— Давайте играть в прятки, — предложила она после обеда.
Альфред обрадовался.
— Отличная идея, — с энтузиазмом подхватил он.
Одной из несуразностей кодекса нравственности этой эпохи было то, что молодым девушкам, строго охраняемым во все остальное время, разрешалось играть в прятки в слабо освещенных коридорах огромных особняков. Однако, эта игра больше подходила для дневного времяпрепровождения, а сейчас некоторые дамы уже поглядывали на летние сумерки за окном и томно вздыхали.
Герцогиня сидела у постели герцога, поэтому роль хозяйки выполняла Энн. Она в нерешительности посмотрела на Мэтью:
— Я не знаю… — начала она.
— Все в порядке, — беззаботно сказал Мэтью. — Мы здесь почти все одна семья. Я считаю, что нам не следует слишком беспокоиться об условностях. Либо прятки, либо шарады или карты.
Послышались недовольные вздохи. Всем уже надоели шарады.
— Тогда пусть будут прятки, — поспешно согласилась Энн. В последнее время она стала противницей игры в карты.
Джулия стала разбивать гостей на пары, оставив семью напоследок.
— Мы с Альфредом будем прятаться. Дядя Николас, ты будешь искать вместе с тетей Элизабет, и конечно, дядя Мэтью и тетя Энн тоже. Но вы должны дать остальным время спрятаться, потому что вы лучше знаете дом.
Она побежала вверх по лестнице, увлекая за собой Альфреда по лабиринту коридоров старого дома, осматривая укромные местечки своего детства. Альфред скоро совершенно потерял ориентацию, и незаметно для него Джулия привела его в маленькую кладовую на этаже, где находились спальни. На полках лежали постельное белье и скатерти, и Альфред скептически осмотрелся.
— Не слишком ли это заметное место? — шепотом спросил он.
— Конечно, заметное, поэтому нас здесь и не будут искать. Они сначала поднимутся на чердак.
Альфред улыбнулся.
— Пусть они ищут нас весь вечер, — прошептал он и привлек Джулию к себе. Она позволила ему целовать себя, хотя ей было неприятно прикосновение его влажных губ. Она напряженно прислушивалась, и сквозь закрытую дверь до нее долетел шепот и приглушенный смех тех, кто поднимался наверх искать их. Пока Альфред целовал ее, она потихоньку сняла одну жемчужную сережку и зажала ее в руке. Когда Альфред отпустил ее, она наклонилась в темноте и спрятала сережку в карман платья, прежде чем испуганно вскрикнуть.
— Альфред! Я потеряла сережку!
Он недовольно проворчал:
— Мы не будем искать ее сейчас, Джулия. Не беспокойся, она найдется.
— Нет, я должна найти ее! Кажется, я слышала, как что-то упало на лестнице. Оставайся здесь, я сейчас вернусь.
И прежде чем он успел что-либо возразить, она исчезла.
Джулия на цыпочках пробежала по коридору к лестнице. Комната в конце коридора была открыта, и она быстро проскользнула внутрь и спряталась за дверью.
Николас и Элизабет как раз поднимались по лестнице.
— Такая глупая затея! — ворчал Николас. — Люди моего возраста должны лазить по всему дому и обшаривать разные закутки!
— Не будь таким ворчуном, Николас. То, что ты предпочитаешь играть в карты, еще не значит, что все остальные тоже хотят этим заниматься.
— Где мы будем искать?
— Сейчас мы никого не ищем. Смысл игры заключается в том, чтобы дать молодым людям возможность немного побыть наедине.
— Ты хочешь сказать, что мы бесконечно будем бродить по коридорам? — возмутился Николас.
— Движение пойдет тебе на пользу. Ты становишься слишком толстым.
Вскоре их голоса смолкли, и Джулия осторожно вышла в коридор. Она добралась до верхней площадки лестницы как раз вовремя, чтобы увидеть розовое платье Энн в конце холла, и усмехнулась про себя. Они пошли по черной лестнице. Джулия осторожно спустилась по парадной лестнице вниз и последовала на ними.
Мэтью и Энн шли не торопясь. Как и все остальные, они не спешили искать спрятавшихся. Они шли молча, не замечая скользящую за ними фигуру. Они не слышали шороха платья Джулии, не видели движения ее тени по стене.
— Пожалуй, я зайду к Филипу, — сказала Энн, когда они поднялись наверх. — Мне сказали, что он сегодня упал с лошади.
— Зайди, если хочешь, но я бы не стал этого делать. Ты портишь мальчика. Начинаешь суетиться вокруг него только потому, что он упал с лошади, и он будет падать снова и снова, просто чтобы привлечь твое внимание.
Отлично, подумала Джулия. Энн играет ей на руку и дает ей необходимую возможность остаться наедине с Мэтью. Она последовала за ними почти до комнаты Филипа и спряталась в альков, пока Мэтью и Энн стояли у двери. Потом Энн вошла в комнату, а Мэтью прошел вперед до парадной лестницы и остановился на площадке, глядя вниз.
— Дядя Мэтью!
— Джулия! — Он обернулся. — Почему ты не прячешься?
— Я потеряла сережку и вернулась ее искать, но у меня почему-то сильно кружится голова.
Джулия театральным жестом поднесла руку ко лбу и сделала несколько неверных шагов к нему.
— Здесь есть стул. Давай, я помогу тебе сесть.
