Славу фамилии Капнист укрепил и продолжил Василий Васильевич. В военной школе и в период службы в лейб-гвардии Преображенском полку он подружился с Гаврилой Державиным, Николаем Львовым, и вместе они организовали один из первых литературных кружков, настроенных против самодержавной политики Екатерины II. Со временем он переехал на Украину, был губернским предводителем дворянства в Киеве и Полтаве, генеральным судьей Полтавской губернии, директором народных училищ. Автор блистательной комедии «Ябеда», едких сатирических поэм и стихов, страстный борец с крепостничеством, Василий Васильевич всех своих крестьян отпустил на оброк. Дружил с декабристами, тем более что в их ряды вступили его сыновья Семен и Алексей. Среди тех, кого Василий Капнист благословил на литературные подвиги, был и Николай Васильевич Гоголь.
В роду Капнистов дети рождались обильно. Сыновья женились, дочери выходили замуж, заводя родственные связи с Апостолами, Голенищевыми-Кутузовыми, Новиковыми, Гудим-Левковичами и многими другими благородными фамилиями. Среди них следует выделить род знаменитого запорожского атамана Ивана Дмитриевича Серко. Его мы видим на знаменитой картине Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». В XVII веке турки и татары называли его «урус-шайтаном». Из полсотни битв он не проиграл ни одной. И что любопытно: сражался он с татарами в те же годы, что и Стомателло Капниссос – с турками. Может, они и знали что-либо друг о друге – об этом ведает лишь один Бог. Как бы то ни было, спустя три столетия в Петербурге обвенчались граф Ростислав Ростиславович Капнист и прапраправнучка Ивана Серко Анастасия Дмитриевна Байдак.
Девятого марта (по старому стилю) 1913 года у Ростислава Ростиславовича и Анастасии Дмитриевны родилась дочка Мариетта, впоследствии знаменитая украинская актриса Мария Капнист. Всего же в семье было пятеро детей. Жили они на Английской набережной в шикарном доме, где всегда царили любовь и взаимопонимание. В гости к Капнистам приезжали самые известные и уважаемые петербуржцы, среди которых был и Федор Шаляпин, влюбленный в Анастасию Дмитриевну. Благородная, красивая женщина, она прославилась тем, что в присутствии всего двора дала пощечину Григорию Распутину; знала восемь языков, умела поддержать любой разговор, и знаменитый певец не отходил от своей дамы сердца, целовал ручки и сыпал комплиментами. Мудрый супруг, человек не без юмора, смотрел на это сквозь пальцы: «Что ж поделаешь, артисты не могут жить без вдохновения…»
Обратил внимание Шаляпин и на юную Мирочку (как звали Марию Ростиславовну родные и друзья). Он давал ей уроки вокала, сценического движения и хвалил первую роль – пажа в домашнем спектакле. Еще одной наставницей будущей актрисы стала «великая босоножка», знаменитая балерина Айседора Дункан. Казалось, жизнь будет такой размеренной и счастливой всегда…
Революция 1917 года не стала для Капнистов неожиданностью. Как и многие демократично настроенные дворяне, Ростислав Ростиславович верил, что она внесет что-то новое, свежее в жизнь страны. Он помогал революционерам материально и, пользуясь графским титулом, не вызывая подозрения, перевозил из-за границы большевистскую «Искру». Но жить в Петербурге становилось всё тяжелее, и вскоре Капнисты переехали в Судак.
Чудный сад, виноградники и винные погреба с бочками прекрасного крымского вина, большая домашняя библиотека – таким запомнился Марии Ростиславовне этот город. Добрая и мудрая бабушка, красивая и гонористая мама, душевный и справедливый отец – такими остались в ее памяти родные.
Отца Мирочка боготворила. Когда в 1920 году большевики заняли Крым, он должен был, как и все дворяне, ходить к властям отмечаться. Мира каждый раз выбегала за ворота и ждала, вглядываясь вдаль до боли в глазах, – не идет ли папа. И он приходил. Брал малышку на руки и смеялся: «Ну что ты, маленькая? Волновалась? Зря. Всё же хорошо, я дома».
А однажды ни с того ни с сего на столе лопнул стакан. Сам рассыпался на мелкие кусочки, будто кто его ударил. И отец не вернулся. Его вместе с другими «ненадежными» арестовали и бросили в тюрьму. Родственники несчастных целыми днями не отходили от дверей, и девочка надеялась если не увидеть, то хотя бы услышать голос отца.
