8. Мы не знаем, получил ли епископ ризу, о которой просил, однако Матильда действительно преподнесла в дар Шартрскому собору золотой крест и деньги на ремонт крыши9.
Матильда продолжала переписываться с Ильдебером Лаварденским. После королевского бракосочетания он прислал Матильде длинное письмо, полное пространных поучений. Епископ радовался чести и высокой репутации Матильды, напоминая, что Бог оказал ей великую милость. «Вы были поставлены над головами сынов человеческих. Вы никого не молили о великолепии своего облика и удостоились красоты на радость королю. Господь Бог сотворил это все». Ильдебер завершил письмо увещеванием: «Используйте свое очарование как королева, а не в угоду себе»10.
В другом письме епископ Ильдебер выражал обеспокоенность здоровьем Матильды:
Скромный служитель Ле-Мана, Ильдебер, пишет Матильде, достопочтенной королеве англичан, что стоит по правую руку того, с кем вправе стоять королева, одетая в злато и богатый наряд. Я слышал от посланца, пришедшего с дарами, что вы пребываете в добром здравии и соизволили приветствовать меня; я радуюсь первому, от второго полнятся моя слава и имя. Ибо осудят меня за грехи закон и церковь, если мой дух не возрадуется и не возликует при вести о добром здравии той, кто хранит уважение к закону и почтение к церкви. Ибо ничто так не радует христианскую душу, как здравие тех, кто пребывает на страже законности и авторитета Церкви. Поэтому я радуюсь и буду радоваться до тех пор, пока ветер доносит до моих ушей, что вы в безопасности, до тех пор, пока я слышу, что вы живете и процветаете как королева, которой дарована власть судить преступления и чье поведение являет собой пример честности11.
Когда Алексей I Комнин, император Византии, посылал письма и подарки Генриху I, то не преминул отправить их и Матильде12. В 1101 году, когда церковь, которую строил Герберт де Лозинья в Норвиче, получила статус кафедрального собора, Генрих I, Матильда и архиепископ Ансельм заверили соответствующую хартию своими печатями. Герберт, епископ Норвича, стал личным секретарем Матильды. По его просьбе «Матильда Добрая», следуя Божьему промыслу, передала собору королевское поместье Торп13. Сохранилось хвалебное письмо, которое Герберт написал королеве, сравнив ее с Девой Марией и Есфирью: «[Вы] – Есфирь, более восхищавшаяся добродетелью, чем изысками царства; восточная царица [Савская], что наполнила земной Иерусалим одеждами и камнями, мазями и благовониями, поразив Соломона своим совершенством, не обладала духом, превосходящим ваш. Вы же, благословенная королева, так насытили наш западный край богатством веры и благочестия, добронравия и [богоугодных] деяний, что мы не желаем любить ничего сверх того, что имеем»14.
Герберт написал для Матильды молитву, назвав ее «общей матерью всех англичан» и подписавшись «Герберт, ее священник из Норвича». Возможно, он также сочинил для королевы длинную молитву, восхвалявшую целомудрие и обращенную к Иоанну Богослову, которого Матильда ревностно почитала. В молитве говорится: «Перед всеми другими святыми выбираю тебя одного. Воистину я выбираю своим покровителем того, кого, как известно, любили больше остальных»15.
Вероятно, Матильда действительно расходовала слишком много средств на певчих и стихотворцев, но в остальном она оправдывала свою высокую репутацию. Королева «усердно посещала больных, неизменно помогала бедным, сострадала узникам, опекала женщин с детьми и во всем проявляла себя самой смиренной служанкой Христа»16. «Узрев нужду, она раздавала одежду, мясо и постельные принадлежности, новые и незапятнанные, а также вино и эль» по всей стране17. Летописец Вестминстерского аббатства сообщал: «Каждый день во время Великого поста королева ходила из дворца в церковь без обуви и чулок в одеянии, сплетенном из волос». Вильгельм Мальмсберийский утверждал, что Матильда носила «под королевским платьем власяницу». Грубую рубашку, сплетенную из волос, надевали на голое тело с целью усмирения плоти и покаяния. Во времена Матильды публичное покаяние приобрело особое значение. С конца XI века отпущение грехов давалось до исполнения епитимьи, а не после, как было принято прежде. Совершаемая прилюдно епитимья возвещала наблюдавшим, что грешник пребывает в благодати18.
Родители Матильды, Малькольм и Маргарита, соблюдали великопостный обычай омывать ноги бедным в подражание Христу19. Матильда точно так же «мыла и целовала ноги нищим, раздавая милостыню. Она не испытывала отвращения к тому, что мыла ноги больным, прикасалась к их язвам, сочившимся гнилью, надолго прижимала их руки к своим губам и накрывала для них на стол»20.
