– Так вот как ты сбежала из дворца в прошлый раз, – сказал Генри, отряхивая одежду, но Агата уже не слушала.
Она решительно шла вперед, отводя ветки с дороги, и Генри послушно зашагал следом, как шел когда-то за отцом на охоте. Он знал, что бывают моменты, когда вопросов лучше не задавать.
Скоро они вышли на пустынную дорогу, тянувшуюся вдоль Мертвого озера. Прямо перед ними тянулась черная неподвижная вода, далеко справа теснились здания главной площади, дорога налево уводила в лес. Агата посмотрела влево так, будто ей хотелось пойти туда, а потом со вздохом свернула вправо.
Четверть часа спустя они шли мимо наглухо закрытых главных ворот дворца, мимо двери, через которую Генри силой протащили накануне, и скоро он понял, куда Агата направляется: к длинному зданию на главной площади. Генри вспомнил, что про него говорил Олдус, и сердце у него сползло куда-то в живот.
– Агата, стой. Это же корпус посланников. Мне нельзя туда, – забормотал он.
Но Агата, достав из сумки веер, со щелчком открыла его перед лицом, поправила Генри воротник и подняла вверх большой палец. Этот жест Генри видел второй раз и теперь окончательно понял: это знак одобрения.
– Да при чем здесь одежда? – Он выдавил короткий смешок. – Они меня сцапают, я и трех шагов пройти не успею!
Агата презрительно хмыкнула, заставила его согнуть одну руку, положила ему на локоть свою ладонь и пошла вперед с таким гордым видом, что Генри оставалось только втянуть голову в плечи и тащиться за ней.
Внутри здания было просторно, как в королевском дворце, только без всякого золота. Повсюду сновали посланники в мундирах, женщины – к счастью, без каблуков – и слуги в черно-серой одежде. Генри тут же увидел троих знакомых посланников, они о чем-то спорили, прислонившись к стене коридора. Генри развернулся было назад, но Агата с каменным лицом взяла его за подбородок, подняла его выше и сама с такой же вскинутой головой двинулась вперед.
То, что произошло дальше, было совершенно невероятным. Посланники, с которыми и он, и Агата столько времени провели рядом, скользнули по ним взглядом, коротко поклонились и вернулись к разговору. Агата вертела головой, высматривая кого-то, а Генри просто шагал, потрясенный мыслью о том, как, оказывается, просто обмануть людей. Он поглядел на себя с Агатой будто со стороны: парочка каких-то местных богачей, чистые, причесанные. Посланники не узнали в них грязных оборванцев, которых видели столько раз. Агата взглянула на его растерянное лицо и ухмыльнулась, а потом вытащила его на задний двор и издала радостный звук, будто нашла то, что искала.
Во дворе су шилось белье, тянулась пара грядок с зеленью, а в центре стояли несколько столов и скамеек. Проследив за взглядом Агаты, Генри увидел Олдуса Прайда в расстегнутом мундире и с лицом человека, не спавшего всю ночь. Перед ним на столе лежала пачка исписанной бумаги, несколько скомканных листов валялись на земле, а Олдус сидел, запустив руку в свои пышные кудри, с выражением глубокого отчаяния. Агата решительно уселась напротив него, Генри упал рядом, и Олдус скользнул по ним пустым взглядом.
– Господа, если вы хотите продать ценности, обратитесь в комнату номер шесть, – уронил он и вернулся к своим записям, но тут Агата пнула его под столом.
Олдус подскочил, взглянул на них еще раз – и рот у него приоткрылся.
– Агата! А кто это с ва… – Брови у Олдуса поползли куда-то под кудрявую челку. – Зуб ядовитого паурага мне в глотку! Генри?! Да вы просто… – он помотал головой, будто пытался унять звон в ушах, – вы…
Агата со значением покивала и подняла вверх два больших пальца. А потом взяла у Олдуса из рук перо, окунула в чернильницу и нацарапала на ближайшем листе бумаги: «Письмо. Куда оно делось?»
– Мое письмо? Уж конечно, сороки потеряли по дороге, – убитым голосом проговорил Олдус. – Скриплеры ведь достали не почтовых сорок, а обычных, лесных. Вот что бывает, когда дело доверяют не профессионалам.
Агата яростно затрясла головой и опять начала скрести по бумаге: «Скриплеры их попросили. Сороки точно донесли. Думаю, оно пропало здесь».
– Да какая теперь разница, – вздохнул Олдус. – Я пытаюсь восстановить записки по памяти, но слова не те. Не могу. А там, в Пропастях, меня как будто… как сказать… что-то наполняло. Что-то большее, чем я, понимаете?
Агата кивнула, и Генри, глядя на них обоих, с непонятным, будто щекочущим ребра изнутри чувством понял: у них обоих есть дар, они не зря прошли с ним через все ужасы. Вот только, судя по лицу Олдуса, мало найти дар, надо еще уметь им пользоваться, а получается это не сразу. И Генри похлопал его по руке: он уже выучил, что это жест ободрения.
– Благодарю вас, друг мой, – рассеянно кивнул Олдус. – А с поисками короны вы неплохо придумали. Я всегда думал, что это просто красивая легенда, но вы же избранный. Вы знаете, что делаете. Удачи.
