Они выпили пива и съели малюсенький бутерброд с колбасой. Рядом пацан из горла лакал водку, стремясь скорее опьянеть и почувствовать себя взрослым… Альберт ухмыльнулся и, посмотрев на него косо, заметил Эльмире, что здесь меньше танцев, а больше лицемерия.
Но они танцевали. И медленно, и быстро. Затем Эльмира захотела вина, после чего как-то обмякла.
— Я тебе надоела?
— Ты так решила?
— Смотри, все целуются, лапаются, а ты?
— Я думаю о том, как бы скорее тебя трахнуть, — грубовато съязвил Альберт: Эльмира его почему-то раздражала.
Она томно взглянула из-под длинных ресниц.
— Не волнуйся, это еще будет.
Все толкались, пытаясь увидеть известных шоуменов. Но Альберт ни одного имени не знал, чем удивил и расстроил Эльмиру: серенькая личность…
В полночь он едва вырвался из дискотеки: завтра лекции. Но чопорная валютная дискотека подняла у Эльмиры настроение.
— Я видела сон.
— Ну и что же, сонливая?
— Он в точку. Теперь знаю — ты привязан и будешь мой.
…Альберт все же решил рассказать Павлу обо всем. Он уже было заикнулся, но не вовремя вошел отец. Дон Роберт улыбчиво подсел к ребятам на диван.
— Ну?
— Гну, — рассмеялся Павел. — Короче, па, к делу!
— Дай, я лучше присмотрюсь к твоему другу, — неожиданно сказал дон Роберт. — Личико ровное, привлекательное. У моей дочери был испорченный вкус. Ее все время тянуло к неграм и тому подобному. Сейчас я, возможно, рад за Эльмиру. Это что, братишка подсунул или ты сам?
Павел старался вникнуть в смысл отцовских намеков. Альберт и Эльмира…
— Ты не таращ, как бык, Пашка, глаза, — вдруг, что-то поняв, усмехнулся отец. — Твой друг ходит на ночные дискотеки с твоей сестрой. А я думаю, почему она всегда выпрашивает доллары…
Павла новость поразила и ошарашила, но он взял себя в руки. Когда отец ушел, он долго и испытующе смотрел на Альберта.
— Черт попутал, это правда, — краснея, честно признался Альберт.
— Может быть, ты на ней женишься?
— Как прикажешь.
— Я хочу иметь племянников от друга.
Вскоре в дверь всунулась мать. На ее лице было написано, что она все знает.
— Дети мои, пора обедать.
Альберту стало стыдно, но деваться было некуда, и он остался обедать.
Дон Роберт еще оставался в столовой. Он был настроен на разговор, и Павел с Альбертом были вынуждены согласиться.
— Из газет я узнал, что США быстро остывает к новой России…
— Естественно, — не удивился Альберт. — Прежде мы задирали нос и только хвалили себя. Теперь мы хвалим американцев и только хаем себя, втаптывая в грязь то, что всегда считалось национальной гордостью. Американцы умеют ценить достоинство и уважают не холуйство, а полноценность и силу. А мы сейчас кто? Показухины дети…
Дон Роберт неожиданно закашлялся.
— Все, надо бросить курить, — сказал он негромко, обращаясь больше к Павлу.
Поразмыслив, заметил:
— С Америкой все ясно. А знаете, други, когда-то я тоже занимался мафией. Собирал материалы, всякие там вырезки из газет, брошюры. Прелюбопытное занятие. Надо поискать в архивах, может, вам и пригодится.
В передней позвонили. Послышался звонкий голос Веры Георгиевны, а затем басистый Кости Грека. Дон Роберт засуетился и пошел к себе в кабинет.
Ребята решили прогуляться и, проходя мимо кабинета, через полуоткрытую дверь услышали слова Кости Грека.
— Воровская малина свое дело знает.
56
Банда Серафимы приобретала известность. Теперь она была некоронованной королевой в районе ВДНХ. Налеты ее были такими же внезапными и, как прежде, с изюминкой. Надежды дона Роберта на Махру не сбылись. Все говорили в открытую, что Махра снюхался с Серафимой и даже стал ее правой рукой. Стоило ей только поманить пальчиком, как он был рядом, безропотный и надежный.
Когда Костя Грек узнал об этом, он изменился в лице: под правым глазом обозначился тик… Бригадир Савоха в общем-то малый ограниченный, дальше двух шагов навряд ли что видел, но Костя Грек мужик хваткий, смекнул: такое объединение им не к добру.
— А как же Брус? Ему наверняка же донесли.
— Переживет, — заметил Харитон. — Альянс, думаю, временный. Придет из зоны Брус, и все закрутится, как и раньше.
Возможно, все будет и так. Но от этого не легче. Костя Грек ждал нового оживления Серафимы в районе «Космоса».
Долго ждать не пришлось. Савоха с испугом доложил, что в «Космосе» нарастает напряжение: опять Серафима. А все началось с проституток. Их вылавливали, били резиновыми шлангами, переезжали машинами, требуя, чтобы они и их сутенеры или переходили под юрисдикцию Серафимы, или распрощались с «Космосом». Невероятно каким путем, только богу известно, люди Серафимы врывались в номера гостиницы во время «работы» ночных бабочек, жестоко избивали их и тех, кто с ними спал. Возле гостиницы тоже было шумно: таксисты уже боялись брать «девочек дона Роберта», а сам «пятачок» перед гостиницей становился ареной «ожесточенных боев».