Ростислава Ростиславовича расстреляли зимой 1921 года, как и многих крымских дворян. В Судак пришел карательный отряд во главе с будущим героем-полярником Иваном Папаниным. Бывало, что за одну ночь уничтожали сотни человек… Не вынеся горя, едва ли не в тот же день умерла его старшая дочь Лиза. Сыновьям Андрею и Георгию пришлось скрываться. На глазах Марии убили тетю. Один из палачей указал своему напарнику на девочку: «Смотри, какими глазами она на нас смотрит. Пристрели ее!» Но она уже все порядки знала и отчаянно закричала: «Вы не можете! У вас нет приказа!» Анастасию Дмитриевну прятали в оврагах. У нее был мальчишечий характер, она рвалась в бой, но все понимали – отпускать женщину нельзя. В дом приходил даже председатель ВЧК Дзержинский, приятель Капнистов. «Железный Феликс» сажал девочку на колени и вкрадчиво спрашивал: «Мирочка, скажи мне, где мама? Ей будет хорошо!» Но Мария оказалась «железнее» и не выдала мать. Каратели ушли…
В 2003 году в Симферополе вышла в свет книга профессора Таврического национального университета им. В. И. Вернадского, доктора исторических наук С. Б. Филимонова «Тайны крымских застенков». В ней опубликованы материалы следственного дела отца Марии Ростиславовны. Оно насчитывает семнадцать листов. Какая же антисоветчина была изъята чекистами на даче Капниста при обыске? В протоколе зафиксировано, что «для доставления в Особый Отдел… взято одиннадцать пачек папирос, две коробки табаку, восемь книжек курительной бумаги, пять штук свечей, один пояс, одна военная шуба». И это – всё…
Тридцать первого декабря 1920 года, в самый канун Нового года, Р. Р. Капнист был первый и единственный раз допрошен. Протокол допроса уместился в девять строк. Из него явствует, что Капнист приехал в Крым из Полтавской губернии в 1917 году на лечение в связи с переломом ноги, что в Крыму он занимался виноградарством и виноделием, что в Комитете помощи беженцам он не состоял. Неделю спустя, 7 января 1921 года, в качестве свидетелей были допрошены двое молодых рабочих, которые показали, что граф Капнист якобы принимал активное участие в «восстании татар против Советской власти в 1918 году». И хотя никаких доказательств в подтверждение этого обвинения приведено не было, следователь им поверил. Да и как не поверить, ведь свидетели – чернорабочие, стало быть, стопроцентные пролетарии и, значит, свои…
На следующий день, 8 января 1921 года, военным следователем Особого Отдела при Реввоенсовете 4-й армии было составлено заключение по делу Капниста (изобилующее грубейшими орфографическими ошибками: «вырозившись», «востание», «тотары», «неправельное», «отказоваеться», «обвенение», «беженцов»; вместо «Советской России» – «совета росии»…). Граф Р. Р. Капнист обвинялся в следующем: 1) в помощи Добровольческой армии, выразившейся в устройстве склада медикаментов; 2) в активном участии в татарском восстании 1918 года; 3) в помощи беженцам из Советской России, выразившейся в устройстве столовой для них. Дело Капниста передавалось на рассмотрение тройки. Постановление тройки в качестве отдельного документа в деле отсутствует, лишь в левом верхнем углу «Анкеты для регистрации лиц, прибывших в Крым после 1917 года», заполненной Капнистом 23 декабря 1920 года, карандашом начертано: «Расстрелять».
В 1995-м, 74 года спустя, Ростислав Ростиславович Капнист был реабилитирован. Марии Ростиславовны к тому времени уже тоже не было в живых…
После ареста отца семья ужасно голодала: мололи виноградные косточки, спасались дельфиньим жиром – знакомый рыбак поймал дельфина и поделился добычей с Капнистами. Дом был разграблен матросами, не осталось даже посуды. Мира ежедневно ходила учиться за пять километров, потому что графским детям разрешалось посещать только определенную школу.
Спустя несколько лет красный террор воцарился вновь, и теперь он распространился на оставшихся в живых членов семей. Крымские татары, очень высоко чтившие память любимого графа Капниста, помогли его вдове и дочке Мирочке бежать из Судака в татарской национальной одежде.
В шестнадцать лет Мария Капнист попала в Ленинград. Там она поступила в Театральную студию Юрия Юрьева, а после ее расформирования уехала в Киев. Занималась на финансовом факультете Института народного хозяйства, но учиться на финансиста оказалось скучно, и Капнист вновь вернулась в Ленинград, в Ленинградский театральный институт. Педагоги обещали ей большое будущее, разрешали выходить в массовках на профессиональной сцене.
Там же, в Ленинграде, состоялись две знаменательные встречи. Первая – с другом детства Георгием Холодовским, женихом ее покойной сестры Лизы. Он едва узнал в стройной красавице с косами до пят ту маленькую озорницу Мирочку, докучавшую влюбленной паре своими проказами. Начинающая актриса и молодой инженер-энергетик стали неразлучны и вскоре полюбили друг друга.
Тогда же произошла вторая встреча – с Сергеем Кировым, которого обожала вся молодежь Ленинграда, и Мария в том числе. Киров хорошо знал семью Капнистов и, встретившись с ее младшей представительницей, стал расспрашивать обо всех. Мария поведала ему о своих несчастьях, чем вызвала страшное негодование с его стороны. Он пообещал разобраться в этой истории и первым делом устроил Анастасию Дмитриевну к себе переводчицей.
В декабре 1934 года Кирова убили, и начались страшные чистки. Среди «неблагонадежных элементов» оказалась и Мария Капнист. Ей так и не дали доучиться. Судьба кидала девушку из Ленинграда в Киев, из Киева – в Батуми, а в промежутках – за решетку. Арестов было несколько. Однако в этих условиях Мария Ростиславовна не оставляла занятий музыкой и театром, увлекалась спортом, работала бухгалтером. Стройная, красивая, эксцентричная, она называла себя «итальянкой». Так и писала в анкетах. Имя – «Мариетта». Национальность – «русская, по паспорту – итальянка». Сословие – «служащая, из графской семьи». Одних этих данных было достаточно, чтобы состряпать статью «шпионаж в пользу иностранных разведок». Нужен был лишь повод. И он не заставил себя ждать.