Брат Матильды, Давид, рассказывал Элреду из Риво об эпизоде, приключившемся на Пасху 1105 года: «Юношей я служил при королевском дворе и как-то вечером находился у себя вместе с приятелями. Меня призвала королева, и я поднялся в ее покои. Там было полно прокаженных, а посреди них стояла королева. Сняв льняную ткань, повязанную вокруг талии, королева опустила ее в таз с водой и начала мыть и вытирать прокаженным ноги. Она целовала их самым преданным образом, омывая и осушая [их ступни] собственными руками». «Госпожа! Что вы делаете? – воскликнул Давид. – Воистину, если король узнает о том, что вы осквернили уста прикосновением к гниющим ногам прокаженных, то никогда не снизойдет до поцелуя!» Матильда улыбнулась: «Кто не знает, что отдавать предпочтение следует не устам смертного короля, а стопам Вечного Царя? Именно поэтому я позвала тебя, дорогой мой брат, чтобы ты учился подобным делам на моем примере. Возьми тряпки и делай как я». Давид «пришел в ужас» и «не мог вымолвить ни слова в ответ». Проказа, одна из самых опасных инфекций Средневековья, в те времена была неизлечима. Над зараженными совершали похоронный обряд и изгоняли их из общины, обращая в парий. Больные лепрой должны были носить особую одежду и иметь при себе трещотку, чтобы, приближаясь к жилищам, предупреждать о своем появлении. По воспоминаниям Давида, Матильда «яростно настаивала на своем, и тот, пристыженный, с [напускным] смехом вернулся к приятелям»21. Отважным поведением королева доказала свою непоколебимую веру в божественную защиту, и вера эта, должно быть, стала еще крепче, когда сама Матильда не заразилась. Этот рассказ обрел широкую известность и передавался из уст в уста на протяжении веков как свидетельство святости Матильды.
8Благороднейшая дочь королевских кровей по отцу и матери
Первым ребенком Матильды была девочка, которая родилась 31 июля 1101 года1 в Винчестере. Она получила распространенное в Шотландии имя Евфимия, но прожила совсем недолго. Однако Вильгельм Мальмсберийский, лучше осведомленный обо всех обстоятельствах благодаря личному знакомству с королевой, в 1125 году записал, что Матильда родила Генриху I двоих детей, но ни одной дочери по имени Евфимия.
Ранние недели беременности Матильды омрачились вторжением в Англию Роберта Куртгеза, который вернулся из Крестового похода и собрался отвоевать земли своего союзника Вильгельма де Варенна, эрла Суррея, которые Генрих I конфисковал в наказание за связь с Робертом. Летом 1101 года Роберт во главе армии высадился в Портсмуте и двинулся через Гемпшир на север. По слухам, королева Матильда, крестная дочь Роберта, в то время находилась в Винчестере и вот-вот собиралась родить. Когда Куртгезу сообщили об этом, он якобы «проявил великую доброту», воздержался от штурма города и заявил, что никогда не начнет войну нападением на женщину, которая готова разрешиться от бремени, ибо это низкий поступок2. Вскоре выяснилось, роды у Матильды еще не начались, хоть она и ждала ребенка. Возможно, королева страдала от утренней тошноты или угрозы выкидыша.
Роберт знал, что Генрих собрал армию и затаился в Арунделе, полный решимости отомстить брату за то, что тот явился в Англию без приглашения. Спасти Роберта Куртгеза могло только возвращение в Саутгемптон и отплытие домой. К счастью для него, Роберт, граф Мелан, сын Рожера де Бомона, приехал навестить тезку.
«Сир, – обратился к герцогу Роберт де Мелан, – королева в курсе новостей, и вы знаете, что проявили великую доброту, отказавшись атаковать Винчестер, когда она находилась там во время родов. Поспешите к ней, вверьте себя и своих людей ее заботе. Я уверен, что она защитит вас от любого вреда».
Роберт немедля встретился с Матильдой, которая дружески приняла его и заверила в своей защите. Королева и Ансельм приложили немало совместных усилий, чтобы добиться согласия между Генрихом и Робертом, но братья все равно поссорились. Генрих предъявил Роберту множество самых разных обвинений. В итоге Роберт пошел на попятную и запросил мира. В июле того же года братья и их армии встретились в Альтоне и заключили договор, по которому Роберт отказался от притязаний на Англию, а Генрих – на Нормандию. Братья провозгласили друг друга наследниками. По просьбе Матильды Генрих выделил Роберту солидную ежегодную ренту в размере 3000 марок.
После этого королева устроила в честь Роберта богатый пир. Когда гость захмелел, Матильда пустила в ход свой дипломатический талант и спросила, не согласится ли Роберт отдать ей назначенную Генрихом ренту в обмен на земли де Варенна, намекнув, что нуждается в деньгах. Вероятно, на этот шаг королеву подговорил Генрих.
Роберт задумался над словами Матильды, «словно препираясь с Фортуной, отдать или промотать богатство». «Постигнув простое желание королевы», которая молча ожидала ответа, герцог милостиво простил выплату огромной суммы раз и навсегда, считая, что женская гордость не должна страдать из-за просьбы, «хоть он и приходился [королеве] крестным отцом»3. «Радостно» и без единого возражения Роберт отказался от ренты и «отдал королеве огромную сумму денег, потому что она того пожелала»4, сообщив впоследствии Генриху: «Я отдал королеве все, что ты был должен мне за королевство. Да пребудет меж нами вечная дружба».