…»
«История и генеалогия рода Пельтцер» регулярно переиздается с 1901 года. В книгу вносятся любые дополнения и изменения в жизни представителей этой фамилии: разводы, замужества, даты смерти и дни рождения новых Пельтцеров. В Советском Союзе существовал единственный экземпляр «Истории», но о его судьбе – чуть позже.
Появление Пельтцеров в России связывают с выдающимся представителем этой фамилии Наполеоном Пельтцером. Его отец – Иоганнес Вильгельм Пельтцер – был личностью не менее удивительной. Он умело воспользовался ситуацией, когда Наполеон Бонапарт завоевал западную часть Пруссии, а точнее, кантон Эшвайлер, который в результате с 1794 по 1814 год принадлежал Франции. Император распорядился произвести приватизацию немецких монастырей на захваченных землях. Иоганнес Пельтцер, будучи бургомистром городка Вайсвайлера, входящего в этот кантон, выкупил монастырь Венау со всеми монастырскими землями и впоследствии жил доходами от сельского хозяйства. Между тем все его семеро детей в конце 1820-х иммигрировали в Россию. Одна из дочерей, Елена Анна Пельтцер, впоследствии стала бабушкой известного композитора Федора Кенемана. Еще десятилетия спустя произошла забавная история. Племянник композитора посетил спектакль Театра имени Ленинского комсомола, в котором участвовала его четвероюродная сестра, зашел за кулисы, чтобы познакомиться и, может быть, восстановить семейные связи. «Здравствуйте, Татьяна Ивановна, мы с вами – родственники, моя фамилия – Кенеман», – только и успел сказать он. Услышав эту фамилию, коммунистка Татьяна Пельтцер стремглав убежала от него в гримерную, и никакого знакомства не получилось… Она всю жизнь скрывала историю своего рода. А может быть, и вовсе забыла ее. Возвратившись из Германии, чудом избежав ареста и высылки, народная артистка СССР предпочитала хранить родословную в тайне.
Но вернемся в первую половину XIX века. Не только дети удачливого бургомистра Вайсвайлера переехали жить в Россию, здесь оказались и другие Пельтцеры.
Они стали текстильными фабрикантами, купцами первой гильдии, старались держаться вместе и создавать семьи внутри немецкой коммуны. Почти все были долгожителями, оставаясь активными до глубокой старости. Не стал исключением и Егор Иванович, прадед Татьяны Пельтцер. В шестьдесят лет он взял под свой контроль суконную фабрику своего зятя Виктора Кенемана в Каблукове, когда тот решил переехать в Германию. У Егора Ивановича было трое сыновей: Роберт, Сигизмунд и Георг. Старший основал фирму «Роберт Гер. Пельтцер и Ко» по торговле москательными товарами. В Москве его знали как Романа Пельтцера, отца одиннадцати детей. Двое из них, Иоганн и Георгий, были особенно дружны.
Иоганн поменял имя на Иван и стал знаменитым российским актером, а Георгий – талантливым военным инженером, построившим множество мостов по всей стране. В тридцатые годы бывший белый офицер был репрессирован, одна из его дочерей от греха подальше уничтожила родословное древо Пельтцеров – ту самую книгу «История и генеалогия рода Пельтцер». К счастью, Георгий Романович пробыл в тюрьме недолго, и теперь его потомки пытаются восстановить историю своего рода.
Георгий Пельтцер стал отцом пятерых детей, Иван Пельтцер – двоих, Татьяны и Александра. Несмотря на то что Иван Романович, а затем и его дочь увлеклись актерством, в семье Георгия Романовича эту профессию не одобряли и даже осуждали. Неожиданно в театр подался только его сын Константин. Две ветви одной семьи дружили, общались, но полное взаимопонимание было только между Татьяной Ивановной и Константином Георгиевичем. Они постоянно уединялись, обсуждали творческие идеи, спорили. «Ее всегда было много», – призналась мне двоюродная сестра актрисы Татьяна Георгиевна Пельтцер. Громкая, веселая, раскрепощенная, Татьяна Ивановна органично вписывалась только в актерскую стихию.
Но был еще один артист в российской ветви Пельтцеров, звали его Федор Оскарович. Он родился в Москве в 1914 году, а дальше известно только, что через тридцать лет он оказался в Челябинске, с которым связано всё его творчество. Скорее всего, его выслали из столицы, как и большинство немцев, с началом войны. В Челябинске в составе артистических бригад Малого театра Федор Пельтцер выступал в госпиталях, на заводах и фабриках, в полях и сельских клубах. Вместе с коллегами внес вырученные за концерты средства на приобретение танка «Владимир Маяковский». В послевоенные годы работал ведущим концертов в Челябинской областной филармонии. В 1960-е годы Пельтцер пользовался огромным успехом в популярной передаче местного телевидения «Музей имени Ляпсуса». По отзывам рецензентов, он был блистательным мастером создания ярких сатирических образов. Ляпсус – это маска, «райкинский» крупный нос, очки, клоунский характер. Как правило, Пельтцер играл в паре с экскурсоводом. Они завязывали шутливый спор на злободневные социальные темы, о коих на полном серьезе говорить было запрещено. Комик ездил на ишаке, висел на стреле башенного крана, лазил по водосточным трубам, чтобы как следует «похвалить» нерадивых хозяйственников. Коллеги уважали Федора Пельтцера еще и как собирателя материальных свидетельств концертной деятельности Челябинского концертного объединения: афиш, рецензий и отзывов. Свою коллекцию в конце жизни артист передал филармонии.
