35. Прочие дороги – там, где они вообще существовали, – были в основном немощеными, грязными и разбитыми. Некоторые из них не были даже дорогами, представляя собой маршрут, дающий право проезда по частным владениям. Вероятно, на них стояли мильные камни, но в отдаленных районах путникам приходилось нанимать местных провожатых. Риск повстречать грабителей или разбойников, объявленных вне закона, был довольно высок, поэтому королеву в ее путешествиях неизменно сопровождал военный эскорт.
Пересечение пролива Ла-Манш относилось к профессиональным рискам, которые являлись неотъемлемой частью королевской жизни. Морские путешествия были сопряжены с опасностью, поскольку средневековые корабли не всегда могли противостоять штормам. Плавание по морю зависело от погоды, которая порой становилась причиной длительных задержек. Корабли могли затеряться или сбиться с курса. Утверждалось, что сердца средневековых путешественников замирали при виде корабля и что морские путешествия в те времена служили настоящим испытанием веры. Вдобавок ко всему общей бедой была морская болезнь. Возможно, поэтому Матильда посетила Англию всего пять раз. Она провела в королевстве мужа менее четырех лет, в основном проживая в Руане, нормандской столице.
В конце 1068 года король и королева отправились в Нормандию, чтобы провести там зиму. Однако в начале следующего года Вильгельм получил известие о том, что Эдгар Этелинг вернулся в Англию и возглавил очередное восстание на непокорном севере, поэтому супруги поспешили в Англию вместе с Ричардом, вновь оставив регентом Роберта36. Вильгельм выступил в поход навстречу повстанцам, разграбил захваченный ими Йорк, разгромил их войско и вынудил Эдгара Этелинга бежать за море. Вероятно, в этом походе короля сопровождала Матильда, которая в начале 1069 года родила сына неподалеку от Селби, на безопасном расстоянии от боевых действий.
Вильгельм вернулся на юг перед Пасхой, которая пришлась на 13 апреля. Матильда и Ричард отпраздновали Светлое воскресенье вместе с королем в Винчестерском замке, мощной крепости типа мотт-и-бейли[6], которую Вильгельм начал строить двумя годами ранее в качестве официальной резиденции правительства. Здесь Матильда заверила хартию, дарованную Вильгельмом аббатству Святого Дионисия близ Парижа37. Замок, занимавший несколько акров к югу от западных ворот города, долгое время оставался любимой королевской резиденцией. «Королевский дворец» на территории замка вмещал в себя залы, личные покои и часовни, но его план невозможно воссоздать в точности, поскольку раскопки на его месте никогда не проводились. От дворца сохранился только более поздний, датируемый XIII веком большой зал. Винчестерский замок пользовался популярностью у нормандской знати, и Вильгельм праздновал в нем Пасху пять раз38.
Той весной Матильда вместе с Вильгельмом присутствовала на совете Пятидесятницы в городе Уэлс графства Сомерсет и засвидетельствовала устав Уэлского собора. Вероятно, во время этой поездки в Уэст-Кантри[7] королева основала тринадцать городских поселений и рынок в Тьюксбери39 на землях, опустошенных Нормандским завоеванием. Так было положено начало расцвету городов.
Эдгар Этелинг вернулся с датским флотом осенью 1069 года и совершил повторный набег на север, отвоевав Йорк. Вильгельм снова выступил против него, намереваясь в этот раз подавить сопротивление раз и навсегда. При виде королевских войск мятежники бежали, а Эдгар укрылся в Шотландии.
Терпению Вильгельма пришел конец, и он отдал приказ о развертывании масштабной серии безжалостных военных кампаний, которая вошла в историю как «Опустошение севера» и длилась вплоть до 1070 года. Королевские солдаты, орудуя «огнем и мечом», «вырезали почти все население, от младенцев до седых стариков»40. Объятый ужасом Ордерик записал: «Желая настичь своих врагов, король не останавливался ни перед чем. Он убил много людей, разрушил дома и опустошил землю. Нигде больше он не проявлял подобной жестокости. К его стыду, Вильгельм не приложил никаких усилий, чтобы обуздать свою ярость, и карал невинных вместе с виноватыми. Он приказал сжечь дотла посевы и стада, орудия труда и продовольствие. Более ста тысяч человек погибли от голода. В этой книге я часто восхвалял Вильгельма, но ничего хорошего об этой жестокой бойне сказать не могу. Господь накажет его»41.
Деревни были сожжены, а те, кто выжил, от голода ели собак и кошек. Доходило даже до каннибализма42. «Было ужасно наблюдать, как в домах, на улицах и дорогах разлагаются человеческие трупы. Ибо никто не выжил, чтобы покрыть [умерших] землей, все погибли от меча и голода или покинули землю своих отцов в поисках пропитания»43.
