– К чертям все эти предосторожности! – с досадой проговорил тот. – Кто же ты, дружище, если знаешь меня как родного, а я тебя все никак не разгляжу?
– Я и правда друг, сеньор дон Педро, – отвечал молодой человек, выходя из укрытия.
– Дай-ка я сперва тебя рассмотрю, меланхолический красавец, – сказал мексиканец, – а уж после поговорим.
С этими словами селянин достал скрученную сигариллу, которую держал за ухом, высек огонь и закурил.
– A-а, так это вы, дружище? Рад вас видеть. Но позвольте задать вам встречный вопрос: а вас-то, черт побери, что заставило бродить по ночам?
– То же, что и вас, ей-богу!
– Как это – то же, что и меня?
– Ну да! Признайтесь, дон Педро, ведь то, что я сказал вам давеча, взволновало вас, правда? Вы забеспокоились и по доброте душевной, вместе того чтобы улечься спать, как следовало бы, пустились следом за мной, дабы удостовериться, не понадобится ли мне снова ваша помощь?
– Ладно, раз уж вы догадались, не стану изворачиваться. Ваши слова – истинная правда. Так чем я могу вам услужить?
– И не просто услужить, а оказать огромную услугу!
– Тогда выкладывайте скорей, можете на меня положиться.
– Слава богу, я это знал! Иди сюда, Майская Фиалка! – чуть громче позвал молодой человек.
– А это еще кто – Майская Фиалка? – полюбопытствовал мексиканец.
– Сейчас увидите, дон Педро. Немного терпения, черт возьми!
Тут подбежала девушка, точно испуганная лань.
– Ты звал меня, брат, и вот я здесь, – откликнулась она.
– Боже, какая прелесть! – воскликнул селянин. – Ваша сестра?
– Да, – кивнул Питриан, дав Майской Фиалке знак быть умницей.
– Ну и ну! И откуда только берутся такие красавицы?
– Из пучины морской, – многозначительно отвечал флибустьер.
– Недурно, приятель! – лукаво заметил селянин. – И явилась она как будто не одна?
– Э-э, – весело протянул Питриан, – да вроде как за компанию.
– Ладно-ладно, это ваши дела, и меня они не касаются. Так чего желает наше милое дитя?
– О, ее желание выполнить трудно.
– Или невозможно?
– Право слово, не поклянусь, что нет.
– Коли есть хоть малейшая возможность, стоит попробовать. Выкладывайте, чего она хочет?
– Она хочет этой ночью попасть в Веракрус.
– Хорошо, ежели дело только за этим, устроить его – раз плюнуть. Или вы не знаете, что я привык проезжать через ворота во всякое время? Это все?
– Нет, есть еще кое-что.
– И что же?
– Она хочет, чтоб вы провели ее в темницу к моему другу.
– Дьявол! – проговорил селянин, почесывая себе затылок. – А это уже будет потруднее!
– Или невозможно, вы хотите сказать?
– Я этого не говорил. Разве тюремщик – мне не кум?
– Верно, кумовья у вас повсюду.
– Вот видите, при случае это всегда может пригодиться, – с лукавой усмешкой ответствовал селянин.
– Ваша правда, я это упустил.
– Что ж, милое дитя, закутывайтесь-ка в этот плащ, прыгайте на круп моей лошадки да покрепче держитесь за мой пояс. Дельце нам предстоит не из легких.
– Вы отвечаете за нее?
– Как за собственную дочь. Решайся же, крошка!
– Да, – твердо отвечала девушка. – Потому что вы добрый и я вам верю. Брат, дай мне твой «гелен» и пороховницу!
– Но у тебя же есть свой, сестренка.
– Дай, что прошу, брат.
– Ну хорошо, хорошо, не серчай, упрямица. Вот тебе «гелен», а вот пороховница. Только что ты с ними собираешься делать?
– Не могу тебе этого сказать. Прощай, добрый мой Питриан, – прибавила она, протягивая ему руку. – Если знаешь какую молитву, помолись за меня!
– Чертова девчонка! – с досадой пробурчал флибустьер. – Она и каменную статую разжалобит. Езжай, в добрый час! И хранит тебя Бог! Не спускайте с нее глаз, дон Педро!
– Слово даю!
На этом друзья распрощались – мексиканец пришпорил лошадь, а Питриан, весь в раздумьях, вернулся в пещеру. Он подсел к костру: сон у него как рукой сняло – мысли не давали ему покоя.
А между тем мексиканец с девушкой мчались галопом в сторону Веракруса.
– Да у тебя с собой целый арсенал, девонька? – через какое-то время полюбопытствовал селянин.
– Только два ружья, пара пистолетов да два кинжала.
– Богом клянусь, совсем не дурно! Но зачем тебе столько оружия?
– Так надо, сеньор.
– Чтобы взять тюрьму штурмом?
– Да, сеньор, в тюрьму мне нужно попасть с оружием, и я спрячу его под плащом, который вы мне дали.
– О черт! Кажется, теперь я понимаю. Да эта хрупкая девчонка – сущая Юдифь![91]
Через четверть часа быстрой скачки путники добрались до города. Селянин молча проехал полторы сотни метров вдоль городской стены, потом в каком-то месте пустил лошадь в ров и, поднявшись с другого его края, выбрался к угловому выступу бастиона, расположенному рядом с проломом в стене – снаружи тот был незаметен, но лошадь прошла через него довольно свободно.