Его родной брат Сергей Оскарович работал на подмосковной Братцевской птицефабрике Всесоюзного научно-исследовательского института птицепромышленности и птицеводства, был заведующим инкубаторием. Сергей Пельтцер – один из пионеров отечественных исследований по созданию гибридных птиц, доктор сельскохозяйственных наук, профессор Академии имени Тимирязева в Москве. Остается только снова и снова удивляться и восхищаться тем, какой это талантливый род и как много представители династии сделали для России в самых разных сферах.
Татьяна Ивановна Пельтцер от своего отца унаследовала бесценный дар живого видения мира, необычного и всегда неожиданного восприятия жизни. Говорят, она вообще была очень похожа на Ивана Романовича, особенно по темпераменту. Сохранился удивительный документ: в восемьдесят лет Иван Пельтцер взял в руки перо и классическим ямбом написал свою театрально-сценическую биографию. К сожалению, довел он ее лишь до 1905 года. В этих записках предстает старая Москва, ее быт, население, театральная жизнь, гастроли заморских знаменитостей. Историки театра могут найти точные описания и оценку игры Сары Бернар и Элеоноры Дузе, впечатления от концертов Сергея Рахманинова, у которого, кстати, Пельтцер учился по классу фортепиано, и Антона Рубинштейна.
Один из первых заслуженных артистов Республики, Иван Пельтцер много снимался в кино: «Белеет парус одинокий», «Медведь», «Большая жизнь», до революции сам ставил фильмы. Он был не только знаменитым актером, но и деятельным антрепренером и педагогом. Одним словом, мог бы хорошо пристроить свою дочь-актрису, да и сам с возрастом найти теплое местечко. Но все было не так просто. Что-то мешало раннему творческому благополучию Татьяны Пельтцер.
В 2017 году вышла книга «Главная бабушка Советского Союза», автор которой – бывший врач, а ныне писатель Андрей Шляхов. В ней подробно рассказывается о первых годах жизни Татьяны Ивановны и ее семье. Мать, Эсфирь Боруховна Ройзен, чтобы обвенчаться с отцом, окрестилась и стала Евгенией Сергеевной. Она была женщиной красивой и глубоко практичной: всё, что нельзя было положить в горшок или на счет в банке, считала пустяками. Как сказано в книге, «служение Мельпомене она воспринимала как разновидность гешефта, сделки. Актеры развлекают бездельников, бездельники им за это платят. По мере взросления Таня все больше и больше удивлялась тому, что могло свести вместе столь разных людей, как ее мать с отцом? Приписывала это волшебной силе любви и млела – вот оно как! Правду узнала случайно, по обрывкам фраз в ходе одной ожесточенной перепалки между родителями. Отец обвинил мать в том, что она сбежала с ним только потому, что ей невмоготу было сидеть в родительском доме под присмотром деспотичной матери. Мать, которая никогда не лезла за словом в карман, тут же ответила, что отец женился на ней только для того, чтобы получить бесплатную прислугу. Надоело бегать по кухмистерским и ходить с непришитыми пуговицами, захотелось домашних обедов и домашнего уюта. По длинной паузе, которая возникла после этих слов, Таня догадалась, что родители ударили друг дружку по больным местам, а стало быть, все сказанное правда…»
Татьяна обожала отца. Мать же частенько говорила ей: «Я родила тебя красивой… А если бы ты была еще и умной, то не слушала бы отцовские бредни!» Иван Романович всячески способствовал театральной карьере дочери, мать ворчала, но препятствий не чинила: все-таки иногда за эту работу девочке платили.
Свой сценический путь будущая актриса начала под крылом отца и металась с ним из Нахичевани в Ейск, из Харькова в Москву. В антрепризах Татьяна Пельтцер прошла классическую театральную школу, а в 1918–1919 годах – школу революционную, когда в политической обстановке никто ничего не понимал, но все верили в необыкновенное, замечательное будущее. К шестнадцати годам Татьяна имела большой сценический опыт и считала свое театральное образование законченным. «Танюша, ты будешь великой актрисой!» – сказал ей любимый папаша и подчеркнул, что говорит это не как отец, а как старый опытный актер. И она поверила.
Папаша не ошибся. Только путь к признанию оказался слишком длинным. Если у самого Ивана Романовича дела после революции складывались вполне успешно: его приглашали актером и режиссером в различные театры, снимали в кино, – то у Татьяны особых перспектив не наблюдалось. Молодыми актрисами были заполнены все труппы, у первых советских звезд были сильные покровители, приходилось следовать везде за отцом и доказывать свою состоятельность на вторых ролях и в эпизодах. Кстати, первых старух Татьяна Пельтцер сыграла в восемнадцать лет! Это были Глафира Фирсовна и Уланбекова в пьесах Островского. На правах старой знакомой девушке покровительствовала «великая старуха» Мария Блюменталь-Тамарина, давшая ей немало ценных советов – как профессиональных, так и жизненных. От матери ждать их было бесполезно…