Сама Серафима появлялась редко, а если и появлялась, то обычно в окружении двух-трех симпатичных подростков, которых называли здесь почему-то сыновьями. «Сыновья» на внешность были шикарны: не столь накачаны, как боевики, но тем не менее физически развиты; от других отличались ладной фигурой и привлекательной мордашкой, с милыми пробивающимися черными усиками. Поговаривали, что выбирала их Серафима по сексуальной развитости, где учитывалось все: и темперамент, и ласка, и способность полового органа удовлетворить женщину. Любила она оргии, любила заниматься сразу с двумя-тремя мальчиками, когда эротические сцены менялись, и она чувствовала силу, власть своей наготы.
Бороться с Серафимой становилось все труднее. Анализ Кости Грека показал, что стала она хитрее и тоньше, словно насобачилась в гостинично-ресторанных делах. Впрочем, как стало известно, Серафима уже контролировала кое-какие гостиницы и во многих ресторанах и кафе города шел бизнес ей подведомственных сутенеров и проституток…
Серафима озадачивала, и Костя Грек ломал голову над проблемами, которые с каждым днем возникали. После недавнего набега ее боевиков и последней разборки у метро, в которой они почти потерпели поражение, Костя Грек не на шутку задумался.
И вот тройка, отвечающая за «Космос»: Костя Грек, Харитон и Савоха — сидели за столиком в ближайшем от «Космоса» кафе и размышляли по поводу случившегося…
Костя Грек видел беду не в самой Серафиме, а в переметнувшемся к ней Махре.
Махру все знали давно. Вор-рецидивист, он провел немало лет за колючей проволокой. Начинал когда-то с карманника. Неплохой физиономист, Махра легко вычислял людей собранных и саморегулируемых — к таким в карман он, как правило, не лез… К тому же дельные люди больших денег с собой не носят, а если и случается, то о них не забывают. Махре со временем шарить по карманам надоело, так как дело это непростое и неблагодарное, и он переквалифицировался на квартирные кражи, где, к его удивлению, проявился своеобразный талант: с крупными вещами не связывался, зато был у него отличный нюх на деньги и ценности… Недалекие люди их прятали в постельном белье, в книгах…
Квартирные кражи и привели его к Серафиме. Но появление Бруса охладило их дружбу и даже родило неприязнь…
Махра не столько умен, сколь хитер, но хитер чертовски. Психологический мужик. Он-то, видимо, разработал «операцию» по взятию в руки Серафимой ряда гостиниц и ресторанов. Теперь очередь пришла за «Космосом».
Харитон Махры соглашался, но имел свое мнение:
— Сами виноваты. Как тут ни крути, приелись мы здесь, перенасытились. Ну, просто зажрались. — И он широко откинулся сильной спиной на спинку стула. — И потому мозги перестали крутиться. Все наше. И всегда здесь все наше. А в этом мире все движется… Мозгами стали ворочать и другие. — На слове «другие» Харитон сделал особое ударение.
— Это верно. — Костя Грек усмехнулся. — Но это пока философия. Бьюсь об заклад, убери Махру, и у Серафимы будет «пустая колода».
— На это согласен, может, и пустая, но вкупе с Махрой она сумеет добиться своего.
Костю Грека огорчала последняя разборка: конечно, и тут чувствовался почерк Махры. Действовали умеючи… Но вообще тактика у Серафимы простая: выжить постепенно, нахальством, сноровкой, напористостью…
Савоха в разговор не влезал, он жевал курицу, и лишь иногда вставлял какую-нибудь реплику. Он надеялся на более опытных. Но те, сколько ни мусолили Серафиму, так ни к чему и не пришли. Вопрос оставался открытым. Ясно было лишь одно — баланс сил нарушился, и теперь жди развязки.
Павел, Альберт и Эльмира ходили во дворец спорта, где невиданным доселе погромом закончился концерт «корпорации тяжелого рока».
Три тысячи фанатов, охрипших от восторга и заведенных дьявольской музыкой, бросились крушить все, что попадало под руки — запросто снесли с петель пятнадцать дверей, над головами летели, словно летающие тарелки, стулья, кресла, превращенные в обломки; то и дело вспыхивала поножовщина, драки никто не останавливал, так как администрация вообще боялась войти в зал, в котором наиболее «горячие» кончали прямо на пол, раздевшись при этом догола. «Тяжелое» шоу осталось в памяти, и ребята, приехав на дачу, где находился с женой дон Роберт, взахлеб рассказывали о прямо-таки цирковом зрелище.
Дон Роберт поначалу даже не поверил: не Европа в самом же деле? — Но врать никто ему и не собирался, и он, накинув шерстяную кофту, было прохладно, ходил по комнате в некотором удивлении.
— Впрочем, ничего здесь нового. Не Европа идет к нам, мы идем к Европе. — И, сузив насмешливые глаза, подошел к Альберту, взяв его за руку.
— Так, пацан, или что-то не так?
— Почему же, это все в правилах современной игры.
Дон Роберт улыбнулся и как-то очень внимательно посмотрел на Альберта. Разговор не продолжали, поскольку ребята рвались на воздух, к тому же к дону Роберту приехал Костя Грек с каким-то незнакомым мужчиной. Костя Грек, как всегда, похлопал по спине Павла широкой ладонью.