Через неделю Малькольм появился в Уилтоне. «Когда отец случайно увидел меня в монашеском уборе, – вспоминала впоследствии Эдита, – то в ярости сорвал с моей головы покрывало, разорвал его на куски и растоптал26, призвав Божью ненависть на того, кто облачил меня в монашеские одежды. Отец заявил27, что намеревался выдать меня замуж, а не посвящать Церкви». Малькольм сказал Эдите, что «скорее обручит ее с эрлом [так в оригинале] Аленом, чем отправит в монастырь»28. Слова Малькольма прозвучали язвительно, так как королю уже сообщили о похищении Гунхильды29. Затем разъяренный Малькольм без лишних церемоний увез дочерей в Шотландию.
Возможность брака Эдиты и Алена Руфуса была исключена, так как 4 августа, до несостоявшейся встречи королей в Глостере, Ален скончался30. Впоследствии архиепископ Ансельм с иронией писал бежавшей из монастыря Гунхильде: «Ступай теперь туда, где покоится граф Ален. Поцелуй его обнаженные зубы, с которых опала плоть». Архиепископ предупредил, что Гунхильду ожидает проклятие, если она не вернется в обитель. Однако Гунхильда предпочла монастырю объятия брата Алена, за которого вскоре вышла замуж31.
Когда Эдита и Мария вернулись домой в Шотландию, то обнаружили, что их мать больна. Но Малькольм не остался подле жены. Взбешенный непростительным пренебрежением Руфуса, он возглавил армию и вторгся в Англию, действуя «с большей глупостью, чем ему подобало»32. 13 ноября 1093 года Малькольм и его старший сын Эдвард пали от руки своего же родственника и управляющего Аркила Морела из Бамбурга, который подстерег их в засаде недалеко от Алника в Нортумберленде33. Когда спустя три дня новость о гибели Малькольма достигла Эдинбургского замка, преданная супруга короля, «измученная огнем долгой болезни» и терзаемая болью, от горя скончалась, успев сказать Тюрго, приору Дарема: «Тебе я вверяю заботу о моих детях. Прежде всего научи их любить и бояться Бога и не забывай расточать им свою любовь»34. Эдита и Мария, скорее всего, были рядом с матерью, когда она умерла35.
В считаные дни оставшиеся в живых дети Малькольма и Маргариты осиротели. Эдите, которая была младше Эдмунда, Этельреда, Эдгара и Александра, тогда исполнилось тринадцать лет, Марии – одиннадцать, а Давиду – девять. В Шотландии старший сын монарха не всегда наследовал трон. Согласно обычаю, преемника выбирали представители знати или вожди кланов. Они избрали Дональда, сына короля Дункана I, чью смерть от рук Макбета описал в своей пьесе Шекспир, хотя на самом деле Дункан I пал в бою. Дональд сменил Малькольма на королевском троне, став Дональдом III.
В конце 1093 года король Дональд изгнал детей Малькольма и Маргариты из Шотландии. Скорее всего, Тюрго и, возможно, их дядя, Эдгар Этелинг, помогли Эдите и Марии бежать в Англию36. Девочки взяли с собой очень мало вещей. Лишившись не только родителей, но и поддержки братьев, они обратились за помощью к Богу37.
Ансельм из Аосты, достойный преемник Ланфранка на посту архиепископа Кентерберийского, неодобрительно отнесся к уходу Эдиты из Уилтонского аббатства. Ансельм полагал, что Эдита была монахиней. В феврале 1094 года архиепископ написал возмущенное письмо Осмунду, бывшему наставнику Генриха, брата Руфуса, и епископу Солсбери, в епархии которого находился Уилтон. Ансельм напомнил Осмунду о важности духовного брака и сообщил, что «блудная дочь короля Шотландии, которая по наущению дьявола сбросила монашеский покров и упорствует в ношении светской одежды», вернулась к мирской жизни.
Однако архиепископ не решился открыто осудить грех Эдиты, опасаясь, что она бежала из обители из-за короля Вильгельма или при его попустительстве. Позднее Ансельм встретился с королем, который, к облегчению архиепископа, заверил его, что, «как и подобает хорошему королю», желал бы видеть Эдиту в монастыре и беспокоился только о том, чтобы она не испытывала недостатка в пропитании. Ансельм поручил епископу Осмунду вернуть Эдиту «в Орден, который она высокомерно презрела»38. Вильгельму Руфусу, несомненно, было выгодно заточить Эдиту в монастырь, ограничив притязания честолюбивых мужчин, которые могли взять ее в жены и заявить от ее имени права на престол.
Вероятно, Эдита и Мария вернулись в Уилтон. Девочкам было некуда больше идти. Возможно, они с облегчением воспользовались добрыми услугами епископа Осмунда, тем более что король Вильгельм предложил оплатить их содержание. Видимо, они находились в аббатстве в качестве мирянок на пансионе и не надевали монашеский убор. Благодаря полученному воспитанию Эдита «едва не превзошла в набожности собственную мать»39, но все же не до такой степени, чтобы отказаться от брака и материнства.
