— Значит, предоставим, — пожала плечами Вероника. — Делов-то.
— Шутишь? — помолчав, осторожно уточнил Тимофей.
— Ни в коем случае. Серьезна, как надгробие.
— Тогда работаем. — Тимофей спрыгнул с гамака на пол, выпрямился. — Подготовь мне информацию по этому шоу — всю, какую найдешь. Условия, продюсеры, призовой фонд, сколько сезонов снято, участники. Особенно — участники.
Он подошел к креслу, в котором сидела Вероника, и в красноречивой позе замер перед ним. Вероника, скорчив недовольную рожицу, встала. Буркнула:
— О’кей, Шерлок. А ты что будешь делать?
— А я постараюсь вытащить из Сети все, что оттуда еще не успели удалить. — Тиша уселся на свое законное место. — Сама же говоришь, в студии была целая толпа людей, которые снимали видео и фотографировали. Понятно, что полиция, скорее всего, уже занялась зачисткой, но полностью они эти кадры не истребят при всем желании. Так что куй железо, пока горячо.
— Пока есть, что ковать, — поправила Вероника.
Тимофей сосредоточенно сдвинул брови:
— Ты уверена?
— Абсолютно.
— О’кей. Принял. — Тимофей развернул кресло и придвинулся к столу.
Довольная Вероника, изо всех сил стараясь на улыбаться, плюхнулась в освободившийся гамак.
Проведя большую часть сознательной жизни за границей, по-русски Тимофей говорил излишне старательно. Каждое слово он как будто взвешивал, а идиом и поговорок почти не знал. Вероника ему с удовольствием помогала в изучении. Тиша ей, как ни странно, верил. Ну то есть пока еще верил.
15
Капитан уголовного розыска Максим Андреевич Долинин стоял с сигаретой в специально отведенном закутке в конце лестницы и задумчиво потягивал горький дым. Никто не мог запретить ему курить в кабинете, но он предпочитал, чтобы там, где работает или живет, воздух был чистым. Довелось на старте карьеры побывать в множестве прокуренных вертепов, воспоминания как о них, так и об их обитателях остались не самые приятные.
Мобильник молчал уже почти пять минут. За это чудо нужно было вознести хвалу высшим силам. Не иначе сам господь бог тоже решил устроить перекур и поставил все дерьмо на паузу.
Дело, обрушившееся на Долинина, как гром среди ясного неба, с самого начала обещало превратиться в самосвал с дерьмом.
Убийство. Мало того — спланированное убийство. Отравление. Пара часов — и легким движением руки убийство превращается в двойное. Даже если бы только эта информация просочилась в прессу, с Долинина уже три шкуры спустили бы, требуя незамедлительных посадок.
А тут еще и громкое имя первой жертвы. Ильичев.
Долинин поморщился. Что вообще не так с этой страной? С этим миром? В котором главной звездой телеэфира становится лучший повар?
А как насчет самого лучшего строителя? Самого лучшего инженера-проектировщика доменных печей? Самого лучшего полицейского? Эмчеэсника? Преподавателя? Дворника?
Но нет. Люди хотят только развлекаться, жрать и покупать новые тряпки. И развлекаться предпочитают, глядя на то, как другие жрут и обзаводятся тряпками. Когда-то требовали хлеба и зрелищ, а сейчас все слилось воедино…
Однако зарплату Долинину платили не за философию, и ему оставалось лишь принять как факт: телезвезда национального масштаба убита. Налицо дело, которое нельзя спустить на тормозах. А значит, нужно как можно скорее найти подходящего кандидата, состряпать ему какой-никакой мотив и молиться что есть силы, чтобы у этого человека внезапно не всплыло железобетонное алиби, которое в суде разрушит все.
На самый крайний случай есть, конечно, и специальные люди, которые без проблем возьмут на себя даже убийство. Только вот сто́ят такие услуги недешево, и бухгалтерия этих денег не выделит, само собой. Кроме того, с такими людьми не заключаются договоры, имеющие юридическую силу, и сюрприза можно ожидать в любой момент.
Все эти невеселые мысли пронеслись в голове Долинина, еще пока он ехал на место преступления. Однако там, помимо самосвала с дерьмом, его ждала невероятная удача. Сладкий сон любого оперативника: преступник задержан по горячим следам. Мало того — при нем обнаружено орудие убийства! Да еще и мотив налицо. Возможность в наличии. Спрашивается, чего еще желать?
Если все срастется в елочку, то не будет никакого самосвала с дерьмом, а будет самосвал с золотом. Ну, так — небольшой пластиковый самосвальчик. В котором как раз поместится пара золотых сережек. Сыну — игрушка, жене — взятка, чтобы и дальше продолжала смотреть сквозь пальцы на ненормированный рабочий график супруга…
Дверь за спиной приоткрылась почти беззвучно, но поток воздуха изменился, и снизу долетели чьи-то голоса. Долинин обернулся и кивнул Смурову, тучному начальнику оперов. Тот, переводя дыхание (девять ступенек — не хрен собачий, в сорок-то лет такие нагрузки…), достал из пачки сигарету без фильтра и жестом попросил у Долинина прикурить.
Щелкнула зажигалка, крохотный огонек лизнул выкрашивающийся табак.
— Хрень получается, — сказал, затянувшись, Смуров.
— Ты, Смуров, красоты не видишь, — усмехнулся Долинин. — Вон, глянь в окошко. Небо такое синее, такое бездонное…
— Лучше б тучами закрыло. Да на недельку, — проворчал Смуров.
