13.
Примерно в 1077–1078 годах Вильгельм приказал построить лондонский Тауэр, величайшую из трех крепостей, отвечавших за оборону Сити. Двумя другими были замок Байнарда и замок Монфише на западной окраине Лондона. Архитектором Тауэра Вильгельм назначил Гандальфа, епископа Рочестерского. Гандальф возвел огромную каменную крепость, крупнейшую в стране после Колчестерского замка, разместив ее в юго-восточном углу древней римской городской стены рядом с «маленьким замком», который соорудил нормандец по имени Равенгер. «Маленький замок» стал частью новой крепости14. Строительство нормандского Тауэра завершилось примерно в 1097–1100 годах. Крепость и новые стены, окружавшие цитадель с северной и западной сторон, в то время занимали гораздо меньшую площадь, нежели сейчас.
Внутри неприступной твердыни из канского камня со стенами толщиной от одиннадцати до пятнадцати футов располагались королевские покои15. Высказывались обоснованные предположения, что прочная каменная стена делила крепость на две части. Из сводчатого подвала с колодцем и кладовыми на первый и второй этажи вела наружная лестница. На первом этаже, вероятно, располагались жилище коннетабля, трапезная и помещение для гарнизона, на втором – прекрасная романская часовня, посвященная Иоанну Богослову. Королевские покои, зал с галереей и большая палата занимали верхний этаж16. В замке имелись уборные, а в большинстве комнат, возможно, были установлены первые английские камины. От тех времен сохранилось четыре оригинальных нормандских арочных окна. В 1140 году король Стефан устроил в Тауэре прием. Нет никаких записей о том, что король или королева останавливались в крепости до этого года.
18Материнская нежность
Когда в конце 1077 года Роберт Куртгез пожелал самостоятельно править Нормандией, король пришел в ярость. «Не в моих обычаях раздеваться, пока не пришла пора ложиться спать! – вспылил Вильгельм. – Пока я жив, я не ослаблю свою власть над Нормандией и не разделю ее с другим. Ибо написано: „Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет“[11]. Непозволительно, чтобы тот, кто обязан мне своим существованием, стремился стать мне соперником в моих собственных владениях»1.
Спорить с Вильгельмом, который принял решение, было неразумно, но Роберт проявил упрямство. Ему исполнилось двадцать четыре года, и он тяжело переживал отказ отца передать ему всю полноту власти. Это привело к ожесточенному конфликту между отцом и старшим сыном2. Причина разногласий заключалась в том, что Вильгельм не позволял Роберту действовать по собственной воле в вопросах, касающихся герцогства, хотя сам же назначил сына своим наследником3.
Ближе к концу 1077 года4 Роберт пригрозил покинуть Нормандию и искать справедливости на стороне. Разгневанный Вильгельм приказал сыну убираться восвояси. Роберт «сбежал от отца» во Фландрию к своему дяде, графу Роберту Фризу5, и вступил с ним в союз, что неминуемо разозлило Вильгельма еще больше6. Филипп I Французский, всегда готовый насолить своему англонормандскому сопернику, даровал Роберту Куртгезу замок Жерберуа, чтобы использовать крепость в качестве военной базы для операций против Нормандии. В конце 1078 года Филипп I был готов поддержать восстание Роберта, но английскому монарху удалось в начале следующего года отговорить французского короля от наступления. Роберт пользовался поддержкой друзей, молодых людей «благородного происхождения, рыцарской доблести, дьявольской гордости и свирепости, которые наводили ужас на соседей и с охотой творили беззаконие»7. Вместе с друзьями Роберт снова осадил Руан. Он «часто вторгался вглубь Нормандии, сеял разорение, сжигал города, убивал людей и доставлял отцу много хлопот и беспокойства»8.
Начало военных действий пришлось на Рождество. К этому времени Вильгельм так растолстел, что король Филипп в насмешку сравнил его с беременной женщиной. Однако это обстоятельство не помешало Вильгельму осадить Роберта на три недели в Жерберуа. Во время схватки Роберт, тоже страдавший избыточным весом, «вступил в единоборство с отцом, ранил его и убил под ним лошадь»9. Вильгельм, раненный в руку, был бы убит, не узнай Роберт его голос. Устыдившись, Роберт отдал отцу своего коня и велел скакать прочь10. Униженный Вильгельм был вынужден отступить в Руан.
Вражда между Вильгельмом и Робертом причиняла Матильде много огорчений, которые усугубились с известием о смерти ее матери 8 января 1079 года в Мессине11. Горе толкнуло Матильду на обман. «Королева Матильда, с материнской нежностью сочувствуя горю сына, часто посылала ему без ведома мужа крупные суммы серебра, золота и другие ценные вещи. Король, узнав об этом, запретил ей так поступать под угрозой суровой кары»12. Но королева «опрометчиво взялась за старое»13, потратив значительные средства, чтобы обеспечить Роберта армией. Она заложила драгоценности и богатые одежды, чтобы собрать для сына деньги, которые, по свидетельству летописцев, контрабандой доставил Роберту посланник королевы, бретонец по имени Самсон, «хитроумный, речистый и благонравный»14. Матильда затем направила Самсона к Вильгельму, чтобы бретонец заступался за Роберта, но все было напрасно15.
