тлитая из белого золота. Именно в ней, по рассказам очевидцев, катеоны зажигали священный огонь, когда собравшиеся на суд не могли прийти к определенному решению и обращались за советом к богам.
– Друзья мои, – вновь обратился Отав к присутствующим. – Сегодня мы пришли сюда, дабы разрешить дальнейшую судьбу Дибора Торнола, сына великого Эктора и наследника древней королевской династии. Не стану скрывать – преступления, в которых он обвиняется, ужасны и напрямую противоречат законам людей и заветам богов. Именно поэтому мы решили провести суд в священном месте – пусть сами боги наблюдают за этим действом. Я прошу тех, кто желает высказаться, подняться к алтарю и, после клятвы Четверым, выразить свое мнение и объяснить свою позицию.
Катеон отошел от алтаря и уступил место Диамону. Пожилой мастер легко прикоснулся ладонью к священному алтарю и прошептал слова клятвы искренности намерений. Затем известный лекарь поднял ясный проникновенный взгляд и медленно осмотрел собравшихся. На один короткий миг его глаза встретились с угнетенным взором Дибора, и последнего охватила нервная дрожь – человек, которого принц знал с младенчества, изучающе смотрел на него, словно на чужака. Младший Торнол и не подозревал, что у личного врачевателя его отца настолько твердый и проницательный взгляд.
– Я приветствую вас, достойные жители Санирада! – произнес меж тем Диамон. – Всех вас как представителей народа Лероса собрали здесь, дабы совершить суд над принцем Дибором Торнолом. Возьму на себя смелость изложить обстоятельства этого трудного дела. Итак, как все мы прекрасно знаем, Эктор Торнол скончался от неизвестной загадочной болезни, которая за короткий срок превратила человека, пышущего здоровьем, в немощного старика. Я, без лишней скромности, далеко не последний человек в области изучения болезней, но так и не смог определить характер недуга, поразившего правителя. Также я не мог с уверенностью утверждать, что Эктора Торнола отравили – симптомы страшной болезни не походили ни на один из способов отравления. Жизнь попросту медленно покидала тело короля. Уже после смерти Эктора мне пришло на ум странное совпадение: король занемог вскоре после появления при дворе его брата – Иктона Торнола, герцога Волчьих гор. Словно подтверждая эту страшную догадку, на моих глазах наместник и его подручные тайно волокли носилки наследника в сторону подземелья. Я стал нечаянным свидетелем этого и попробовал вмешаться, но герцог велел страже выдворить меня из дворца. Будучи застигнутым врасплох, он, видимо, совершил непоправимую ошибку, оставив меня на свободе. Все вы знаете, что немногим позже меня объявили преступником и за мою голову назначили награду. В этот роковой день наместник объявил Кайла Торнола буйнопомешанным и, под предлогом того, что он опасен для окружающих, запер его в подземелье. С тех пор наследника никто не видел… В пользу страшного заговора также говорят скоропостижные смерти и исчезновения ближайших верноподданных короне. Не стану перечислять имена – все вы прекрасно знаете об этом. Весьма немаловажная деталь – некоторые вельможи умерли с симптомами болезни, похожими на симптомы Эктора Торнола. Также, в свете произошедшего, очень странной выглядит трагедия, постигшая семью моего подмастерья. Люди утверждали, что после смерти короля Ивор, вне себя, явился из королевского дворца в свой дом и прирезал всю свою семью. Я хорошо знал парня и не верю в его сумасшествие. Вероятно, он что-то узнал о смерти короля, и свидетелем тому стал наместник. Все, рассказанное мной, указывает на то, что во дворце был совершен переворот. И заинтересованные лица – это брат и младший сын Эктора Торнола. У нас нет прямых доказательств вины Дибора, но я считаю, что без его участия в этом запутанном и трагическом деле не обошлось. Король мертв, принц Кайл покончил жизнь самоубийством, и, уважаемые, перед вами – один из наследников трона Лероса. Остается еще главный подозреваемый, герцог Волчьих гор, но до него мы пока не можем добраться. Я попрошу присутствующих высказать свое мнение и, возможно, открыть нам новые факты, говорящие в пользу моих обвинений либо опровергающие их.
Под тревожный гул тех горожан, которые услышали о самоубийстве Кайла впервые, к алтарю тяжелой походкой вышел граф Таррес. Не сводя с собравшихся хмурого взгляда из-под густых бровей, он поведал присутствующим о попытке освобождения наследника из темницы. К его чести, он правдиво рассказал и о том, что Дибор тоже пытался выпустить брата из каменного склепа. Когда граф говорил о пустой камере, голос его неожиданно дрогнул, а глаза увлажнились. У Дибора возникло ощущение, что ему катастрофически не хватает воздуха – такой ненавистью сочились взгляды его судей.
– Если быть до конца честным, – торопливо резюмировал Таррес, – то у нас нет прямых доказательств вины принца Дибора.
Под возмущенный ропот горожан он торопливо покинул место выступления.
После него высказались еще несколько человек, представлявших различные слои населения. Естественно, все их слова были основаны лишь на слухах, идущих из-за стен королевского замка, но речи их были исполнены праведного гнева и недоверия к обвиняемому.
