Так за женитьбу ли Мазоня?
Усталость все же взяла свое, и Альберт заснул крепким, хотя и сумбурным, сном. Ему снились какие-то невероятные чудища, которые все время его преследовали.
Проснулся он в поту. Провел рукой по лбу — мокро. Пощупал грудь — тоже липкая, потная. Он встал и, взяв махровое полотенце, пошел в ванную. В коридоре встретил Мазоню, тот ласково смотрел на него.
— Ты мыться? Был бы поздоровше, помылил бы спину.
Альберт улыбнулся.
— В следующий раз.
На кухне ждал обед; Альберт, набросив теплый халат, нежился после ванны; от него несло свежестью и запахом дорогого мыла.
Мазоня выглядел живее и бойче; приезд Альберта оказался хорошим лекарством. Болезнь отступила, и Мазоня, почувствовав облегчение, как-то выпрямился и просветлел.
Они сидели на кухне. Уплетая наваристый борщ, Альберт скупо отвечал на вопросы Мазони. Все же Альберт был не прав, жена его Мазоню интересовала, а особенно тесть… Альберт говорил живо, ничего не убавляя и не прибавляя. Знал он о семье Эльмиры мало, разве что по рассказам Пашки, но был уверен, что отец ее — персона и шишка…
— Говоришь, шишка на ровном месте? — от души расхохотался Мазоня.
— Да, в общем, босс, — подтвердил Альберт.
Вдоволь посмеявшись над рассказом Альберта, Мазоня неожиданно посерьезнел; лицо его сосредоточилось, стало жестким…
— Я не против твоей женитьбы. Ты это сделал сам, без меня, но я на тебя не в обиде. Ты вполне взрослый, чтобы иметь и решать свои дела. — Он нагнул голову с коротко остриженными волосами. — Я скажу тебе только вот что. Ты должен быть независим от меня. Пусть твоих новых родителей не волнует мое прошлое… Меня для них нет. Ты должен иметь, мой пацан, добротное алиби. Потому я сделал все, чтобы ты был чист и в будущем твоя юридическая карьера шла без препон…
Для Альберта чувство Мазони не было новостью, но сейчас он особенно, всем своим существом, ощутил, как Мазоня его любит и, возможно, страдает от этого…
— Я тебе благодарен, — тихо промолвил Альберт, боясь посмотреть ему в глаза, и, чувствуя, как подплывает к горлу комок. — Но ты от меня что-то скрываешь? — пересиливая себя, сказал Альберт.
Мазоня провел рукой по щеке и, наклонившись к Альберту, доверительно заметил:
— У меня пошла полоса невезения, пацан. Я ждал ее позже…
— И надеялся, что она обойдет, да?
— Да и нет. Конечно, надеялся. Не знаю, где я сделал ошибку, но я ее сделал.
— Непоправимую?
Мазоня сощурился и провел рукой по столу.
— Не знаю еще. Но получилось неладно. — Упрямая складка легла меж бровей. — Да, получилось неладно…
Альберт думал о том, что в молодости Мазоня наверняка был красивым: высокий, ладный, скандинавского типа, он мог бы отхватить любую кралю.
— Ладно, — вдруг резковато сказал Мазоня. — Чего травить себя и тебя. Что бы там ни было, ты должен жить. Но я еще дождусь. Хочу увидеть твоего сына.
— Ты близко принимаешь все к сердцу. А сына ты увидишь. Поверь мне, он будет носить твое имя. Твое имя.
— Вот как, — удивился Мазоня и нервно потер переносицу. Он встал и, сказав: — Ну ладно, мы еще поговорим, — вышел из кухни…
На этот раз Альберт никуда не ходил, сидел дома; все три дня он был с Мазоней: аккуратно натирал ему змеиными мазями поясницу, и до поздней ночи они вели доверительные разговоры.
Но каково было его удивление, когда у поезда он увидел Анку-пулеметчицу. Она стояла поодаль, в сторонке, и не спускала с него глаз. Повзрослела Анка. Но и похорошела. Альберт сказал Мазоне «сейчас» и подошел к ней. Скривила яркие губы, но в глазах запрыгал веселый зайчик.
— Я думала, что ты зазнался.
— Почему же! Я всегда с тоской вспоминаю твою постель, — съязвил Альберт.
— Я теперь работаю в валютном ночном баре. Мисс Стриптиз.
— Господи, Анка, и ты туда же.
— Возможно, скоро выйду замуж. За приличного бизнесмена.
— А как же молодые любовники? Я как-то слыхал про боксера.
— Молодой любовник? — Анка прыснула от смеха. — Один трах и никакого чувства.
Альберт поцеловал ее влажные губы и побежал к вагону. Но, вспомнив, остановился.
— Слушай, Анка, а я ведь женился.
— Не ври, пожалуйста. — И Анка-пулеметчица отвернулась. Он знал, что у нее сжалось сердце болью. «Или она дура, или я дурак», — зло подумал Альберт: ему стало жалко своей прежней жизни…
Дон Роберт ждал приезда Альберта. Павла не было дома, и он позвал его к себе в кабинет. Альберт впервые был в апартаментах своего тестя. Кабинет, обставленный старинной отцовской мебелью, был больше похож на святилище коллекционера. Картины, фотографии, все, видимо, редкие. Хрусталь, фарфор… И даже книги в тяжелых сафьяновых переплетах… Всего было много.
— Знаешь, — наливая в маленькие изящные рюмки душистый коньяк, как бы между прочим, заметил дон Роберт. — Я давно хотел тебя спросить…
— Спросите, — сказал Альберт.
— Что ты думаешь о своей карьере?
— Я о ней не думаю. Я студент.
