Колька бежал со всех ног, прижимая к груди драгоценную коробку.
– Наташа! Наташка, я печенье принес!
Двор был пуст, только ветерок покачивал ветки с нежной еще листвой. Колька бросился к ограде – рассыпавшийся венок из одуванчиков, медные монетки в траве.
– Наташа, ты где? – Он заметался вдоль ограды, увидел еще один оброненный одуванчик за оградой и бросился за забор, к зданию разрушенного немецкой бомбой детского сада. Без раздумий ринулся по обломкам внутрь пустого здания, прислушался. Где-то в глубине ему послышался тихий шорох или писк. Привыкнув к темноте, Колька разглядел у окна высокую фигуру, а рядом… Наташка! Испуганная, извивающаяся всем своим субтильным тельцем в жилистых руках Давилки.
Михан сделал шаг навстречу, в полумраке блеснуло лезвие ножа, его острие ткнулось в щеку девочки, та затихла, лишь слабо поскуливая от страха.
– Отпусти ее. Она тут ни при чем.
– Я тебя предупреждал, сучонок: захочешь соскочить, я твою соплю на ремни порежу, – сплюнул на пол Михан. – А ты еще ментов на меня навел. В костюм деревянный вас обоих одену.
– Нет! Я ничего не делал, клянусь. – Кольку трясло от ужаса. Он готов был пообещать что угодно, исполнить любой каприз домушника, только бы он убрал нож от бледного личика сестры, только бы остановить этот еле слышный плач.
– Я не ходил в милицию, я же обещал. Наоборот, теперь все для вас, из школы ушел, буду как вы. Как ты! Квартиру нашел богатую, приятелей своих уговорил тоже с нами на дело пойти. Они нам помогут вынести! Снабженца квартира, ключи у меня есть. Я все сделаю, открою, помогу, только отпусти ее.
– Отвали, – огрызнулся Давилка, но нож опустил.
Предложение попасть в богатую квартиру вызвало у него интерес, тем более что карманы его после вчерашнего загула были пусты. Но внутренний зверь извивался от подозрений, не привык Михан никому верить на слово.
– Сейчас ключ от квартиры принеси и дружков своих сюда тащи. Проверять вас буду! Ты что думал, в уши мне насвистишь, и я растаю, как девка? – Давилка осклабился и снова взмахнул ножом.
Колька в растерянности сделал шаг вперед, заикаясь выдавил:
– Как же я… сейчас вечер уже…
– Да мне плевать! – рявкнул Михан. – Ночь – самое воровское время! Ты сказал, вором будешь, вот и доказывай, что не трепло. Кто языком болтает попусту, тому этот язык – во как. – Металл зловеще сверкнул в свете луны.
– Хорошо. – Колька выкрикнул в отчаянии бессмысленное обещание. Ссутулился и направился к выходу, то и дело оглядываясь на маленький силуэт у окна.
– Коля! – заревела сестра в голос. – Не бросай меня, он меня съест! Это серый волк.
– Я вернусь! Обещаю! – поклялся брат и растворился в темноте.
На улице он во второй раз припустил через дворы в сторону дома Альберта Судорогина, на ходу поднял камешек и запульнул что было силы в окно, так что жалобно звякнуло стекло.
– Ты чего, совсем спятил? Бабушка спит уже! – раздался возмущенный шепот Альберта.
– Выйди срочно, умоляю! – придушенным от подступающих слез голосом попросил Колька.
– Ну… ладно, сейчас.
Вскоре нескладная фигура выскользнула из подъезда. Альберт испуганно дернулся от скрипа закрывающейся двери и потащил товарища за угол.
– Ты чего прибежал? Идем быстрее, у бабушки сон чуткий. Идем-идем, а то отец может в любой момент приехать с совещания, – торопил приятель Пожарского, но тот и сам со всех ног спешил за Альбертом.
– Ты хотел, чтобы мы квартиру ограбили. Вот есть человек. Надо, чтобы ты подтвердил. Он серьезный человек, он… – Слова у Кольки путались, он уже не знал, как объяснить, почему так срочно Судорогину надо увидеться с Давилкой и рассказать о своей идее. Но бывший одноклассник совсем не был смущен его поведением, наоборот, болтал без остановки, вдохновленный необычным приключением:
– Ко мне сегодня Гладкова приставала, все спрашивала, почему тебя нет в школе. Чего ей надо от тебя?
– Перевоспитывать, – коротко бросил Николай. От быстрого шага у него закружилась голова и снова заломило в затылке. От мысли о Наташке в заброшенном садике рядом с пьяным и обозленным Давилкой колени начинали ходить ходуном от тряски.
– Пристала ко мне, как тебя найти, где ты прячешься, – с охотой делился Альберт. – Говорит, что домой даже к тебе приходила.
В ответ Колька только выразительно отмахнулся. Теперь ему не до школы и не до Гладковой, все эти детские проблемы и пионерские собрания сейчас казались пустяком.
Судорогин промолчал, что под напором девушки не выдержал и признался, что ее подопечный Пожарский почти все свободное время проводит в заброшенном доме с компанией беспризорников. Ругаться с суровым Николаем, который согласился помочь ему наказать жадного отца, сейчас не стоило.
Возле садика Колька помог Альберту перебраться через ограду, протащил через груды кирпичей внутрь здания.
– Вот, – с облегчением выдохнул и двинул подбородком в сторону запыхавшегося Альберта. – Он знает, где квартира есть. Богатая.