Пока шли судебные дебаты, Отав вполголоса спросил Диамона, стоявшего рядом с ним:
– Друг мой, я не понимаю, зачем ты пригласил сюда эту темную личность – изгнанника Тулавра. Ведь он представляет здесь весь сброд столицы!
– Уважаемый Отав, – миролюбиво ответил лекарь, – бродяги и павшие духом люди также имеют право высказать свое мнение перед лицом Четверых. К тому же у меня есть основания полагать, что в будущем этот загадочный человек сможет оказать нам неоценимую помощь.
Катеон изумленно взглянул на собеседника.
– Не спрашивайте меня сейчас о значении моих слов, они основаны лишь на смутных догадках и умозаключениях. Придет время – и вы все узнаете сами…
Пока жители Санирада высказывались, по большей части негативно, душевные муки Дибора нарастали и наконец достигли апогея. Он больше не мог выслушивать все эти досужие мнения. Принц сделал шаг вперед и поднял руку, требуя слова. Выступавший оратор замер, не окончив фразу, и в Судном зале постепенно воцарилась тишина.
– Ваше высочество, вы хотите что-то сказать? – проникновенно взглянул на него Отав.
– Да! – решительно ответил Дибор и поднял на своих судей горящий взор.
– Тогда попрошу вас к алтарю, – катеон сделал приглашающий жест рукой.
Младший Торнол высвободил свои локти из рук стражи и обреченно проследовал к алтарю.
В возникшем безмолвии прозвучал сначала робкий, а потом все более набирающий силу голос юного принца:
– Пред ликами Четверых я клянусь излагать истинную правду относительно всего, о чем буду говорить! Да, уважаемые судьи, я признаю, что виновен по всем пунктам обвинений, предъявленных мне! Это я, в день смерти моего отца, поддавшись тщеславию и жажде власти, не осмелился немедленно покарать организатора убийства короля Эктора! Это я трусливо наблюдал за тем, как мой дядя во всеуслышание объявил Кайла Торнола сумасшедшим и обрек его на муки в подземелье! Это я, ослепленный блеском короны, предал память отца и был соучастником доведения брата до самоубийства! За свои страшные деяния я должен понести самое суровое наказание! Я отдаю свою дальнейшую судьбу в ваши руки и прошу вас не затягивать с приговором! Иначе муки совести прикончат меня раньше, нежели суд богов!
Дибор опустил взгляд и проследовал к солдатам графа Тарреса.
Отав вновь взошел на возвышение у алтаря и обратился к горожанам:
– Я рад, что преступник во всем сознался и искренне раскаивается в совершенных преступлениях. Теперь нам предстоит решить, какого наказания заслуживают его деяния…
– Смерть! Заключение в темницу! Смерть! Казнить его на городской площади! – послышались в ответ возмущенные выкрики.
– Быть может, городской судья, который лучше всех присутствующих разбирается в законах Лероса, выскажет свое мнение? – Отав вопросительно взглянул на полного человека, задумчиво взиравшего на взволнованных народных судей. – Мэтр Идаэль, что вы нам посоветуете?
Судья тяжело вздохнул и, подобрав полы своего плаща, медленно поднялся к алтарю. Пожилой человек, которому ранее не приходилось разрешать судьбы преступников королевской крови, был взволнован до такой степени, что капли испарины выступили на его широком лбу. Мэтр Идаэль негромко откашлялся и обратился к собравшимся:
– Друзья мои! Я согласен с большинством из вас – именно смерти заслуживают преступные деяния принца Дибора Торнола. Но прошу вас учесть тот факт, что обвиняемый искренне раскаивается в совершенном. В его пользу говорит также и то, что он самолично пытался высвободить наследника из темницы, по свидетельству графа Тарреса. И все вы здесь забываете об одной немаловажной детали – после смерти Кайла Торнола единственным прямым наследником престола является именно младший сын короля! Существует, конечно, еще и брат Эктора – наместник Иктон, но я возьму на себя смелость высказать мнение всего народа Лероса: такой король нам не нужен!
В Судном зале послышался одобрительный гул, который вскоре перешел в тягостное молчание. Даже яростные сторонники смерти молодого принца умерили свой пыл. Судья Идаэль был прав – трон не может оставаться без наследника.
В возникшей тишине прозвучал твердый и уверенный голос человека, знающего цену своему слову. Катеон-изгнанник уверенно поднялся по ступеням и воззвал к присутствующим:
– Уважаемые судьи, – мало кто уловил в его голосе оттенок иронии, – при других обстоятельствах я и сам голосовал бы за смерть обвиняемого. Но, учитывая доводы, приведенные здесь уважаемым судьей, многие из вас осознали, что всем нам предстоит нелегкое решение. Со своей стороны хочу сказать, что все мы люди и каждому из нас свойственно ошибаться на своем жизненном пути.
– Преступник высказывается в пользу преступника! Кто пригласил сюда предводителя человеческого отребья Санирада?! Да его самого судить нужно! – послышались одинокие выкрики из толпы собравшихся.