И вот, когда вещи были погружены, лжевозница снова поклонился им и отворил дверцу дилижанса. Мать вскрикнула, когда оттуда, как демон из коробочки выпрыгнул Паоло и порывисто обнял сестру.
— Прыгай внутрь, сестричка, — бросил он ей. — Я увезу тебя отсюда и мы будем жить вместе, где-нибудь далеко, где никто не узнает, что мы брат и сестра.
— Ты отправишься в Долину мук за это! — вскричала мать, краснея от гнева. — И ты тоже, мерзкий пособник! — напустилась она Габриэля.
— Там для меня давно приготовлена особая комната, синьора Капри, — грустновато улыбнулся в ответ он, аккуратно, но крепко придерживая ее за плечи, чтобы не дать ей помешать беглецам.
Изабелла же тем временем запрыгнула в дилижанс, что ей помог сделать Паоло, следом вскочивший на козлы.
— Остановись, дочь моя! — кричала им синьора Капри. — Не гневите Господа!
Но было поздно, малый дилижанс уже двинулся вдоль улицы прочь. Когда он скрылся за противоположным углом, синьора Капри как-то вся поникла и теперь Габриэль уже скорее не давал ей упасть, нежели удерживал.
— Почему Господь отвернулся от меня? — тихо-тихо спросила она в пространство. — За что он покарал меня такими детьми?
Глава 5
После этой истории меня, естественно, выгнали из университета и я потерял последний источник существования, то есть стипендию. Правда меня приютил Данте, сказав, что я могу жить у него сколько мне вздумается, потому как с графа не убудет и я его не объем. Платить впрочем мне пришлось, хотя и не деньгами. Данте заставил меня рассказать о Рафаэлле и уроках, которые я даю ей, и внес собственные коррективы, заставившие меня почувствовать себя глупцом. Также продолжились мои уроки фехтования. Но кроме всего вышеперечисленного я еще и сопровождал графа на многочисленных балах и приемах, отчего мне иногда казалось я попросту сойду с ума. С другой стороны, и в этих балах была некоторая приятная сторона. Я сильно заинтересовал некоторых юных особ женского пола, не обремененных особенной моралью и пиететом в отношении святых уз брака. Собственно, выходит, я в этом случае никаких законов Господних не нарушал, а если и нарушал, то, думаю, иные мои поступки в день Последнего суда куда красноречивее скажут обо мне.
Годы шли своим чередом, сменяя друг друга. Я продолжал обучение по университетской программе, которой снабжал меня Козимо — мой последний и самый верный друг в этом мире (если не считать Данте, но называть другом учителя фехтования, язык как-то не поворачивается); учебники и труды по праву я брал в обширнейшей библиотеке графа, так вскоре по-настоящему сдружился с ее хранителем, не раз сетовавшим мне, что Дате так редко посещает сие хранилище бесценных знаний, предпочитая ему кабаки и фехтовальный зал. Быть может, он и был прав, но в моем лице он не нашел достойного слушателя, ибо я проводил там столько времени исключительно чтобы закончить образование. Правда старику я об этом не говорил — зачем расстраивать такого хорошего человека?
Все было нормально до одного бала, где я повстречал предмет любви моего учителя фехтования. И эта встреча навсегда изменила всю мою жизнь.
Граф вытащил меня из кабака, где я пил по случаю того, что из Страндара пришли отвратительные вести.
— Что стряслось? — спросил Данте, беря второй стакан и делая глоток. — По поводу чего такая скорбь?
— Помнишь, я рассказывал тебе об одной истории, случившейся во время каникул, что я провел в Страндаре? Так вот, тот плечом к плечу с кем я дрался с Кровавым шутом погиб в сражении, вместе со своим сюзереном.
— Да уж, — бросил Данте, выпивая вино практически одним глотком и доливая еще, — ты успел вмешаться и в политику островного королевства.
— Это теперь уже не имеет никакого значения, — отмахнулся я. — Король умер, да здравствует король.
— Хватит горе заливать, — хлопнул меня по плечу граф, — у нас бал и ты должен выглядеть в лучшем виде.
— Не хочу, — буркнул я.
— Меня твое желание волнует меньше всего, — отмахнулся Данте. — Если ты не забыл, это твоя плата за кров, хлеб и книги. Вперед!
Очень хотелось послать его куда подальше, но он был прав и деваться мне некуда. Я отправился сначала домой к графу, где привел себя в порядок и переоделся, а после куда-то на север, в поместье какого-то близкого родственника нашего славного герцога. Как и положено мыс Данте приехали туда верхом, а не как многие нынешние изнеженные аристократы, которые и седле-то держатся как мешки с… зерном. Однако таких, увы, было большинство, стоило только посмотреть на двор поместья, где, в основном, стояли кареты, а не кони, открытые стойла были практически пусты. Мы спрыгнули, бросив поводья слугам, и быстрым шагом направились к дверям. Другие слуги отворили их, мы прошли через большую гостиную, а следом двинулись в зал приемов.
В уши ударила музыка, глаза на мгновение перестали видеть из-за, трижды в пол ударил жезлом разряженный в пух и прах церемониймейстер, прокричав во всю мощь луженой глотки наши имена и титулы, — в общем, все как обычно.