Долинин вздохнул. Тут Смуров был совершенно прав. Жара, терзающая город, в кратчайшие сроки преодолела расстояние от пункта «ура, какое теплое лето» до пункта «опасная для жизни аномалия». В такую погоду податься бы на берег реки, с палаткой, холодным пивом и шашлыками… А не вот это вот все.
— Что там наш клоун? — спросил Долинин.
Фамилию подозреваемого он помнил, но не мог отказать себе в удовольствии назвать клоуном человека, который изо всех сил лез в телевизор, полагая таким образом вознестись на недостижимые высоты. А сам теперь сидит за решеткой. Ну не клоун ли?
— Никакой сознательности, — буркнул Смуров.
— Так, может, надавить?
— Работать учить собрался?
Долинин покачал головой и спросил:
— А видео с кухни?
— Смотрят, — был краток Смуров.
— И?
— Короче, капитан. Расклад такой.
Манера речи у Смурова была интересная. Он почти всегда тяжело дышал, но даже в самые спокойные моменты, будто по привычке, говорил короткими предложениями, рубя их, как топором. И там, где у обычного человека была бы одна главная мысль, у Смурова их могло быть с десяток. Даже если он молол совершенную чушь, эта чушь вколачивалась в мозг собеседника раскаленными гвоздями. Когда Смуров лично беседовал с проштрафившимися гражданами, их можно было только пожалеть.
— На видео ничего такого. Чистосердечного не будет. Прессовать особо нечем. Можно, конечно, пофантазировать. Но клоун даже не боится. Как на дурака смотрит.
— Скажи еще, что он не виновен.
Смуров скептически пожал плечами:
— А что у тебя на него есть? С шоу выгнали? Так оттуда каждую неделю кого-то выгоняют. Пошли всех подряд хватать? Хотя прижмет — пойдем, конечно. Куда деваться.
— Огорчаешь, — сказал Долинин и сделал предпоследнюю затяжку.
Сигарета неприятно затрещала, и дым сделался отвратным, горячим. Долинин поморщился.
— Че эксперты? — пропыхтел Смуров.
— Жду.
— Пузырь пообещал?
— Нутк.
— Хорошо, а то бы долго ждать пришлось.
Карман брюк завибрировал, а через мгновение заиграл раздражающую мелодию, не среагировать на которую не было ни малейшего шанса. Долинин чертыхнулся — не дали таки спокойно докурить — и достал аппарат. Посмотрев на экран, сделал Смурову знак подождать.
Тот, впрочем, и не собирался деликатно уходить, чтобы не слушать чужой разговор.
— Да? — сказал Долинин в трубку, держа почти догоревшую сигарету у рта наготове. — Ага. А это вообще яд? Что, какой арбуз?.. А. Ну слышал, да… Ага! Понял, понял. А те двое? Очень хорошо. Слушай, ну я доволен. Ты мне, пожалуйста, результаты перешли срочно, а я потом завезу, о чем говорили.
— Что еще за арбуз? — спросил Смуров, когда Долинин убрал телефон в карман.
— Да в супермаркете каком-то недавно дезинфекцию неправильно провели и отравили антисептиком арбуз. Целая семья полегла. Из каждого утюга об этом кричали, неужели не слышал?
— Слышал. А ты тут с какого боку?
— Да ни с какого. Просто эти антисептики — они, оказывается, жуть до чего ядовитые. А в пакете нашем как раз такой обнаружен, и в пирожных, которые клоун напек, — тоже. Круглова и Ильичев отравились этим же антисептиком. Джекпот, Смуров! — Долинин добил сигарету и похлопал опера по плечу. — Так что можешь взять каких-нибудь черновичков, положить для солидности в папку и еще раз побеседовать с клоуном. А я пойду начальству доложусь, чтоб не нервничало. Нервное начальство — печаль в семье, слыхал? Народная примета.
Смуров посторонился, чтобы выпустить Долинина, но когда тот открыл дверь, сказал:
— Круглова — уборщица.
— Ну? — повернулся к нему Долинин.
— Уборщица, — повторил задумчивый Смуров. — Дезинфекция. А не пошукать ли?
— Чего пошукать?
— Чем там уборщицы дышат. Что используют.
Долинин поморщился.
— Да развлекайся как хочешь. Но лучше не трать время, и пусть клоун сам тебе расскажет, где эту дрянь раздобыл.
— Арбуз-то. Про который ты сказал. Его ведь тоже не спецом травили. Может…
— Смуров! — взревел Долинин, теряя терпение. — Тебе открытым текстом сказать, что мне результат нужен, а не косплей Пуаро?!
— Ты, капитан, на жену покрикивай, — буркнул Смуров. — Дома. И дверь прикрой. Тянет.
Плюнув, Долинин вышел на лестницу и закрыл за собой дверь. Вот ведь… Не хотелось бы с операми ссориться. А впрочем, ерунда. Когда дело будет закрыто, счастливы будут все. Ну, кроме повара, конечно. Хотя этому клоуну сам бог велел приземлиться лет на пятнадцать.
16
Тимофей остановил запись и заблокировал смартфон. Задумчиво вертя его в руке, уставился в потолок.
«Дело кулинара», как он успел его мысленно окрестить, становилось все более интересным, и виной тому была погода. Адская жара напомнила людям, что они — всего лишь стадные животные, а разум — миф, придуманный