Пока же она «изучала и упражнялась в словесном искусстве», «уделяя внимание литературе»40. Эдита овладела чтением на латыни и, вероятно, на французском языке. Ее письма свидетельствуют об уверенном знании Священного Писания, Отцов Церкви, а также греческих и римских философов, которое она, очевидно, приобрела в Уилтоне. В эпоху, когда даже короли бывали неграмотны, наличие у женщины столь обширного образования не могло не удивлять. Впоследствии ученость сослужила Эдите хорошую службу. Эдита тянулась к знаниям всю свою жизнь. Позже Вильгельм Мальмсберийский напишет ее брату Давиду: «Доподлинно известно, что ваша семья любит словесность. Наша госпожа, ваша сестра, всегда поддерживала литературу и способствовала продвижению тех, кто посвятил себя этому искусству».
«Эти преданные девы, приближаясь к порогу зрелости, ждали утешения от Бога. Дважды сироты, они находились в разлуке с братьями, вдали от опеки родных и друзей. Монастырь дал им приют и подарил надежду, но все же по милосердию Божию не причислил их к монахиням. Распорядитель всего сущего на земле предназначил им лучшую участь. Милостью Божьей Эдите была уготована более высокая судьба»41.
В 1097 году при поддержке Вильгельма Руфуса и Эдгара Этелинга старший из оставшихся в живых братьев Эдиты, Эдгар, сверг Дональда III и принял корону Шотландии. Статус Эдиты как сестры короля был восстановлен.
2Та, кого он страстно желал
Второго августа 1100 года во время охоты в Нью-Форесте Вильгельма Руфуса сразила шальная стрела, выпущенная из лука одним из его людей. Позже выяснилось, что виновника звали Вальтер Тирел. Это мог быть несчастный случай, и, вероятно, так оно и было, но наследник бездетного короля, его брат Генрих, который претендовал на трон, еще долго оставался под подозрением. Генрих знал, что Руфус и Роберт Куртгез давно договорились, что один будет наследовать другому. Но Роберт отправился в Первый крестовый поход, а до этого правил Нормандией так неумело, что привел в ярость собственных баронов.
Вполне возможно, что смерть незаконнорожденного сына Роберта во время майской охоты в том же Нью-Форесте подсказала Генриху способ избавиться от ненавистного Руфуса, которого мало кто стал бы оплакивать. Репутация Руфуса как воина была столь внушительна, что попытка устранить короля как-то иначе могла закончиться провалом. Но эти соображения, а также то, что Генрих не наказал Тирела, проявив великодушие к нему и его семье, являются лишь косвенными уликами. Какие-либо доказательства существования заговора с целью убийства короля отсутствуют. Фактически летописцы единодушно признавали, что смерть Руфуса наступила в результате несчастного случая.
Генрих был среди тех, кто охотился вместе с королем в тот роковой день. Едва услышав о смерти брата, он помчался в Винчестер, чтобы забрать королевскую казну, а затем проскакал галопом шестьдесят миль до Лондона, где уже через два дня состоялась его коронация. Он правил твердо и успешно, насаждая закон и порядок, а также сохраняя мир, пока его угнетенные подданные стонали под бременем введенных им налогов и жаловались на нищету и нужду.
Друзья нового короля, особенно епископы, уговаривали его жениться1. В интересах объединения нормандцев и саксов, укрепления своего положения на троне и восстановления союза с Шотландией, который в 1097 году заключил Вильгельм Руфус, Генрих обратил взор на «высокородную деву»2 Эдиту Шотландскую, в чьих жилах текла саксонская кровь Эдуарда Исповедника, принцессу, среди славных предков которой значились древние короли Шотландии и Англии3. Ее родословная прослеживалась «на протяжении многих столетий и [включала] четырнадцать королей», в том числе Альфреда, ее род возводили к Адаму – через сына Ноя, родившегося, как предполагали, в ковчеге и не упомянутого в Библии4. Некоторые по-прежнему считали, что Эдгар Этелинг и потомство его сестры, королевы Маргариты, имели больше прав на английский трон, чем нормандские короли.
Многие благосклонно отзывались об Эдите, именуя ее доброй и светлой. Двенадцатилетнюю девочку называли красавицей, но это слово широко использовалось при описании особ королевской крови и дам благородного происхождения. Вильгельм Мальмсберийский считал Эдиту «отнюдь не лишенной красоты», что походило на тактичный способ намекнуть на отсутствие выдающихся внешних данных. Тем не менее другие летописцы отмечали ее красоту, самообладание, целомудрие, превосходные манеры и «гладкую медоточивую речь». Они находили Эдиту «красивой и утонченной, а также образованной, благочестивой и мудрой». Принцесса была искусна в музыке и любила литературу5.
Не существует ни одного изображения, которое можно было бы с уверенностью счесть прижизненным портретом Эдиты. Иллюстрации в рукописях имеют более позднюю датировку и не претендуют на портретное сходство. Предполагается, что статуи по бокам романских западных дверей Рочестерского собора, которые относятся к 1125–1137 годам и являются одними из старейших английских скульптур, изображают Эдиту и Генриха. Однако не исключено, что это Соломон и царица Савская. Эти статуи напоминают вытянутые каменные фигуры на более позднем королевском портале Шартрского собора во Франции, но их лица стерты непогодой. Статуя королевы одета так, как могла одеваться Эдита. Ее волосы заплетены в две косы, достигающие колен; в руках зажат свиток. Она облачена в плиссированное платье с искусно вышитой каймой и мантию. Ее голова увенчана короной и покрыта головным платком.