И он уткнулся в свои записи с таким видом, что сразу было ясно: на продолжение беседы рассчитывать нечего. Агата со вздохом встала и потянула Генри за собой. Олдус, кажется, даже не заметил, что они ушли. Он нервно стучал пером по бумаге и бормотал: «Нет, я им докажу, что я все это не выдумал! Это будет лучшая сказка новых времен! Как лучше сказать: „Он мчался вниз по склону“ или просто „Он бежал вниз“? Нет, нет, все плохо, нет у меня никакого дара, я бездарь!» – И он уронил голову на стол так, будто пытался побольнее удариться лбом.
Агата втащила Генри обратно в здание, промчалась на второй этаж и остановилась перед дверью с надписью: «Почтовая служба». В этой комнате было много бумаги и много птиц: голуби и сороки на жердочках нетерпеливо переминались с лапы на лапу, маленький лысый человечек привязывал к их лапам какие-то послания, а потом по очереди выпускал в открытое окно. Тут в комнату, едва не столкнувшись с голубем, влетела встопорщенная сорока, и человек, бросив свое занятие, поймал ее и отвязал от лапы записку.
– «Посланников срочно, кража пирогов из булочной. Олтенборо, восток», – прочел он вслух. – Хм. Господа посланники вернулись вчера непонятно какие, Олтенборо в двадцати милях отсюда, так что… – Он скомкал записку, но потом вдруг расправил. – Нет. Этак по всему королевству пироги разворуют. Надо отправлять. – Он встал из-за стола и собирался уже куда-то пойти, но Агата перегородила ему дорогу.
– Чем могу помочь, благородные господа? – Человечек поклонился так, что едва разогнулся обратно.
Агата выразительно посмотрела на Генри, и он понял, чего она хочет.
– Быстро ответьте на один вопрос, – выпалил Генри, но тут Агата протестующе замотала головой, и он вспомнил, чему учил его Уилфред. – Э… доброе утро.
– Доброе, ваша милость, – с опаской сказал человечек.
– Как у вас дела? У меня хорошо, – поглядывая на Агату, неуверенно продолжил Генри. Та одобрительно кивала.
– Спасибо, все в порядке. Могу ли я что-то для вас сделать?
– У нас есть один вопрос. Недавно сюда пришли семь писем, которые принесли семь лесных сорок. Э… Удивительное дело, правда?
Человечек молчал, и на лице у него медленно проступал смертельный ужас.
– Я знаю, что оно сюда дошло, и если вы мне не скажете… – Пальцы Агаты сильнее вдавились ему в локоть, и Генри поправился: – Если вы просто расскажете, что случилось с тем письмом, у вас не будет никаких неприятностей. Обещаю.
Слова вылетали изо рта легко – Генри просто представлял, что бы на его месте сказал принц. Человечек затравленно огляделся, но рядом никого не было, и он тихо пробормотал:
– Я ни в чем не виноват.
– Я знаю. Вы хороший человек. Мы ваши друзья. Просто скажите правду, ладно?
Успокаивающий голос, кажется, удался ему неплохо. Человечек вздохнул и шепотом, будто через силу, начал:
– У нас еще никогда письма не пропадали. Днем тут повсюду посланники снуют, а на ночь все надежно запирается. Да и кому такая фантазия в голову придет – красть письма! А позавчера вечером я эти семь писем получил. На них подпись господина Прайда была, и я хотел их тут же в королевский дворец передать. Как раз закрывал за собой дверь, и тут… Вы не поверите, но я чистую правду говорю. Ко мне кто-то подошел сзади и приставил нож к шее. Вот. – Он оттянул вниз воротник. На морщинистой шее и правда краснела длинная воспаленная царапина. – И человек этот говорит: «Не поворачивайся. Дай мне письмо, или я тебя убью».
– Мужчина или женщина? – нетерпеливо спросил Генри.
– Да не знаю я! – плаксиво выдавил человечек. – Голос глухой и тихий совсем, будто у человека рот шарфом завязан. Я и растерялся. У меня эта пачка бумаги под мышкой была, он ее вытянул и толкнул меня вперед, так что я на пол упал. А пока поднимался, его уже и след простыл! Я и не сказал никому. Не погубите, господин, у меня дети!
Он вдруг рухнул на колени и схватил Генри за ногу. Генри уже приготовился драться – он решил, что это такой прием боя, – но человечек просто уткнулся в его ботинок лицом и так замер. Генри беспомощно глянул на Агату. Та лихорадочно о чем-то думала и на помощь ему приходить не собиралась.
– Мы никому не скажем, работайте дальше. – Генри попятился. Хватка на его ноге ослабла, и он успел отступить до самой двери, но тут вспомнил кое-что и вернулся. – Спасибо, вы нам очень помогли. – И он поклонился человечку, который, кряхтя, вставал на ноги.
Тот ошалело посмотрел на него, но Генри не успел разобраться, что опять сделал не так, – Агата уже вытолкала его за дверь.
– Письмо украли, – пробормотал Генри, когда они вышли на улицу. – Кто-то знал, когда оно придет. Но откуда? И зачем его брать? Кто-то не хотел, чтобы король узнал про наш поход. Почему? Агата, я не понимаю!
Она почему-то не выглядела удивленной, и Генри встал у нее на пути. Ему хотелось все это обсудить, но тут Агата зашарила в своей сумке – оказалось, та набита какими-то дробно звякнувшими склянками, – вытащила со дна лист бумаги, мелко исписанный с двух сторон, и протянула ему. Он начал было читать, но она двумя руками сжала его руку с письмом.