— Но ты — женатый студент. Ты уже должен думать о своей карьере.
— Теперь, конечно, пора и подумать.
— У меня есть на примете фирма. Добрая, почтенная фирма. Один из ее руководителей — бывший чинуша, Сомов. Думаю, пора набивать руку. Не попробовать ли тебе…
— А Пашка?
— Сейчас речь о тебе, а не о Пашке, — раздраженно бросил дон Роберт.
— Но я же не сказал, что против.
— Ну вот и хорошо. — И дон Роберт протянул ему рюмку с коньяком.
Пришел Павел, и они вместе поехали в общагу. Комендантша, молодящаяся брюнетка, дала совет: оставь за собой место, — знаем мы этих московских вельмож; сегодня носятся, а завтра выбросят, как надоевшего кутенка… Оглянись кругом — одни разводы…
Нельзя было с ней не согласиться. И Альберт ее послушался. «На дорожку» Павел и Альберт посидели на чемоданах…
— Все так просто, как игра в лото «Миллион», — назидательно сказал Павел. — Холостяки продают холостяков, как только женятся. Но ты едешь к нам. Значит, наша дружба скрепляется родственными узами. Вот только хорошо ли это для дружбы? Конец свободе и, не дай бог, дружбе.
— Кто знает, — ухмыльнулся Альберт, — рано или поздно, но все в жизни меняется. Я как бы поднялся на ступеньку выше… в социальном смысле.
— Но я не желаю терять друга.
— А ты не теряй.
— Если ты продашь нашу дружбу, я даже не знаю, что с тобою сделаю.
— Между прочим, ты забыл перевязать книги. Так вот, лучше свяжи их, — усмехнулся Альберт.
71
Мазоня только расстался с Мишкой Кошелем и Душманом, когда зазвонил телефон. Подполковник Митрофанов передавал, что из СИЗО выпустили Зыбулю. Радость пробила Мазоню: он ждал этого. Торопливо прошелся по комнате, стараясь как-то успокоиться. Наконец набрал номер… Зыбулю надо было встретить, и Мазоня разрешил послать за ним свою машину.
Он сидел на диване у окна и с некоторым волнением высматривал Зыбулю.
Тем временем на другом конце города, в районе следственной тюрьмы, Зыбулю вызвали к следователю, где тот, долго не разглагольствуя, заставил подписать бумагу о невыезде из города. Зыбуля как-то странно глянул на следователя: он чего-то еще недопонимал…
— Свободен, — облегченно вздохнул майор. — Подожди, сейчас придет дежурный…
У Зыбули словно онемел язык, он был ошарашен, хотя сразу понял глубокий смысл слова следователя. «Свободен»…
Но еще не верилось; может быть, это ошибка, всяко бывает, возьмет следователь да и передумает… Но это была не ошибка, пришел дежурный офицер и грубовато, по-солдатски, бросил:
— Собирайся.
— Я давно собрался, — дурашливо заметил Зыбуля, и офицер повел его к выходу.
У подъезда ждала «тойота». Зыбуля ее узнал бы из тысячи. Конечно, это машина Мазони. Так легко, свободно стало на сердце. Зыбуля вдохнул свежего воздуха, немного свысока взглянул на сопровождающего офицера и уверенно пошел к машине. Он просунул ногу в дверцу и плюхнулся на долгожданное переднее кресло.
— Дай закурить.
Ему бросили «Мальборо». Он глубоко затянулся, обмяк, господи, хорошо! Снял с шофера вязаную спортивную шапочку, натянул на голову.
— Как Мазоня?
— Нормально.
Зыбуля постучал по голове: ишь сукин сын — котелок варит! Все нормально!
«Тойота» плавно сдвинулась с места. Зыбуля утонул в музыке. Все вчерашнее осталось позади и совсем теперь не тревожило его. И тем не менее Зыбуля обернулся. У подъезда по-прежнему скромно стоял дежурный офицер, провожая машину долгим простодушно-наивным взглядом. Машина повернула в переулок, и Зыбуля окончательно понял, что с Сизо покончено…
Мазоня сам вышел встретить Зыбулю. Они поднялись в квартиру, где Мазоня помог Зыбуле снять куртку. Такой встречи тот не ожидал — он ждал иного разговора, по крайней мере разноса…
Выпив по стопке водки по такому важному случаю, Мазоня с усмешкой спросил:
— Давно ты там не бывал. Понравилось?
Зыбуля начал было оправдываться, но Мазоня добродушно остановил его.
— Ладно, не пузырься, кого-кого, а тебя я знаю.
Мазоня больше не приставал к Зыбуле, все больше рассказывая об Альберте: женился, подлец, и кралю, мол, выбрал из высокого клана: он теперь у нас столичный…
Зыбуля почему-то огорчился.
— Ну зачем ему это? Тошнота одна.
— Не занудствуй, — оборвал Мазоня. — Что сделано, то сделано. Для бабы как, хоть «завалящий» — да свой…
— Для бабы-то оно так.
— И для него так. Поддержка, выход на простор, карьера, — твердо, уткнувшись в рюмку, сказал Мазоня. — А там посмотрим…
Уже с утра Зыбуля был в «конторе»; потихоньку собиралась конторская братва; Зыбуля был рад, хотя бы тому, что в его отсутствие «контора» не распалась и даже получила прибавление.
Пацаны важно курили и хвастались Зыбуле о делах уличных… Среди них выделялся крепыш с дворовой кличкой Маховик. Яркий, моторный пацан соответствовал своей кличке; Зыбуля к нему приглядывался давно, но по каким-то соображениям не выпячивал. Но после похорон парня, которого он метил в «лидеры», Зыбуля вдруг остановился на Маховике. И не прогадал…