Наташка свернулась клубочком на подоконнике и, казалось, спала. Давилка вольготно развалился тут же, выпитый давеча алкоголь начал его морить, тело налилось ватной слабостью, в голове звенела раздражающая боль.
Бандит неторопливо закурил и выдал корешам по папиросе из толстого портсигара с затейливым рисунком. Разговор начинать он не торопился, растягивал минуты ожидания, чтобы незнакомый нескладный мальчишка закипел от нетерпения, истомился. И вывалил все, что знает, без осторожности и опаски. «Фарт кипеша не любит» – первое, что выучил Давилка, став вором. Много подобных правил закрепилось в его ясной голове. Что-что, а думать и запоминать он умел. С первого же дня, попав в помощники к опытному домушнику Французу, за которым гонялись все опера Москвы, впитывал Мишаня каждый его жест и слово, как губка.
И тогда же начинающий преступную карьеру паренек познакомился с силой юности. Когда вредная и бдительная старуха открыла дверь по просьбе «соседского мальчишки», «потерявшего ключ», за дверью ее ждал не скромный школьник, а парочка наглых и безжалостных бандитов.
За следующие десять лет научился Давилка мгновенно надевать на себя любую маску: скромного романтика, компанейского весельчака или идейного борца против спекулянтов. Фальшивые улыбки, гнев и слезы помогали ему втереться в доверие к любому человеку. Женщины таяли от его галантных манер и солидных нарядов. Пожилые охотно рассказывали внимательному собеседнику сплетни про соседей. Дети доверчиво брали конфету из рук дяди с добрыми глазами. В воровском мире Давилка давно обрел репутацию удачливого и хитроумного жулика, который просчитывает все на несколько шагов вперед.
Вот и сейчас его фокус с гнетущим ожиданием удался: Альберт вдруг зачастил, вываливая домушнику накипевшее на душе. Об отце и его махинациях, о ненавистном медицинском институте и об унизительном скандале с родней. Михан кивал в ответ, в нужных местах его глаза наполнялись теплым сочувствием, брови взлетали вверх от возмущения.
– Да уж, дорогой ты мой человек, совсем тебе жизни родители не дают. Согласен, что проучить их стоит. – Голос у Михана звучал мягко, словно вор поглаживал им обозленного Альберта.
– Да, как хорошо, что вы меня поняли! Вы мне поможете?
– Помогу. – Теплая ладонь вора легла на узкое плечо парнишки. – Обязательно разберемся с непорядком. Сколько людей пострадало! Инвалиды-герои голодают, милостыню просят. Конечно, надо забрать награбленное и раздать нуждающимся, по справедливости.
Колька молча стоял у стены, прислушиваясь к разговору. Со стороны смотрел он на плавные движения и заботливый тон Михана, а перед глазами была другая картина: заточка в жилистой сильной руке входит в морщинистую шею перепуганного старика.
Альберт, очарованный лаской и вниманием вора, кивает, рассказывает, что есть в квартире, подробно передает распорядок жизни их семьи: во сколько бабушка уходит в поликлинику или на рынок, когда возвращается с работы отец, по каким дням привозят к ним домой наркомовский паек.
– Да уж, лучше подождать, пока вы уедете всей семьей на дачу. Это ты правильно придумал, молодец, голова хорошо работает! – От похвалы Альберт зарделся, а Давилка доверительно приобнял его за плечи и принялся вполголоса объяснять: – Это хорошо, что тебя дома не будет, будто ты не при делах. Отец на тебя и не подумает, ты на даче с ними спокойно отдыхай. Я все организую, как договаривались. Ключи от квартиры у тебя есть свои?
– Имеются. – Альберт вытащил из кармана пару ключей на черном шнурке.
– Ты парень самостоятельный, головастый. – Давилка видел, что клиент созрел, и не скупился на комплименты. – Нужно и нам такие сообразить. Чтобы с замками не возиться.
– Я знаю как! – Альберт был в восторге от приключения. Его план мести отцу будет осуществлен, да еще и этот взрослый мужчина в шикарном костюме доверил Альберту важное поручение. От волнения он не обращал внимания ни на развалины вокруг, ни на испуганную девочку в темном углу. – У бабушки есть запасной комплект, она его хранит в старой сумке на антресоли. Я возьму потихоньку и Кольке отдам завтра же. Вы только после обратно их положите в сумку. Они и не догадаются, что этими ключами кто-то пользовался.
– Говорю же, золотая голова! – снова похвалил мальчика Михан. А сам покосился на Кольку Малыгу, который с кислой миной стоял у стены. Не нравится ему рожа мальчишки, плохие мысли у него в голове бродят. После разговора Колька отвел приятеля обратно к выходу. Перед тем как выскочить на улицу, восторженный Альберт зашептал:
– Ты слышал, да? Золотая голова! Вот как он меня назвал! Потому что я все продумал до мелочей, так что никаких помех не будет. Зашли, взяли, вышли. И можно раздавать нуждающимся. Ты себе тоже, Коля, возьми немного.
Николай шел рядом и с изумлением прислушивался к словам Альберта, словно видел себя со стороны. Неужели он действительно верит, что Давилка делает это ради справедливости? Ведь как щенок глупый, готов ему руки лизать. И я таким был, тоже верил ему. В рассказы эти про честное наказание спекулянтов. Никаким инвалидам помогать он не собирается, продаст все барыгам, купит себе еще один костюм или часы.