Король смотрел на придворных из-под полуприкрытых век, морщился от громких голосов и молчал. Он будто не чувствовал, что люди, столпившиеся вокруг, близки к тому, чтобы броситься на него с кулаками.
– Мы верно вам служим, а вы что для нас сделали? – вопил какой-то старик.
– Тут уже жить невозможно! Это вы до такого довели! – подхватила одна из женщин.
От их тихой, молчаливой вежливости и следа не осталось, они были похожи на ощетинившуюся стаю волков. Свет камина бросал на их лица жесткие красноватые тени.
– Ваше величество, простите, что мы так ворвались, но они правы: нужно что-то решать, – твердо сказала Ингрид. Она единственная сохраняла спокойствие. – Боюсь, рано или поздно чернь попытается захватить ворота. Прикажите охране хотя бы отпугнуть их. Вы должны защитить дворец.
Король разлепил губы и медленно повернул голову к принцу, который молча пытался оттеснить придворных.
– Помнишь, как ты обещал найти корону за неделю? – прошелестел король. – Уже седьмой день, и где же она?
Все придворные разом затихли, выжидая, что будет дальше.
– Отец, сейчас не время об этом думать, – начал принц. – Я…
– Конечно, ты не найдешь, – перебил король, откидываясь на подушку. Он выглядел, как мертвец. – Я всегда это знал. А если бы и нашел, не отдал бы ее мне, верно? Надел бы сам. Чего еще от тебя ждать?
Он прошипел это с такой ненавистью, что Генри показалось, будто тьма подхватила его слова, зашептала, передавая дальше, до самых дальних углов комнаты. Принц медленно повернулся к отцу, и глаза у него сузились, как у рассерженной лисы.
– По легенде, ее может надеть тот, кто нашел, – выдавил он. Губы у него кривились. – Думаешь, тот шут гороховый, которого ты в Цитадель посадил, отдал бы ее тебе? Да никогда! А знаешь почему? – Принц нагнулся к нему, чтобы их лица оказались рядом. – Потому что король из тебя никакой, отец. Ты бы видел себя сейчас. Ты болен. И я все равно скоро стану королем, хочешь ты этого или нет, с короной или без нее.
– Ваше высочество… – Ингрид подошла к нему, но принц вдруг толкнул ее с такой силой, что она отлетела.
– Ты с этим ничего не можешь сделать, папа, – сказал принц.
Его трясло от ярости, и шепот в углах комнаты стал громче. Генри сжался от страха, но никто вокруг словно не слышал, что тьма не просто становилась темнее, – она становилась громче.
Король приподнялся на локте, будто злость вернула ему силы:
– О да, ты прав. Больше мне трон оставить некому. Но давай-ка вспомним, кто в этом виноват.
Принц застыл, будто его окатили ледяной водой. Он приоткрыл рот, но ничего не сказал, а вот тьма ожила еще больше. Генри видел: принц чувствует такую дикую злость, что даже словами ее не может выразить, и духи вражды, извивавшиеся вокруг, как бесплотные змеи, придвинулись ближе.
– Ах так, отец? – звенящим голосом проговорил принц. – Как же я тебя…
И тогда Генри выпустил из рук поднос. Тот грохнул об пол, миска разбилась, обдав кашей стоявших рядом придворных, от резкого звука все подскочили и повернулись к нему.
– О нет. Не делай этого, – еле слышно простонал Джетт.
Но Генри уже стянул парик и куртку, превращавшую его в горбуна.
– Узнаете? – громко спросил он.
И конечно, его узнали.
Сами придворные не видели, как он уничтожил прилавки, но наверняка слышали об этом, а в историях, как обычно, все преувеличено, поэтому при виде Генри они завизжали и кинулись в дальний угол комнаты, наступая друг другу на ноги. Охранники, услышав крики, бросились в комнату, но Генри выставил перед собой руку.
– Сами знаете, что я могу, – громко сказал он. – Держитесь подальше.
– Хватайте его! – крикнул принц.
Стража повернула головы к нему, потом к Генри, потом опять к принцу, но инстинкт самосохранения оказался сильнее служебного рвения. Охранники выскочили за дверь и притаились там.
– Ах ты, мерзавец! – взревел Карл из того угла, куда он забился вместе с придворными. – Так это не твоя сестра! Ты заманил честную доверчивую девушку в сети обмана!
– Блеск, – выдохнул Джетт, закрывая лицо руками.
– Помните сказку о духах вражды? – дрожащим голосом спросил Генри. У него было необъяснимое, мучительное чувство, что вся тьма дворца начала стягиваться сюда, словно прислушивалась к тому, что он скажет. – Эти духи и есть тьма. Вы сейчас наговорите друг другу всяких ужасных вещей, как мельник и кружевница, и они… Они станут сильнее. Успокойтесь. А то вы им только помогаете.
Принц и король смотрели на него с совершенно одинаковым выражением лица, и Генри первый раз заметил, как они похожи.
– Мельник и кружевница? – фыркнул принц. – Да что ты несешь!
– Это просто сказка! – поддакнул король и с трудом, держась за голову, сел.
– Нет. И вы знаете, что я прав. – Генри шагнул к ним. – Я вам не враг, я не желаю вам зла, но есть тот, кто желает. Давайте найдем его вместе и все исправим.
