Конец 1980-х — начало 1990-х — время революционных перемен, время распада социалистической экономики, а вместе с ней — и самого Советского Союза. Упомянем несколько этапных событий того времени, повлиявших на работу Службы. 26 мая 1988 был принят «Закон о кооперации в СССР». Частникам разрешили заниматься любыми видами деятельности, не запрещёнными законом, включая торговлю. Кооперативы получили право использовать наёмный труд. Развитие частной инициативы было делом полезным и даже необходимым. Но сразу проявились и теневые стороны этой реформы… Открылись возможности для легализованной спекуляции… Как только встали на ноги торговые кооперативы — в стране ужесточился дефицит. Легальные частники просто скупали «на корню» товар повышенного спроса, а потом реализовывали его втридорога. Немалые состояния делались и на подпольной торговле спиртными напитками. Невинные кооперативы при этом служили отличной декорацией. Но ситуация быстро менялась.
В 1992-м проблема товарного дефицита отступила на второй план. Теперь остро не хватало не товаров, а денег. 29 января 1992 года Борис Ельцин подписывает указ «О свободе торговли», окончательно легализовавший предпринимательство. Это важная и противоречивая историческая веха… Отныне гражданам и предприятиям разрешалось торговать «в любых удобных для них местах, за исключением проезжей части улиц, станций метрополитена и территорий, прилегающих к зданиям государственных органов власти и управления». Отменялись ввозные таможенные пошлины. Таков был анархический перекос первых месяцев постсоветского существования. Новая реальность стала питательной средой для экономической преступности во всех сферах — от «верхов» до «низов». В те месяцы это почувствовал на своем опыте каждый гражданин России… На всех перекрестках, в открытую торговали водкой, мылом, бытовой техникой… Торговали, разумеется, не производители, а перекупщики. Резко повысилась смертность от отравлений. Страна пребывала в болезненном состоянии, процветала только та ее часть, которую еще недавно считали «теневой экономикой». Наработки первой половины 1980-х, когда ОБХСС по праву стал символом борьбы за честную экономику, во многом были сведены на нет. Увы, уж такая сложилась политическая конъюнктура…
Рубль в то время был одной из самых нестабильных валют мира. Страну лихорадило, а вместе с ней — и нашу национальную валюту. В середине девяностых зарплата в полтора миллиона считалась весьма скромной… Вернулось в обиход словечко из времён Гражданской войны — «лимоны». То есть, миллионы…
В прессе шла откровенная травля людей в погонах. Новым героем дня стал предприимчивый авантюрист. Но в этой тревожной атмосфере рождалась служба, призванная бороться с экономической преступностью. Наследники легендарного ОБХСС. Принцип «социалистической собственности» ушёл в прошлое, но общество должно жить и развиваться на основе строгого соблюдения законов… А в 1992-м дилетанты, дорвавшиеся до власти, заговорили о том, что ОБХСС государству не нужен, а свободный рынок без ограничений — чуть ли не идеал социального устройства. Предлагали даже узаконить взятки…
Уличная торговля
Было неимоверно трудно. На производстве, в торговой сети, на рынке услуг царила бесконтрольность — раздолье для мошенников и временщиков. В те годы бороться против экономической преступности было особенно сложно: не ощущалась стратегическая поддержка государства… Какое-то время казалось, что Служба брошена на произвол судьбы. Но очень скоро жизнь показала, что значение «экономической милиции» в новых условиях только возрастает — как и масштабы экономических преступлений. И опытные сотрудники Службы учились работать в условиях бурного «развития капитализма в России».
Сотрудники ГУБХСС были готовы к переменам. Они раньше других советских граждан стали осваивать оргтехнику, знали законы коммерции, изучали опыт зарубежных коллег. Оперативники, досконально изучившие теневую изнанку социализма, без иллюзий относились к форсированным реформам, понимая, что и капитализм — не панацея и не манна небесная. Но в стране поменялся не только экономический строй, но и политический режим. Служители правопорядка привыкли защищать социалистическую законность. И многие (в том числе — лучшие) из них были искренне преданы тем идеям, которым служили. Но в начале девяностых вся прежняя идеология пошла на слом. А то, что пришло ей на смену, не устраивало принципиальных офицеров, непримиримых к ценностям прямолинейного «чистогана». В те годы во всей красе проявил себя принцип: «Кто богаче — тот и прав!». Не случайно в народе те времена называли «эпохой большого хапка». В первые годы становление «дикого капитализма» преступные наклонности, с которыми к тому времени полвека боролись отделы БХСС, стали залогом успеха… Для ветеранов Службы это было трагедией: жизнь перевернулась с ног на голову. Но сидеть сложа руки и предаваться унынию — не в традициях «экономической милиции». И ветераны ОБХСС учились работать в новых условиях — защищать общество от рыночных перекосов, пресекать махинации и коррупцию, поддерживать честное предпринимательство. Оперативники, сохранившие верность служебному долгу, и в новых условиях защищали интересы государства и общества. Службу реорганизовали и переименовали. Понятие «социалистическая собственность» ушло в историю. ГУБХСС преобразовали в Главное управление по экономическим преступлениям. А преступлений стало на порядок больше.
