Проучилась Вера три года. В Пролеткульт бегала как на праздник. Были сводные концерты для заводов и фабрик, были интересные постановки. А на выпускном экзамене танцевали вальс Шопена, за что крепко досталось руководителю курса Майеру. Его обвинили в том, что он прививает молодежи тягу к буржуазному искусству.
Летом из Саратова уехала лучшая Верина подруга – тоже Вера. Она поступила на работу в ленинградский Пролеткульт. Писала, что там лучше, веселее и больше возможностей. Вера поначалу не восприняла всерьез ее слова.
Наступил 1925 год. Весной неожиданно умер отец. Вера с двумя несовершеннолетними братьями осталась за старшую. Нужно было зарабатывать. На каникулы в Саратов приехала подруга и вновь стала уговаривать ехать с ней в Ленинград. Решено! Вера Сдобникова села в поезд и заплакала: жалко было расставаться с детством, друзьями, родным городом…
Вера поступила в вечернюю театральную мастерскую ленинградского Пролеткульта и уже через год была переведена в качестве актрисы в Первый рабочий театр. С этого дня она и вела отсчет своей творческой биографии.
Перелистываю старые газетные вырезки… «Из положения о Рабочем театре ленинградского Пролеткульта: хозяйственный подъем страны, рост пролетариата вызвали рост культурных запросов рабочей массы. Усиление художественной работы в клубах показывает значительный интерес рабочего к театрально-художественной форме пропаганды. Удовлетворить нарастающие запросы к театру клубный кружок не сможет. Отсюда вытекает потребность в Рабочем театре. Театр должен стать передвижным, так как на практике центральные рабочие театры обслуживают лишь пролетарскую интеллигенцию и незначительную часть рядовой рабочей массы. Самой гущи рабочего класса они не могут обслужить. Это до некоторой степени и приводит рабочие театры к потере перспективы и беспринципности… Мы сознаем все трудности создания Рабочего театра, но эта задача значительно облегчается созданием коллектива, включающего в себя и рабочего-режиссера, и драматурга. Только такой коллектив сумеет сделать театр орудием классовой борьбы и социалистического строительства…» Вот в таком коллективе и начала работу Вера Сдобникова.
Репертуар Рабочего театра, далекий от совершенства, по тематике был всегда современный: «Пресс и молот», «В ряды!», «Днепрострой», «Шлак», «Бури вой», «Невзирая на лица»… Пьесы посвящались подпольной борьбе большевиков, вредительству на производстве, «расслоению» интеллигенции, борьбе с бюрократизмом, проблемам революции на Востоке. Актеры при этом не работали над образом, не задумывались о технике речи и силе слова, во главу угла ставились танцы, трюки, ловкость движений. Это была типичная клубная самодеятельность.
«Что такое образ, мы понятия не имели! – вспоминала Вера Андреевна в одном из многочисленных интервью, собранных внуком. – Играли на своих природных данных, и зритель это принимал. Мы сделали замечательный спектакль “Любовь и молодежь”, или – другое его название – “Шлак”. Более пятисот раз сыграли. Он пользовался колоссальной популярностью у студенчества Ленинграда, выступали мы с ним в Сибири, в Иваново-Вознесенской области, играли его и на VI Конгрессе Коминтерна в Москве. Это была отчасти мелодрама с простой темой – мы агитировали за хорошую семью, за детей, за хорошую любовь… Но в искусстве, увы, мы шли по неправильному пути – не играли классику, говорили: всё долой, дескать, мы построим что-то новое. Что именно, представлялось смутно. Помню демонстрацию у Пушкинского театра, где мы кричали: “Долой!”, но что именно долой – сейчас уже не помню…»
Справедливости ради надо отметить, что пролеткультовцы не чуждались ни опыта профессионального театра, ни актерских и режиссерских сил, приходящих с профессиональной сцены. Хотя не обошлось и без молодецких перехлестов. Бурные годы исканий, отрицание классики, ниспровержение авторитетов… В 1932 году Коммунистическая партия решила всё расставить на свои места. Вышло постановление о реформе театра, и Пролеткульт перестал существовать. Творческий коллектив ленинградцев передали в ведение профсоюзов. Театр получил название ЛОСПС (Ленинградский областной Совет профессиональных союзов). Это был прародитель популярнейшего впоследствии Театра имени Ленсовета.
Репертуар теперь составляли историко-героические и социальные постановки «Разгром», «Матросы из Каттаро», «Поднятая целина», «Гибель эскадры», «Профессор Мамлок», «Чапаев», «Гроза»… «Мы стали играть очень хороший, разнообразный репертуар, – вспоминала Вера Андреевна. – Но у нас не было знаний, не хватало общей театральной культуры. Все гастроли театра Мейерхольда, Малого театра, МХАТа мы пересмотрели и стали откровенно завидовать той культуре и знаниям, которыми они обладали, удивлялись, что мы что-то проповедовали, а образы, которые создавались Качаловым, Москвиным и другими, – они с нами, живут. В общем, мы стали приглядываться…»
В дальнейшем театр не раз соединялся с различными коллективами, менял адреса и названия. С 1933-го по 1953-й именовался Новым театром, им руководили Исаак Кролль и Борис Сушкевич.