На смертном одре Вильгельм признался: «В безумной ярости я набросился на северных англичан, как свирепый лев, приказал сжечь дома и посевы, а огромные стада овец и крупного скота истребить. Я обрек великое множество мужчин и женщин на голодную смерть и – увы! – стал жестоким убийцей многих тысяч молодых и старых среди этого прекрасного народа. Я запятнан реками крови, которые пролились по моей вине»44. По прошествии шестнадцати лет северные поместья, занесенные в «Книгу Страшного суда», значились как «пустые». Север восстановился только к середине следующего столетия.
Реакция Матильды на «Опустошение севера» нам неизвестна.
14Многие беды
Вильгельм всячески укреплял свою власть над Англией. Он сохранил законы Эдуарда Исповедника и проявлял «великую мудрость» в управлении государством. «Хотя [Вильгельм] обходился безмерно сурово с теми, кто противился его воле, он проявлял доброту к славным людям, любившим Бога»1.
Вильгельм разделял страсть нормандцев к строительству и поощрял возведение по всей стране замков, что способствовало усилению власти нового правящего класса и помогало усмирять ожесточенных саксов. С 1066 по 1100 год в Англии появилось пятьсот новых замков. Большинство из них относились к типу мотт-и-бейли, представляя собой деревянные башни, или донжоны, которые возвышались на искусственных насыпях в окружении частокола. В замках размещались войска, органы власти, а в трудные времена они служили убежищем. Но прежде всего замки символизировали становление нового порядка. Даровав нормандским баронам земли и титулы, а также позволив им строить замки, Вильгельм вознаградил тех, кто поддержал его во время завоевания Англии. Бароны взамен обороняли свои земли, что отвечало интересам короля, присягали ему на верность, несли военную службу и предоставляли войска по требованию короля.
В Англии было неспокойно, поэтому Вильгельм решил, что Матильде лучше уехать. Ее ждали в Руане. В начале лета 1069 года Вильгельм «отправил любимую жену обратно в Нормандию, чтобы она могла в мире и спокойствии, вдали от царивших в Англии беспорядков, посвятить себя религиозным занятиям и вместе с юным Робертом обеспечить безопасность герцогства». На прощание Вильгельм попросил ее молиться «о скорейшем прекращении английской смуты, процветании в Нормандии мирных искусств и благополучии их юного наследника»2.
Матильда почти наверняка увезла маленького Генриха в Нормандию, где он провел детство подле матери3. В герцогстве Матильду приняли с большим почетом. Отныне она будет жить преимущественно в Нормандии4: воспитывать детей, посещать вместе с сыновьями государственные советы, издавать хартии и править в отсутствие Вильгельма. Супруги хранили верность друг другу, а их дети подавали большие надежды5.
Матильда снова приняла бразды правления в качестве регента при умелой поддержке Роберта Куртгеза, Рожера де Бомона и Жана д’Авранша, архиепископа Руана. Было очевидно, что Вильгельм по-прежнему доверял жене. Некто Гауслин, монах аббатства Святого Мартина-де-Мармутье близ Тура, которому Вильгельм и Матильда оказывали покровительство, проделал долгий путь до самой Англии, чтобы пожаловаться королю на то, что нормандский виконт Робер Бертран разграбил его аббатство. «Разгневанный» Вильгельм, будучи слишком занят, чтобы разбираться с этим делом, направил Гауслина со своим личным капелланом Бернаром к Матильде, которая в то время находилась в Шербуре, «приказав ей восстановить справедливость и вернуть аббатству Святого Мартина награбленное. Королева, повинуясь супругу, заставила Бертрана вернуть все, что он отнял»6.
Единственное дошедшее до наших дней письмо, которое Вильгельм адресовал Матильде, касается несчастья, постигшего аббатство Святого Мартина: «Вильгельм, милостью Божьей король англичан, королеве Матильде, [шлет] своей дорогой супруге пожелания вечного здравия. Довожу до вашего сведения, что я дарую аббатству Святого Мартина-де-Мармутье церковь Сент-Мари-де-Пье и земли на ее попечении безвозмездно и без всякой ренты, поскольку они принадлежали преподобному Гуго в день его смерти. Более того, я поручаю вам по справедливости освободить земли, коими владеет аббатство Святого Мартина в Нормандии, от всех обременений, а также оградить их от домогательств лесничих. Прежде всего запретите Гуголину де Шербуру вмешиваться в дела обители»7.
Подобные документы дают представление о деловых отношениях Вильгельма и Матильды. Хотя супругам часто доводилось жить порознь, они слаженно трудились ради общего блага своих государств и доверяли друг другу.
Где-то между 1069 и 1078 годом в любимом герцогском замке Бонвиль-сюр-Тук, откуда открывался великолепный вид на порт Тук и море за его пределами8, Матильда выступила свидетелем на испытании Божьим судом. Наследник поместья в Байе умер в младенчестве, и его мать, желая обеспечить себе наследство, «арендовала» подменыша у женщины по имени Ульберга. Ульберга хотела вернуть сына; Жан д’Авранш, архиепископ Руана, и Рожер де Бомон посоветовали ей пройти испытание каленым железом, чтобы Бог рассудил ее дело.