Я фланировал по залу, перебрасываясь фразами со знакомыми дамами и синьорами, иногда ввязываясь в разговоры обо всяких пустяках, вроде охоты или новых шпаг. Их раз за разом прерывали выкрики церемониймейстера и стук его жезла, мы оглядывались на вход и тут же все разговоры меняли темы — центральной, как правило, становились именно вновьприбывшие. И вот раздалось: «ЭМИЛИЯ И ЛОРЕНЦО ФИЧИНО! ГРАФ И ГРАФИНЯ БАНДИНИ!»; мне показалось, что в воздухе запахло грозой.
Они вошли в зал, как и положено, рука об руку. Я тут же нашел взглядом среди гостей Данте, он замер, вперившись в них остановившимся взглядом. Мне это совершенно не понравилось, хотя на предыдущих приемах и балах они не раз встречались без каких-либо последствий, но сейчас — случай иной, как мне показалось. Как говориться, оказалось, что не казалось. Однако гроза разразилась несколько позже, когда Лоренцо откланялся, сославшись на проблемы со сном, а супруга его осталась. Этим-то и попытался воспользоваться мой учитель, выбрав момент для нового объяснения. Не самый лучший, надо сказать.
Я не знал, что мне делать, то ли пытаться остановить его, то ли… А Баал его знает, что «то ли»!
Правда, обошлось без этого. Графиня явно избегала встречаться с Данте даже взглядом, он быстро понял это и оставил попытки. Я смог вздохнуть с облегчением, но только до поры. Надеюсь, вновь моя помощь понадобиться Данте не скоро, по крайней мере, не сегодня.
Разочаровавшись, Данте увлек за собой какую-то девушку, глядевшую на него едва ли не как на святого во плоти, хотя он собирался сейчас сотворить с ней именно грех, правда не смертный. Я усмехнулся и двинулся следом, сам не зная для чего, и у самого входа нос к носу столкнулся с Рафаэллой, тут же меня оглушил церемониймейстер, проорав в самые уши:
— РАФАЭЛЛА АДОРРИО!!!
Я замер на мгновение и Рафаэлла, не получившая такого мощного звукового удара, из-за того что стояла несколько в стороне, аккуратно взяв меня под локоть, отвела меня от переводящего дух для нового выкрика церемониймейстера. Следующий звуковой удар его мощного голоса прошелся по мне вскользь.
— Что привело тебя сюда, Рафаэлла? — поинтересовался я, хотя и не был на все сто уверен, что услышу ответ.
— Может быть, я хотела пообщаться с тобой просто с тобой, а не с учителем фехтования, — как-то лукаво улыбнулась она мне.
— Как приятно слышать, — рассмеялся я, — что интересую тебя иначе, а не только как учитель фехтования.
Эх, какой то был флирт, мы подначивали и почти в открытую издевались друг над другом, дружески подтрунивали и делали острые уколы. Да уж, может быть, он кажется мне сейчас столь впечатляющим именно потому, что он — стал последним. После того великолепного вечера Рафаэлла не сказала мне и десятка слов.
— Разрешите похитить вашего кавалера на минуту? — спросила синьора Эмилия, вежливо улыбаясь нам. — Я хотела узнать, где сейчас ваш учитель фехтования, я была несколько невежлива с ними, намерено избегая его внимания. Я хотела бы поговорить с ним.
— В этом вопросе могу помочь вам и я, — ответила ей Рафаэлла, глядя без особой приязни. — Данте Фьеско удалился сейчас вон туда. — Она указала на дверь, куда удалился граф Риальто с прелестной девицей в обнимку примерно с четверть часа назад.
Отлично понимая, что именно там застанет возлюбленная моего учителя, я решил остановить ее и решительно заступил ей дорогу.
— Кажется, Рафаэлла что-то напутала, — сказал я, — граф, кажется, вообще покинул этот бал. Он был, к слову, весьма расстроен вашим нарочитым пренебрежением к нему.
— И, между прочим, совершенно зря, не так ли, — улыбнулась Рафаэлла, голос ее так и исходил ядом. — Замужняя женщина не должна обращать внимания на неженатых мужчин, особенно с репутацией графа Риальто.
— Так куда же отправился Данте? — растерялась Эмилия. — Вы говорите совершенно различные вещи. Разрешите, юноша, мне все же пройти туда.
— О, синьора, вы разбиваете мне сердце, — принялся наугад играть я, понимая что прямо сейчас этими словами ломаю все отношения с Рафаэллой. — Неужели вы променяете меня на пустую комнату. — Была бы она еще пустой! — Не откажите в любезности поговорить со мной.
— Но, кажется, вы несколько несвободны, юноша, — усмехнулась графиня.
— Нет-нет, синьора, — бросила Рафаэлла, — он абсолютно свободен. Я ни на минуту не останусь в его милой компании. Кстати, Габриэль, твое замечание относительно собак теперь справедливо.
Я обреченно кивнул и проводил взглядом ее удаляющуюся фигуру. Почему на душе стало так тяжко?
— Вас покинула столь очаровательная спутница, — напомнила о себе Эмилия, — и вы рискуете потерять и меня. Пустая комната привлекательнее кавалера, стоящего словно статуя.
— Быть может, я заменю его, — из-за моей спины, как раз из той самой комнаты, которую я закрывал, демоном из табакерки возник Данте, — коли он стал не мил вашему сердцу.
Я не стал наблюдать за их разговором, отправившись искать Рафаэллу, чтобы объясниться с нею, но на сей избегали меня. Быть назойливым сверх меры я не хотел, поэтому покинул бал, отправившись в тот же самый кабак, откуда меня вытащил Данте и как оказалось — зря. По крайней мере, мне ничего хорошего это не принесло. Продолжу упиваться вином и жал