Генри протянул к ним обе руки ладонями вверх, это был жест дружелюбия, принц с королем переглянулись, и на секунду напряжение в комнате ослабло, будто туго натянутую веревку отпустили.
А потом случилось то, чего Генри никак не ожидал.
Темнота, которая стягивалась в комнате все плотнее, вдруг сжалась вокруг короля, и он поднял голову с перекошенным от злобы, непохожим на себя лицом. В его глазах горела такая смертельная ненависть, что даже принц отпрянул.
– Ты ничего не можешь. Теперь это наш дворец, – проговорил король, глядя на Генри.
Лицо у него застыло, как в судороге, и голос… Голос был глухой, сдавленный, но он отражался эхом от каждой поверхности в комнате, будто ему вторили сотни других. Король повернул голову к камину, и огонь потух, будто его прибило к поленьям. Вся комната погрузилась в темноту, и в ней раздался оглушительный голос короля, звучавший теперь как тысячи голосов.
– Да будет проклят этот замок, город и все люди в нем. Хоть бы все это провалилось сквозь землю! А ты, наследник Сиварда, умрешь еще до заката. Тебя ведь предупредили – ты зря не слушал.
Голоса умолкли, а король обмяк и рухнул на пол. Принц бросился к нему и попытался поднять, огонь в камине вспыхнул снова, и в этом дрожащем, резком свете Генри увидел, как растут тени придворных, раздуваются, меняют форму и отступают от стен, будто долговязые черные существа. Тени лежащего на полу короля и принца, который испуганно тряс его за воротник, стали огромными, росли, нависая над ними. Принц пытался привести отца в чувство, он даже не заметил, как черная рука того, кто стоял теперь у него за спиной, потянулась к его плечу. Но тут король со стоном открыл глаза, обвел взглядом комнату – и рука зависла в воздухе.
– Я не хотел, – пролепетал король, и взгляд у него был совершенно ясный. – Что я наделал, я же… Я не хотел. Эдвард…
Но в эту секунду призрачная рука потянулась вперед – и закрыла принцу глаза. Вторая черная фигура выплыла вперед и также закрыла лицо королю.
– Мамочка, – выдохнул Джетт.
Теперь за каждым в комнате стояли темные, почти бесформенные фигуры. Одна за другой они закрывали людям глаза своими бесплотными руками, и Генри понял, что сейчас будет, еще до того, как первый из придворных бросился на соседа и начал колотить его кулаками в грудь. Люди сталкивались, рычали, хватали друг друга за волосы, и ветер теперь гулял по комнате свободно, он подхватил бумаги со стола, опрокинул подсвечник, и пламя сразу перекинулось на скатерть под ним.
Принц и король стояли друг напротив друга в застывших, напряженных позах, как звери перед атакой, и Генри понял совершенно ясно: они сейчас друг друга убьют. Все было, как в той сказке: черные уродливые существа зажимали им глаза, обхватывая их руками и ногами, как огромные пауки. А Генри был оглушен тем, что сказал ему король, – или, точнее, то, что говорило за него в тот момент, – и не сразу услышал, как Джетт отчаянно его зовет.
– Надо бежать! Генри! – Он кричал, тряс его за руку, и Генри обернулся.
Ему казалось, время замедлилось, стало густым, как смола, и каждое движение, каждое слово растягивалось. Он был уверен, что за спиной у Джетта увидит то же существо, что у остальных, но ничего не было, да и, судя по испуганным глазам, Джетт все еще был самим собой.
– Бежим! Ну пожалуйста, бежим! – чуть не плача, повторял он и все пытался дотянуть его до двери, она была совсем близко, но Генри не мог сдвинуться с места. Тени сказали ему, что сегодня он умрет, так зачем бороться?
Эти размышления были почти приятными, затягивали в мягкое, темное забытье, которое тут же разбилось, когда лицо ему обожгло болью. Генри заморгал и пришел в себя. Джетт стоял напротив него, потирая костяшки пальцев, и бормотал:
– Что за человек! Лицо крепче, чем мой кулак! А ну очнись, иначе еще раз попробую!
Генри сипло втянул воздух – и тут прямо в него влетел Уилфред.
– Опоздал! – отчаянно крикнул он. – Генри, я еще в столовой понял, кто это сделал! Я разберусь, а вы тут ничем не поможете! Ищите корону и надевайте сами, ясно?
Неподалеку раздался хруст и дикий крик – одна из придворных дам сломала другой руку. И Генри наконец очнулся.
– Я ее не надену, – одними губами пробормотал он. – Они сказали, я сегодня…
– Делайте, что говорят! – рявкнул Уилфред и толкнул его к двери с такой силой, что Генри вылетел в коридор и растянулся на полу. Тут он понял, что Джетт остался внутри, и бросился за ним, но Уилфред, опять появившийся перед ним, снова с силой толкнул его.
– Идите, – процедил он. – Остальное – мое дело.
Генри застыл. Попытаться разнять людей – или найти корону? А что, если все это прекратится, когда он ее найдет? Она ведь волшебная. Что, если…
И он бросился по темному коридору в тронный зал. С того дня, когда они с принцем устроили засаду на хранителя казны, он помнил, что тронный зал совсем близко. Генри пробежал между двух каменных женщин с ветками в руках, и впереди засияли знакомые двери. Перед ними катался клубок тел: четыре стражника, побросав факелы, били друг друга по лицу. Генри, рванув на себя створки двери, влетел внутрь.