Кто-то16 узнал о том, что делает Матильда за спиной своего мужа, и сообщил Вильгельму, что королева «упорствует в преступлении». Прегрешение Матильды было не таким тяжким, как поступок Алиеноры Аквитанской, супруги Генриха II, которая в 1173 году подстрекала сыновей к восстанию против отца и в наказание провела в темнице шестнадцать лет. Тем не менее Вильгельм «пришел в великую ярость». Он бросил в лицо жене тяжкие обвинения и публично отчитал ее при дворе.
«Один мудрый человек верно заметил и у меня самого есть основания полагать, что неверная жена – проклятие мужа!17 – заявил король, обращаясь к придворным, и спросил: – Кто в мире может отныне рассчитывать найти спутницу, которая будет верна и предана ему? Взгляните на мою собственную жену, которую я люблю всей душой и которой доверил свои сокровища и власть над всеми своими владениями. Она помогает врагам, замышляющим покушение на мою жизнь, пополняет их казну моим же богатством, заботливо снабжает их оружием для нападения на меня, всячески поощряет и укрепляет их».
Матильда смиренно опустилась на колени у ног короля, но не согласилась с обвинением: «Прошу вас, мой господин, не удивляться тому, что я испытываю материнскую нежность к своему первенцу. Уповая на силу Всевышнего, я торжественно заявляю, что, будь мой сын Роберт мертв, похоронен глубоко под землей и недоступен взору живых, а я бы могла оживить его ценой собственной крови, я бы пролила за него свою кровь и претерпела бы больше страданий, чем принято ожидать от слабой женщины. Неужели вы думаете, что я могу наслаждаться обилием роскоши, если я страдаю оттого, что мой сын испытывает крайнюю нужду и горе? Я не столь жестокосердна, и вам негоже в полноте вашей власти возлагать на меня такие обязательства». Возможно, королева надеялась, что ее материнская преданность, которую современники почитали священной, тронет сердце Вильгельма, но «неумолимый государь побледнел от возмущения и, вне себя от ярости, приказал схватить и ослепить Самсона»18.
Сама Матильда легко отделалась, но она снова рискнула навлечь на себя гнев Вильгельма, поскольку «те, кому королева доверяла», предупредили Самсона о жестоком приказе короля и посоветовали несчастному искать убежища в аббатстве Святого Эбрульфа, которому покровительствовала Матильда, «чтобы спасти тело и душу». По просьбе Матильды аббат Майнье укрыл Самсона под видом монаха и помог избежать мести короля. Именно Самсон рассказал Ордерику о случившемся19.
Вильгельм простил Матильду20, и мы больше не услышим о ее помощи Роберту. Вильгельм Мальмсберийский отзывается об этом происшествии как о «небольшом разногласии» между супругами и сообщает, что король впоследствии доказал, что «его любовь к жене ни в коей мере не ослабла в силу этого обстоятельства». В то же время отношения между королем и королевой, вероятно, стали несколько натянутыми. Как подметил летописец, «королевский сан и любовь сочетались плохо, вместе являя жалкое зрелище»21.
Этот печальный эпизод, похоже, лишил Матильду последних сил. Между 1077 и 1081 годом, когда Аделельм Луденский (впоследствии святой Аделельм, епископ Бургосский) служил настоятелем аббатства Ла-Шез-Дье в Оверни, английская королева посылала к нему за лекарством от сонливости. Должно быть, это была Матильда. Аббат передал королеве освященный хлеб, который, по слухам, вылечил ее, – или, возможно, королеве помогла сила ее веры. Аделельм отказался принять деньги в качестве вознаграждения, поэтому королева отправила ему «драгоценное священническое облачение» и 100 фунтов стерлингов на строительство спальни для монахов22.
В январе 1080 года Вильгельм, Матильда и их младшие сыновья засвидетельствовали несколько нормандских хартий и поднесли дары аббатству Святого Георгия в Бошервиле. После смерти Матильды обитель перестроили на манер аббатства Святой Троицы в Кане.
Примерно с 1080 по 1086 год младший сын королевской четы Генрих, по-видимому, проживал в Англии под опекой святого Осмунда, епископа Солсберийского, нормандского дворянина, принявшего духовный сан и служившего лорд-канцлером короля, с которым состоял в родстве по браку. Вероятно, благодаря Осмунду Генрих получил превосходное образование, которое в дальнейшем очень ему пригодилось. «Первые годы учения он посвятил гуманитарным наукам и основательно вкусил всю сладость учебы»23. Возможно, ему, как младшему сыну, прочили церковную карьеру, и образование в первую очередь рассматривалось как подготовка к ней. В эпоху, когда короли были неграмотны, Генрих выучился читать и писать по-латыни, а с XIV века получил прозвище Боклерк