А Мазоня эти дни занимался Альбертом. Он частенько сам заходил в школу, обычно к последнему уроку, и торчавших во дворе Анку-пулеметчицу и Любку сдувало, как ветром.
Мазоня от души смеялся.
— Вертихвостки меня боятся — чуют, чье мясо съели.
Альберт на приходы Мазони не обижался. У них царило взаимопонимание, и потому после уроков шли пешком вдоль школьной аллеи, а дальше — запутанными улочками старого города. Альберт с удовольствием рассказывал о своих новостях, и Мазоня сосредоточенно слушал, искоса поглядывая на парня.
— Эти чмыри, — горячился Альберт, — ходят на уроки неизвестно за чем. Удивительно глупы. Если им не покажешь на пальцах, они ничего не поймут. Чтобы что-то вдолбить в голову, их надо бить линейкой. Я бы их выгнал из школы, она все равно им не нужна…
Мазоня улыбался Альбертовой крайности: но ему было приятно чувствовать появившееся желание учиться.
— Поедешь в Москву. Москве нужны толковые ребята, — заметил он. — Я знавал одного такого юриста. Он говорил мне: на суд не надейся. Это палка о двух концах. Надейся на юриста. Изворотливый юрист всегда найдет дырку в законе. И накрутить сумеет всякой ерунды. Юрист на суде играет, как азартный игрок, — все время лакшит!
— А ты уверен, что из меня получится юрист? — Альберт прямо, не мигая, смотрел в глаза наставнику.
— Юрист?! Конечно, а кто же еще — ведь ты хваткий малый! А потом, так я хочу. А когда я хочу, всегда сбывается, — серьезно заключил Мазоня.
Обычно в конце какой-нибудь улочки их ждала машина.
— Ну ладно, поехали домой.
Мазоня садился сам за руль, и дальше они ехали молча: слушали музыку.
Альберт вселял в Мазоню силы. И тот сумел-таки перетащить на свою сторону Сердюка. Встречались еще тайно, но в этом сговоре уже чувствовалась Мазонина рука.
Сердюк оказался доверчивым, как котенок. Порой задавал такие наивные вопросы, что они бесили Мазоню, но он терпеливо выслушивал их.
— Слыхал, на водку отпустят цены? Хана… — с горечью говорил Сердюк.
— Это еще слухи. — Мазоня хитровато щурился. — Вот смотри. Везде, от Санкт-Петербурга до нас, «святая вода» вот 100–120 целковых, но только у спекулянтов… По госцене «белогвардейку» не сыскать. Она уходит перекупщикам. Если госцена 40–50 рубликов за бутылку, то навар до 70 целковых. С левой машины — сто тысяч. Так… Неискушенному не понять: зачем держать фиксированную цену? Пожалуй, лучше спросить водочную мафию: она-то лучше знает, как блокировать в правительстве этот вопрос. Тут крутятся, паря, миллиарды теневых денег…
— Ого!..
— А ты говоришь, отпустят… Технология проста. Вот так и богатеют, — засветился усмешкой Мазоня.
— Но я не думал, что правительствами крутят. Значит, мы здесь еще маленькие зверьки, а львы где-то там, ближе к Первопрестольной…
Мазоня отметил сообразительность Сердюка: выходит, за его наивностью притаилась непростая провинциальная душа.
— «Святая водичка» может стать одной из главных статей вашего дохода, если мы сообща постараемся, — равнодушно бросил Мазоня, прощупывая Сердюка хитрыми глазами. Тот снисходительно пожал плечами.
— За чем же дело?
— У нас у каждого маленькая вотчина. А следовало бы сделать ее большой. Как? Да просто. Кто контролирует у нас «столичную»? Да те же, кто контролирует и наши рынки! Столичные…
Сердюк замялся.
— Олухи. Сами себя боимся! Водка в руках московской Пантеры. Грабят нас с тобой, и поделом!
Мазоня откашлялся и быстро, надменно заговорил сухим и жестким голосом:
— Пора подчинить городские рынки, выжить оттуда московских ловкачей…
Сердюк блудливо заерзал. Почуяв трусость собрата, Мазоня обидчиво заморгал веками, сказал едко:
— Не так уж страшен заморский черт, ткни — а он трухлявый…
Но Сердюк уже сник и был похож на обомшелое бревно.
Мазоня с горечью подумал: «С ним каши не сваришь, чухло несчастное!», но продолжал давить на Сердюка:
— От тебя многое не требую. Ты только подмогни, а сам, если хочешь, останешься в сторонке — иначе какие же мы кореша! В остальном на равных: пятьдесят на пятьдесят.
Сердюк помялся, помялся — и сдался.
— Ладно, что-нибудь придумаем.
Большего Мазоне и не надо; он по-доброму обнял компаньона и, положив на тарелку красных раков, подлил ему в кружку «жигулевского».
— Вот, говорят, за бугром создают пивные общества, даже партии. Почему бы и нам не создать содружество любителей пива? — Мазоня засмеялся, поглядывая на Сердюка хитровато-предательскими глазами.
Мазоня подбросил Сердюка на изящной «тойоте» до перекрестка. Там лидер шакалов сел в маршрутный автобус, а Мазоня, круто развернувшись, помчался в сторону заводского района, где на дороге его ждал Душман.