Так они оказались в городе. Настала полночь – улицы были совсем пусты: все спали. И лишь редкие полицейские надзиратели попадались им то тут, то там, но они жались к стенам и проезду никак не препятствовали. Пропетляв по целой череде улиц, дон Педро остановился у подножия крепостной стены.
Крепость, как и весь город, казалось, была погружена в глубокий сон. Стояла кромешная тьма: кругом ни огонька. Селянин помог девушке спешиться и спешился сам; затем, привязав лошадь, он подал Майской Фиалке знак следовать за ним.
Они приблизились ко рву, куда перед тем спустились, и через несколько шагов дон Педро остановился перед низенькой дверцей. Показав девушке жестом молчать, он слегка постучал в дверь три раза и при этом своеобразно свистнул. Дверца почти тут же отворилась, причем без малейшего скрипа, и в проеме возник какой-то человек.
Это был тюремщик.
– Э, кум, – сказал он, – вот уж не ожидал вас этой ночью.
– А я, кум, завсегда появляюсь, когда меня не ждут, – рассмеявшись, отвечал мексиканец.
– Надеюсь, с доброй вестью пожаловали?
– Нет, зато не с пустыми руками.
– О, и как же это?
– Вот десять золотых, гляньте-ка!
– Вижу-вижу, – пробормотал тот с блеском в глазах. – Десять золотых – куш немаленький. И что нужно, чтоб его заработать?
– Ничего особенного.
– То есть как?
– Отпереть дверь в камеру к ладрону, впустить эту девицу, закрыть за нею дверь и идти себе спать. Как видите, дело простое.
– Дьявол! – огорченно буркнул тюремщик. – Легко сказать – дело простое. Как раз наоборот. Да будет вам известно, этот ваш ладрон странноватый малый. Я тут впустил к нему двух бабенок, а он возьми да и пригрози: ежели я еще, мол, кого впущу, он пожалуется на меня коменданту и я лишусь своего места, ясно?..
– Ясно, что ты дурень набитый, кум. Баба бабе рознь, как и околесица. Повторяю, от этой девицы никакой беды не будет. Наоборот, узник вам только спасибо скажет.
– Вы уверены? – с сомнением вопросил тюремщик.
– На все сто! – продолжал дон Педро, позвякивая золотом в руке.
– Ладно, давайте сюда. Вам разве в чем откажешь, кум. Но ежели что, всю вину я свалю на вас.
– По рукам! Прощайте, кум. И да хранит вас Бог, милое дитя!
– Спасибо, вы добрый, и я вас не забуду, – с чувством проговорила девушка.
– Ладно, пошли, красавица, да только тишком, чтоб ни звука.
И Майская Фиалка, ничего не ответив, пошла следом за тюремщиком – тот запер за собой дверь и повел девушку по запутанному лабиринту коридоров. Минут через пятнадцать тюремщик остановился возле какой-то двери, тихонько открыл ее и осторожно подтолкнул девушку.
– Вот и пришли, – сказал он. – И делайте теперь, что хотите, меня это больше не касается.
Не дожидаясь ответа, тюремщик закрыл за нею дверь и убрался прочь. Олоне спал одетый на койке в углу камеры; на столе коптил фонарь.
На мгновение девушка замерла в неподвижности, зардевшись и не отводя глаз от спящего; потом сняла плащ и шляпу и, крепко сжимая оба ружья в своих маленьких ручках, неслышно подошла к Олоне. Опустив ружья, девушка тихонько тронула его за плечо – молодой человек тотчас проснулся.
– Майская Фиалка! – воскликнул он. – Ты здесь?
– Да, – только и сказала она.
– Но зачем, бедняжка?
– Я пришла с оружием, чтобы умереть вместе с тобой, – с милой улыбкой отвечала девушка.
– О, – удивился он, – я недостоин такого самопожертвования!
– Это не самопожертвование, – покачав головой, возразила она.
– А что же тогда?
– Не знаю. Меня против воли тянет к тебе, и вот, как видишь, я здесь!
Глава XVIКак флибустьеры захватили Веракрус и что за этим последовало
В три часа утра флибустьеров разбудил Питриан, который за всю ночь так и не сомкнул глаз.
В половине четвертого все уже были под оружием, готовые выступать.
Дрейф устроил всем Береговым братьям без исключения тщательный смотр, но не для того, чтобы удостовериться, что они одеты по форме: ведь на них было грязное рубище, – а затем, чтобы убедиться, что оружие и боеприпасы, включая порох и пули, у каждого в полном порядке, как того требовала хартия.
Флибустьеры слишком хорошо и давно знали своих предводителей, чтобы позволить себе хоть мало-мальски ослушаться полученных приказов.
Дрейф не упускал ни единой мелочи – и в конце концов остался доволен. После этого два отряда: один под командованием Давида, другой – Мигеля Баска – численностью две сотни человек покинули пещеру и отправились в передовой дозор, как и было решено на совете.
А в половине пятого в свою очередь выдвинулись два других отряда по двести пятьдесят человек в каждом – соответственно под командованием Дрейфа и Красавца Лорана. Через час марша оба отряда по знаку Питриана сделали остановку и заняли позицию на опушке лесной чащи, расположенной на некотором удалении от городских стен. От передовых отрядов пока не было никаких вестей. Между тем они наверняка уже добрались до своих исходных рубежей и засели в засаде.