— Будь я здоров, то непременно бы сам сразился на шпагах с этим засранцем Фиеске и уж точно нанизал бы его как каплун на вертел!
Едва карета скрылась из вида, как заговорщики ворвались во дворец и, не найдя там Дориа, стали крушить в ярости все подряд. В это время по всей Генуе разнеслась весть о нелепой смерти главного из заговорщиков. С этого момента мятеж сразу пошел на убыль. Не имея авторитетного предводителя, заговорщики приуныли, их пыл резко пошел на убыль, и они стали понемногу расходиться. Дело в том, что Фиеске держал в своих руках все нити французских связей, и с его смертью все они разом оборвалось. Часть участников заговора, боясь возмездия, не теряя времени, бежала на галере в Марсель. Другие, менее решительные в спасении своих жизней, были почти сразу же схвачены верными Дориа солдатами.
Впрочем, злые языки говорили, что адмирал не был простаком и, прекрасно зная о затеваемом против него заговоре, принял против него все должные меры. А потому смерть Фиеске вовсе не была случайностью, ее умело подстроили тайные агенты Дориа. Сам же заговор якобы тоже был весьма на руку адмиралу, который с его помощью разом избавлялся от всех своих тайных и явных противников, а вследствие этого получал еще большую власть над Генуей. Кроме этого, клан Фиеске считался в Генуе одним из самых богатейших и могущественных. По раскрытии заговора Андре Дориа добился от императора Карла, чтобы все имущество и деньги фамилии Фиеске были отданы ему. Так что в уничтожении конкурентов у адмирала могла быть не только политическая, но и материальная выгода.
Затем был суд и казни. Но едва с плахи слетела голова последнего из осужденных, как Геную потряс еще один заговор, правда еще менее удачный, чем первый. На этот раз руководителем выступил брат жены погибшего Фиеске некто Элий Чибо. И этот молодой аристократ желал отложения Генуи от Испании в пользу Франции, а потому, естественно, и смерти Дориа. Но новый заговор сорвался в самом начале. Его участники даже не успели по существу ничего предпринять, так как были все разом схвачены и дружно отправились на плаху. По этому поводу были, однако, в Генуе стойкие слухи, что, возможно, никакого второго заговора не существовало вообще, а просто Дориа таким образом одним махом избавился от всех еще оставшихся в живых после первых казней противников. Биограф адмирала повествует: «Многие сенаторы и главнейшие офицеры гарнизона говорили, что Генуя так подвержена заговорам, что когда-либо будет порабощена тираном, и что должно построить цитадель, содержать в ней сильный гарнизон, чтобы удержать город и оградить жизнь Дориа. Дориа порицал мнение и явно ему противился, говоря, что не укреплениями и не солдатами Генуя сохранила свою независимость, но союзом и согласием граждан. Такой мудрый совет открыл глаза согражданам, и цитадель не была построена».
После похорон своего любимого младшего племянника Жанеттина Дориа забрал к себе в дом его сына Жана Андре.
— Мой внук будет продолжателем моего дела! — объявил он.
Сам адмирал, как и прежде, пользовался всеми милостями испанского монарха и чувствовал себя весьма уверенно, подписывая смертные приговоры генуэзским аристократам. В скорости после таинственных заговоров у Дориа остановился на отдых брат Карла Фердинанд и его сын будущий император Максимилиан. Участвовал в ту пору неутомимый Андре Дориа и в женитьбе Максимилиана на дочери Карла Марии.
Вскоре, приплыв в Барселону, Андре Дориа встретил прибывшего туда младшего брата императора Карла Филиппа, чтобы перевезти в Италию. Вот сохранившееся описание встречи принца и адмирала, весьма красочно характеризующее авторитет Дориа при испанском дворе: «Когда Филипп показался в порте, Андре Дориа пошел встречать его и засвидетельствовать свою преданность. А принц, только что увидев Дориа, то, сойдя с лошади, пошел к нему навстречу. Соединясь с почтенным старцем, нежно обнял его. Дориа, со слезами нежности и признательности, сказал ему: „Благодарю небо, великий принц, что я дожил до того, что могу перевезти вас в Италию!“»
Во время пребывания принца в Генуе там произошло кровопролитное столкновение горожан с испанцами, охранявшими Филиппа. Поводом к инциденту послужило распоряжение принца забрать с собой всех проживающих в Генуе выходцев из Испании. Вновь, в который уже раз, Дориа пришлось проявить все свое умение, чтобы замять случившееся, причем устроить так, чтобы все стороны остались довольны.
Последние победы
Несмотря на болезни, адмирал начинает понемногу готовиться и к новому большому морскому походу. У итальянских берегов вновь замаячили пиратские суда, на этот раз алжирского раиса Драгута. Этот знаменитый и лично более чем известный Дориа пират, как уже известно, всегда пользовался особым расположением покойного Барбароссы. Именно ему, удаляясь на покой, доверил Хайраддин власть в османских владениях в западном Средиземноморье. После же смерти своего покровителя в 1546 году предприимчивый Драгут немедленно начинает создавать свое собственное государство. Его основной базой становится небольшой, но хорошо защищенный островок Джерба, уже на протяжении многих столетий используемый пиратами.