Из актеров особенным успехом у публики и критики пользовался один из основателей театра Анатолий Кузнецов. Пресса захлебывалась от восторга от его Морозки в «Разгроме» и боцмана Кобзы в «Гибели эскадры», Живновского в «Смерти Пазухина» и Давыдова в «Поднятой целине». Бывший рабочий, в первые годы на сцене он особенно органично смотрелся в пьесах на производственную тему. Однажды на гастролях в Сибири к Кузнецову подошел заводчанин и сказал: «Вот вы называетесь Рабочим театром, а что лично ты можешь своими руками?» Анатолий встал к его станку и продемонстрировал свои способности. Он трудился с малых лет, на каникулах отец всегда заставлял своих сыновей работать…
В 1927 году Анатолий Кузнецов и Вера Сдобникова поженились, а через год у них родился сын Всеволод – будущий народный артист и премьер БДТ. Пресловутый «запах сцены» он впитал едва ли не с младенчества. Всегда за кулисами, всегда с родителями. Бывало, что Вера репетировала с маленьким Севой на руках. Он был свидетелем ночных споров об искусстве, домашних репетиций в общежитии под тусклый свет «лампочки Ильича». В знаменитом спектакле Нового театра «Недоросль» Кузнецовы играли всей семьей. Отец – в роли чудаковатого старика Стародума. Главный положительный герой в его исполнении получился любящим, бескорыстным, нетерпимым к подлости. Вера Андреевна сыграла бессловесную жертву Простаковых, сгорбленную, забитую Еремеевну. А сын выступил в роли юного самодура Митрофана. «В. Кузнецов рисует образ крепкого, пышущего здоровьем парня, из которого, может быть, в иных условиях получился бы нормальный человек, – писала критика. – Но крепостничество развратило юношу, превратило в ничтожного обжору, труса, лежебоку. Артист мастерски раскрывает внутреннюю пустоту и эгоизм Митрофана…»
Муж Веры Андреевны стал знаменитым мастером сцены, заслуженным артистом Республики, орденоносцем, депутатом. Орден «Знак Почета» он получил за роль Тураева в «Трилогии о Максиме» – культовом сериале 1930-х о герое революции с Борисом Чирковым в заглавной роли. В кино он снимался редко, но на сцене был одним из самых авторитетных актеров довоенного и послевоенного Ленинграда. Театральная критика восторгалась его работами в классическом репертуаре: никто не ожидал, что потомственный рабочий, оказывается, может блистательно играть Шекспира! А на сцене уже шли и «Егор Булычев», и «На дне», и «Госпожа министерша», и «Хождение по мукам», и «Горе от ума», и «Два веронца», и «Мария Стюарт».
В 1940 году Новый театр по заданию политуправления был командирован на восток для обслуживания частей Дальневосточного фронта, Военно-Морского флота, Забайкальского военного округа. Поездка планировалась на год. На Дальнем Востоке ленинградцев и застала война. Туда же немедленно были эвакуированы родственники работников театра, и актеры продолжили свою работу. Вернуться они смогли только в 1945 году…
В сорок втором дирекция поручила Анатолию Кузнецову возглавить специальную бригаду для обслуживания пограничных частей Дальнего Востока. В бригаду записали и Веру. А через год театр направили в Нижний Тагил.
В 1944 году Кузнецов вновь возглавил фронтовую бригаду, куда вошли жена и сын Всеволод. Всесоюзным комитетом по делам искусств работа бригады на 2-м Белорусском фронте в период летних наступательных боев была признана образцовой и отмечена в приказе по фронту за № 170.
В то время Вера Кузнецова вела подробный дневник. Вот несколько выдержек из него:
«Вспоминая пройденный путь от Тихого океана до Нижнего Тагила, несмотря на огромную работу, которую театр проводил, нам вдруг всем стало казаться, что мы где-то очень далеко, что мы оторваны от родных, которые борются в Ленинграде, воздвигают оборонительные сооружения. Труд наш стал нам казаться менее важным, и поэтому весть о формировании бригады на фронт была воспринята коллективом как самая насущная и ответственная задача. Театр превратился в муравейник, который растревожили, а он за время войны представлял одну большую семью. Все спорят, все доказывают свои права на фронтовую поездку, все волнуются, все хотят ехать. И если бы была возможность, весь театр разделился бы на бригады и уехал на фронт.
Вот эти двенадцать счастливчиков:
Кузнецов Анатолий Иванович
Назаров Иван Дмитриевич
Бубликов Юрий Тихонович
Ададуров Алексей Борисович
Гаврилов Владимир Иванович
Бельтихин Всеволод Иванович
Кузнецова Вера Андреевна
Фарфельфайн Циля Ефимовна
Нечволодова Мария Григорьевна
Рейтблат Фаня Абрамовна
Рождественская Милица Алексеевна
Кузнецов Всеволод Анатольевич
Теперь мы, в свою очередь, утешали товарищей, говоря, что Нижний Тагил – это тоже фронт, это им остается огромная общественная работа в цехах, которые не покидают рабочие сутками, куется оружие, танки, что им остается очень важная работа в госпитале. Но всё равно нам завидуют…»
«Составили репертуар: “Счастливый день”, “Шутники” и концертная программа. Идут усиленные репетиции. Художник обдумывает декорацию, чтобы она была легкой, отвечала быстроте сборки и давала художественное удовлетворение. Женщины решают взять, кроме костюмов, лучшие платья и туфли…»