Автомашина резко затормозила, и Душман влез к Мазоне. После разгрома оппозиции у бачков наступило затишье. Боязливый Душман еще раз убедился, что власть Мазони крепка и что теперь жизнь его намертво завязалась с ним. Да, многие бачки презирали Душмана, считая его марионеткой и предателем, но Душман, спасший свою жизнь однажды, вновь рисковать ею не собирался…
37
Альберт теперь ходил в школу аккуратно, и наскоки Анки-пулеметчицы и Любы отбивал с ходу.
— Я так хочу. Этого мало?
Чистенький, опрятный, одетый с иголочки, он ярко выделялся из общей массы, но ребят класса не чуждался. Хотя компанейским парнем его не считали. Ко всему он быстро завоевал авторитет у преподавателей, так как учеба ему давалась легко, а природная смышленость всем нравилась. И когда преподаватель литературы назвал Альберта интеллектуалом, с этим класс согласился.
Он сразу вырос в глазах девочек. С ним заигрывали, возле него толкались, желая обратить на себя внимание. Да и мордашкой Альберта Господь не обидел: привлекательная и эмоциональная, она подкупала чистотой красивых глаз, в которых к тому же чувствовалась душа.
Однажды на физкультуре Альберт разделся, всех удивило его свежее, упругое и чуть-чуть лоснящееся тело…
Кое-кто не без зависти выпалил:
— Прямо девица красная! Что, ухаживаешь за собой?
Альберт недоуменно пожал плечами.
— Таким уж мамка родила. — И засмеялся. — Тоже мне проблемы… Вон, у кубинцев какие тела!
На самом деле Альберт свое тело любил и всячески его холил. Еще в детдоме он достал книжечку про массаж. Она ему понравилась, и с тех пор он не изменял себе: хоть какой-нибудь, но самомассаж. Мазоне это в общем-то нравилось, что, впрочем, не мешало ему иронизировать над «чистюлей».
Теперь девочки из класса положили на Альберта глаз. Кое-кто из них уже обижался, считая его зазнайкой, и готов был насолить… Спасал его добродушный характер:
— Девочки-красотки, да у меня еще женилка не выросла!
Но появление в школьном дворе Анки-пулеметчицы и Любки как-то остудило пыл классных претенденток; обиды тем не менее не уменьшились; поменяв своих на других, он их как бы унизил.
Девочки смотрели косо. А тут еще худощавый, интеллектуально-сладенький маменькин сыночек, непонятно по каким причинам попавший в вечернюю школу, по просьбе Альберта пересел к нему. Девочки одарили Альберта презрением.
Но Артур сносно владел английским и вызывал у Альберта желание так же блистать в классе. Они часто оставались после уроков или встречались в соседней библиотеке, где кроме занятий языком увлекались перелистыванием журналов о НЛО.
Уже с первых дней дружбы Альберт узнал, что Артуру страшно надоела «совдеповская» жизнь — он хотел быть богатым.
— Именно богатым?.. — с подвохом спросил Альберт. — Богатым, или хорошо жить?
— Красиво жить, — поправил Артур. — Одеваться по последней моде. Летом купаться в море. Ходить в рестораны. Ездить на кинофестивали в Канны…
— Шикарно ты мыслишь! — лукаво ухмыльнулся Альберт.
Артур осклабился.
— Нормально мыслю…
— А хочешь правду? — язвительно заметил Альберт. — Богатым ты не будешь.
— Почему? — насторожился Артур.
— А потому, — улыбнулся Альберт. — Богатыми рождаются, а не становятся.
— Как?! Становятся! Только нужен первоначальный капитал.
— Нет. Чтобы стать миллионером, по крайней мере сейчас, нужно или родиться в семье миллионера, или… У нас в совке сейчас богатые те, кто принадлежал к высшей элите. Имея власть, они делят бывшую государственную так называемую «народную собственность» и становятся богатыми.
— А как же в Америке?
— В Америке? Это очень далеко и неправда… И все равно так же! Научись различать богатых и обеспеченных… Обеспеченные — это профессионалы своего дела: менеджеры, юристы, идолы в шоу-бизнесе, выдающиеся инженеры… Их много, больше, чем богатых.
— Это ты так думаешь?
— Эх, Артур! Мальчишка ты еще глупый! Богатство — это дело, а мечтания — иллюзии, больше ничего…
Артур был явно обижен и кипятился, стараясь доказать Альберту, что все равно можно сделаться богатым из ничего.
— Ради бога, становись богатым… только не рогатым.
И тем не менее к Альберту Артура прямо-таки тянуло. Как-то Артур затащил его к себе домой. Родителей не было, и они, расположившись на диване, крутили видик.
— Пива хочешь? — вдруг сказал Артур.
— А ты пьешь пиво?
— Собственно, не очень, — смутился Артур. — А вот родичи, особенно па, уважают.
— Ну, если па уважает, тащи.
Выпив бутылку пива, Артур быстро размяк.
— Ты почему ушел из дневной школы? — насмешливо спросил его Альберт. — Решил быстрее стать взрослым?
— Да.
— Тебе хотелось чего-то иного… Оно витало в воздухе, ты его уже чувствовал, но еще точно не осознал… Ты жаждал красивой жизни! По-твоему, она, эта светская жизнь, в которой ты обязательно богатый, пальмы и длинный песчаный берег моря и, конечно, девочек навалом. Можно и голых… и ты их трахаешь, трахаешь, а они не убывают.
— С чего ты это взял? — вытаращив глаза, покраснел Артур.
После второй бутылки его развезло совсем, и он, немного бледноватый, нудно разглагольствовал о сексе, всем видом показывая полную осведомленность…