Мэтью обнял ее за талию, и она безвольно повисла на нем.
— Я не хочу сидеть. Если ты поддержишь меня вот так, мне станет лучше. Мне надо вернуться к Альфреду.
До острого слуха Джулии долетел звук закрывающейся двери детской, а уголком глаза она заметила розовое платье приближающейся к ним Энн. Она вспомнила внутреннюю борьбу, которую она видела во взгляде Мэтью в зимнем саду, когда он оттолкнул ее. Нет, она все же покажет тетке кого любит Мэтью на самом деле!
— Мэтью. — прошептала Джулия и подняла к нему лицо. Когда Мэтью наклонился, она обняла его за шею и прижалась губами к его губам.
Он застыл и, казалось, вообще ничего не чувствовал. Во всяком случае, желание не проснулось в нем, но от неожиданности он на какое-то время потерял способность двигаться. Когда шок прошел, он возмутился и в этот момент услышал, как кто-то вскрикнул сзади него. Мэтью обернулся и увидел Энн, стоящую на площадке лестницы с искаженным болью лицом. Она протянула руку, как будто умоляя или обвиняя его, и затем, закрыла ею глаза, чтобы отгородиться от ужасной сцены, которую только что увидела, и сделала шаг назад.
Глава десятая
Мэтью разжал руки и не обращая внимания на рухнувшую на пол Джулию, бросился по лестнице вниз, туда, где неподвижно лежала Энн, неловко подвернув под себя руку. Он опустился рядом с ней на колени и пощупал пульс. С его души будто камень свалился, когда он обнаружил слабое биение жизни и увидел, что Энн дышит. Прижав ее голову к своей груди, он поднял глаза. Привлеченные криком Энн, со всех сторон стали появляться люди, участники игры в прятки; они с удивлением смотрели на Мэтью и Энн и на съежившуюся на площадке лестницы Джулию.
Приказав дворецкому немедленно позвать врача, Мэтью поднял Энн и понес наверх в ее комнату. Николас позаботился о Джулии, а остальные гости, взволнованные и озабоченные, разбрелись кто куда, но в конце концов собрались в гостиной, чтобы чего-нибудь выпить для снятия напряжения.
Ожидание врача казалось бесконечным. Когда он наконец пришел, Мэтью уступив ему место у кровати Энн и стоял в стороне, пока доктор внимательно осматривал пострадавшую.
— Леди Энн чрезвычайно повезло, — сказал врач. — Кажется, она отделалась лишь сотрясением мозга, синяками и растяжением руки. Однако, она должна находиться под наблюдением. Могут быть какие-то внутренние повреждения, которые проявятся позднее.
— Я буду с ней, — сказал Мэтью и сел рядом с кроватью, ожидая когда к Энн вернется сознание.
Джулия уже оправилась от шока и лежала у себя в постели, дрожа всем телом от сознания совершенного. Никто не сказал ей, что Энн осталась жива, потому что никто не мог предположить, что она решит, будто Энн погибла.
«Я — убийца, — думала она. — Меня отвезут в Ньюгейт и повесят?» И она громко закричала как раз в тот момент, когда в комнату вошел врач.
— Кричите сколько хотите, юная леди, — бодрым голосом сказал он. — Может быть, крик разбудит вашу тетю.
Джулия вздрогнула.
— Ничто ее уже не разбудит, — глухо произнесла она.
— Ну, я согласен, что пока шум не поднимет ее с постели, но надеюсь, что сотрясение не слишком сильное.
— Сотрясение? — Слабый луч надежды блеснул в темноте отчаяния Джулии.
— Леди Энн встанет на ноги через день-два. Ну а с вами все в порядке. На всякий случай я оставлю снотворное. Спокойной ночи.
Джулия начала всхлипывать от радости, но скоро новая опасность вместо ньюгейтской виселицы встала перед ней. Рано или поздно ей все равно придется встретиться с Мэтью.
К полуночи терпение Мэтью было вознаграждено легким трепетом ресниц и тихим вздохом Энн. Он сел на край кровати и взял ее здоровую руку в свою, так что первое, что она увидела, придя в себя, было его лицо. Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Энн попыталась улыбнуться, но поморщилась от боли.
— У меня болит голова, — прошептала она. Она лежала спокойно, но по отчаянию в ее глазах Мэтью понял, что память возвращается к ней. Она медленно, отвернулась. — Я видела, я видела…
— Ты видела просто очередной трюк Джулии.
— Мэтью, значит, ты наконец все понял?
— Я был самым большим глупцом во всей Англии, — с раскаянием в голосе сказал он, — что позволил этой обманщице провести меня. Ты была права, а я заблуждался — и не в первый раз. Теперь тебе надо отдохнуть и не терзаться мыслями обо мне и Джулии. Она хотела сделать тебе больно, но я уверен, она не планировала, чтобы ты упала с лестницы и ушиблась.
Энн заснула, но Мэтью не ушел спать. Он дремал в кресле подле нее, отказываясь от предложений Генриетты подменить его. Кроме здоровья Энн, его больше ничего не волновало; он впервые за многие недели был в ладу с самим собой. Разгневанный на Джулию — частично его гнев пал и на самого себя, за то что его так долго дурачили, — он все же был рад узнать, что за историями с картами и письмом стояла она. Его постоянно преследовала мысль о неизвестном преступнике. Теперь он все узнал и мог действовать.