Не случайно то десятилетие называют временем «дикого капитализма». В ускоренном режиме менялись законы. При этом самые «лихие» предприниматели полностью игнорировали любое законодательство, решая любые проблемы с помощью коррупции и криминала, нередко — при посредничестве юристов. Преступление стали не только более весомыми в финансовом смысле, но и более кровавыми. Общество, по большому счету, разуверилось и в государстве, и в милиции. Такова печальная реальность девяностых. Между тем, оперативники во многих делах того «лихого» времени доказали свою профессиональную эффективность.
Как ограбить Центробанк?
Как ограбить Центробанк — этот неприступный Измаил российской финансовой системы? В девяностые и такое было возможно. Причём речь идёт не о вооружённых до зубов преступных группировках в стиле чикагской мафии тридцатых годов. И не о взломе ультрасовременных сейфов. Обворовывать государство удавалось с помощью таких нехитрых инструментов, как авизо.
Вот такими были они, авизо…
Авизо — банковский термин. Проще говоря, это платежное поручение. Его используют, как правило, во взаиморасчетах между банками. Технология заработка на фальшивых авизо отличалась простотой. Мошенники договаривались с представителем какого-нибудь банка, чтобы тот напечатал авизо на определенную сумму. Добытая таким образом бумага направлялась в Центробанк — и ловкачам оставалось только получить деньги. В официальном пресс-релизе Центробанка говорилось, что «с декабря 1992 года по сентябрь 1995 года в московских РКЦ было выявлено около 2900 фальшивых авизо на общую сумму более 800 млрд рублей». Они явно поскромничали. Но и эта сумма впечатляет. Проверки в девяностые годы проходили нечасто, а утекали таким образом даже не миллиарды, а триллионы. Дело Ситдикова и Пилюгина, о котором мы поведём речь.
В девяностые общество узнавало о мошенниках не из скупых репортажей прессы из залов суда, а из ярких рекламных клипов, которые каждые полчаса демонстрировались по главным телеканалам. Ох уж эти громкие рекламные кампании финансовых пирамид! Помните? МММ, Лёня Голубков, Телемаркет, «Мы сидим, а денежки идут», «В «Гермесе сомневаться нет причины…», «Мы сидим, а денежки идут»… В трудные времена они играли на чувствах людей, мечтавших о сказочном успехе… Купил акций на тридцать рублей — через неделю продал их за пятьсот. Такое бывало. Но куда чаще «партнёры» теряли последние деньги.
Все понимали, что это противозаконно, но многих привлекала возможность лёгкого и быстрого барыша. Мошенники издавна наживаются не только на доверчивости, но и на азарте. Как в старой песенке из кинофильма «Приключения Буратино»: «На жадину не нужен нож. Ему покажешь медный грош — и делай с ним, что хошь!». На тех же струнах играли и примитивные уличные мошенники, которых в те годы развелось — пруд пруди. Они практически в открытую действовали на людных улицах.
Любимые всеми герои рекламы пирамиды «МММ»
О более крупных авантюристах того времени можно слагать былины, хотя для них привычнее — уголовные дела. Жил да был в славном городе Оренбурге некий Андрей Пилюгин. Образование — десять классов с горем пополам. Трудовая биография — нулевая, зато гонору на десятерых. И было у него две судимости. Последняя — за незаконное хранение оружие. Молодой человек стремился крепко стоять на ногах в штормовых условиях «эпохи перемен». Дело было на закате Советского Союза — и Пилюгину удалось отделаться условным сроком. Скорее всего, уже тогда у него имелись влиятельные покровители.
В середине девяностых многие в России знали фамилию «Пилюгин». Шёл громкий судебный процесс, и этот господин наделал шуму. На первый взгляд — один из многих авантюристов того времени, но именно он сыграл ключевую роль в самом громком и затяжном коррупционном детективе первой половины девяностых.
Нам неизвестно, читал ли этот молодой человек «Золотого теленка». Вряд ли он был поклонником литературы. Но в разговоре с задушевными друзьями за рюмкой водки он говорил почти дословно словами Остапа Бендера:
«Пришло моё время. Сейчас главное — не зевать. Деньги в нашей стране лежат на дороге. Нужно только нагнуться и поднять». Приятели не верили, что этот хвастун и выпивоха сумеет реализовать свою мечту — станет богатым и влиятельным джентльменом.
Остап Бендер, великий комбинатор? Но Бендер промышлял обыкновенным шантажом. И в качестве жертвы избирал людей уязвимых — теневых предпринимателей, которые собственной тени боялись. Он и помыслить не мог о государственном банке в качестве дойной коровы. Пилюгин тоже знал толк в шантаже. Но в свои сети затягивал вполне солидных государственных чиновников. Для него первое дело — запустить руку в государственный карман, поживиться за счёт бюджета… Пилюгин не гнушался самыми прямолинейными и грязными приёмами. Нужный человек получал приглашение в приватную сауну. Там они предавались разнообразным утехам. Только наивный директор магазина или вице-президент небольшого банка не знал, что их снимает любительская камера. Обыкновенная камера ценой в пятьсот долларов. На следующее утро, проспавшись, незадачливый гуляка получал письмо с ворохом фотографий… После этого воленс-ноленс он не мог отказать Пилюгину в какой-нибудь пустяковой услуге.