Флот Драгута рос и креп на глазах, вместе с этим росли и аппетиты Драгута. В 1546 году его галеры высаживают десант на остров Гоццо и опустошают его. В следующем, 1547 году Драгут уже нападает на Мальту, оплот его заклятых врагов — мальтийских рыцарей-госпитальеров. Рыцари с трудом, но атаку отбивают. Однако уже в следующем году Драгут вновь внезапно появляется пред Мальтой и овладевает богатой казной ордена — более двадцати тысяч дукатов!
Еще год — и нападению неутомимого Драгута подвергается хорошо укрепленная крепость Махдия неподалеку от Туниса. При этом Драгута нисколько не волнуют, что совсем недавно между султаном Сулейманом и императором Карлом заключен мир. Драгут дерзко действует на свой страх и риск и поднимает над стенами захваченной цитадели свой собственный флаг: красно-белое полотнище с синим полумесяцем посредине.
В Мадриде внезапный захват Махдии вызвал большой переполох. Вице-король Сицилии дон Хуан де Вега впал в самую настоящую панику. Диктуя письмо Карлу V, он почти кричал:
— Появление Драгута в Махдии — это куда большая опасность, чем существование такого разбойничьего гнезда, как Алжир!
Карл V немедленно отправил в Стамбул гневную ноту, что разбойничий захват испанской крепости означает не что иное, как разрыв мира 1545 года. Сулейман не ответил ни да, ни нет. Надо было что-то срочно предпринимать, но что?
И тогда свой голос подал Дориа. Чтобы не дать укрепиться своему бывшему пленнику, адмирал посоветовал нанести упреждающий удар по Махдии и сам же взялся его осуществить. Без особого труда Андре Дориа удалось убедить Карла V в необходимости этой карательной операции.
— Драгута надо уничтожить сейчас, пока он не стал таким же бичом Средиземного моря, как Барбаросса! — говорил Дориа, и в его словах была сущая правда.
Верный своему принципу, что ничего не бывает лишним, адмирал быстро собрал большой флот в пятьдесят две галеры, посадил на галеры и несколько тысяч отборных испанских солдат. Придя к пиратской крепости, он осадил ее. Сухопутную армию возглавили самолично сицилийский вице-король Хуан де Вега и сын неаполитанского короля Гарсиа де Толедо. Однако, вопреки ожиданиям Дориа, взятие Махдии затянулось. Первый яростный штурм не принес никакого успеха, и Хуану де Веги пришлось приступить к долговременной осаде. Стены цитадели оказались столь прочны, что ядра отскакивали от них, как горох от стенки. Обороной крепости руководил любимый племянник Драгута Хезар-реис. Имея строгий приказ дяди держаться до конца, Хезар рассчитывал и на помощь извне. И он не ошибся! Драгут с многочисленным отрядом неожиданно для Андре Дориа прибыл с острова Джерба и высадился неподалеку от крепости. В город он послал лучших пловцов, которые под покровом темноты доплыли до Махдии и сообщили племяннику о плане совместных действий, придуманном его дядей.
Через день Драгут завязал бой с испанцами. В это же время Хезар одновременно сделал вылазку. Несколько часов у крепостных стен шла отчаянная резня, но все же поле боя осталось за испанцами, и защитникам Махдии пришлось вновь отступить под защиту стен. Затем отступил и Драгут. Некоторое время он держал свой отряд неподалеку от испанцев, но постоянные атаки Хуана де Веги и боязнь, что Дориа отрежет его от моря, вынудили Драгута спешно погрузиться на свои галеры и снова уйти на Джербу. Драгуту весьма повезло. Его флотилия буквально на какие-то несколько часов разминулась с флотом Дориа. Генуэзец преследовал пиратов до самого острова, но догнать так и не смог. Теперь гарнизон был предоставлен самому себе. Но Хезар сдаваться все равно не собирался.
Вскоре испанцы издержали весь свой запас пороха и ядер, но так и не сделали ни одного пролома. Пришлось посылать за специальными осадными бомбардами и порохом. Наконец все привезли. И вновь на высоте положения оказался Андре Дориа. Допрашивая пленных турок, он выяснил, что наиболее уязвимой является часть стены, примыкающая к морскому берегу. Не теряя времени, адмирал приказал связать между собой две старые галеры и установить на них деревянную платформу, на которую, в свою очередь, были поставлены осадные пушки. Бомбардировка с неожиданной для защитников стороны сразу же дала результат, и через несколько часов стена уже зияла провалами брешей. А затем начался генеральный приступ, причем главный удар со стороны моря снова наносил Андре Дориа. Испанский историк пишет: «Турки и христиане нападали и защищались с одинаковым мужеством, воздух наполнялся криками и стонами раненых, брешь покрылась убитыми, кровь насыщала песок… Наконец храбрые испанцы, которых не могли остановить ядра и картечь, опрокинули турок, овладели башней и водрузили свое знамя на месте сброшенного мусульманского павильона».
Но и на этом бой за Махдию не закончился, еще целый день шли яростные схватки внутри города, пока, наконец, запертый во внутренней цитадели не капитулировал израненный Хезар. Взяв Махдию, Дориа, верный обычаям своего времени, отдал ее на три дня своим солдатам на полное разграбление.