А за кофе девчонка заплатила.
Бармен снова машинально подровнял подставку. Привычным жестом смахнул с полированной поверхности несуществующие крошки. И прибавил в телевизоре звук.
19
— Нет, ну ты представляешь, каков нахал! — Вероника гневно прохаживалась туда-сюда мимо гамака с лежащим в нем Тимофеем. — Не стесняясь, открытым текстом! Я потом спросила: а если бы у меня диктофон был включен?.. А он только заржал. Если бы, говорит, у тебя был включен диктофон, то разговор был бы другим.
— Поздравляю, — обронил Тимофей.
Вероника остановилась.
— С чем?
— С крайне ценным приобретением. Сотрудник полиции, который согласен делиться информацией о расследовании — что может быть лучше? А этот твой Саша, судя по рассказу, еще и далеко не дурак. Личность весьма наблюдательная и умеющая делать выводы. Кроме того, очевидно нуждающаяся в деньгах — в данном случае для нас это плюс.
— Для нас, — выделила голосом Вероника. — А представляешь, сколько у него в копилке таких, как мы?
Тимофей пожал плечами.
— Не было бы таких Саш — сенсационным новостям нечем было бы питаться. Обычное дело, в общем-то. Я и сам собирался искать источник в полиции. А тут — такая удача… Вероника. — Он вздохнул, глядя в ее пылающее гневом лицо. — Мы живем не в идеальном мире. Увы. Твой Саша…
— Он не мой!
— Неважно. Саша прав. Информация продается и покупается. И нам, повторюсь, очень повезло, что не пришлось искать торговца — сам вышел на покупателя. Обсуждение моральной стороны вопроса предлагаю отложить до лучших времен. А сейчас давай перейдем к делу. Ты ведь с ним встретилась в итоге?
— Да, — бросила Вероника. — Даже до вечера ждать не пришлось. Он приезжал в студию, чтобы какие-то документы подписать. Быстро управился. Потом мы пошли в кафе, и сделка по продаже совести состоялась.
— В какое кафе?
— Ну… Название не помню, — удивилась Вероника. — Где-то на соседней улице.
— А в самом здании студии ничего такого нет?
— Есть. И столовая, и бар.
— А рядом со зданием?
— Да прямо через дорогу есть! И фастфуд, и ресторан какой-то. Я еще удивилась, что мы так далеко идем. А он сказал, что тут рядом есть проверенное место, где очень вкусно кормят.
— И как?
— Что?
— Ну, вкусно?
Вероника пожала плечами.
— Обыкновенно. Не сказать, чтобы отстой, но и ничего особенного. А что?
— Саша мне нравится все больше, — пробормотал Тимофей. Пояснил: — Он специально увел тебя подальше от студии. Чтобы не попасться на глаза никому из тамошних работников. Осторожный, молодец… Так что там со сделкой?
Поникшая было из-за своей недогадливости — вот же сволочь этот Саша! — Вероника приободрилась:
— Угадай, что было в пакете, который вытащили из кармана Живчика?
— Загорцева, — поправил Тимофей. — Давай называть людей правильными именами.
— Ну, Загорцева. Не суть. Угадай!
— Это был яд, — медленно произнес Тимофей.
— Браво, Шерлок, — фыркнула Вероника. — Все?
— И это что-то очень простое, — в своей обычной манере, не обратив внимания на шпильку, продолжил Тимофей. — Не сверкающий цианид из романов Агаты Кристи и не порошок для бальзамирования, приготовленный по рецепту древних египтян. Что-то, что можно купить в неспециализированном магазине. Стоящее на витрине среди прочих средств — для чистки труб или удаления накипи, например. На пакете, конечно, будет написано что-то вроде «при попадании в пищу немедленно обратитесь к врачу», но это формальная надпись. Потому что в здравом уме добавлять подобное в пищу никому и в голову не придет.
Ишь ты.
— Это антисептик, — призналась Вероника. — Его запросто можно купить где угодно, да. Используется для обработки поверхностей в помещениях с большим скоплением народа. Магазинах, торговых центрах…
— Телестудиях, — подсказал Тимофей.
— Видимо. А еще — это в каком-то смысле довольно известная штука. Помнишь арбуз?
— Какой арбуз?
Вероника вздохнула:
— Ох, Тиша-Тиша! Ты как в другом мире живешь, честное слово. Месяц назад или около того целая семья отравилась из-за того, что съела арбуз. Этот арбуз в магазине перед продажей обработали антисептиком — вот тем самым, о котором я говорю. То ли перепутали что-то, то ли уж я не знаю. Очень громкая история была, весь интернет кипел.
— Ты хочешь сказать, что во всеуслышание было оглашено название этого антисептика?
— Во всеуслышание — нет. Но если потратить полчаса времени…
— Понял, — кивнул Тимофей. Вздохнул. — А ты говоришь — Саша… Ладно. То есть получается, я прав. Дальше?
— Что — дальше? — притворно удивилась Вероника.
— Ну, это ведь не все. Самое интересное ты, как обычно, приберегла напоследок.
— Ничего я не приберегала, — проворчала Вероника. — Сам спросил про яд.
— О’кей. Итак?
— Живчик следил за Ильичевым.
— То есть?
— Ну, ты спросил, как они связаны…
— Я помню, о чем спрашивал. Конкретнее?
— Агния сказала, что Живчик не отлипал от Ильичева. Везде ходил за ним по пятам. Ловил каждое его слово. И фотографировал.
— Фотографировал?
— Ага. И ладно бы на кухне. А то — сквозь щель в раздевалке! Бу-э-э… — Вероника поднесла ладонь ко рту, изображая приступ тошноты. — И вот скажи мне после этого, что Живчик не виноват!
— Живчик не виноват, — небрежно отмахнулся Тимофей.
Задумался. Спрыгнул с гамака, заходил по комнате.
Вероника, плюхнувшаяся в кресло, подобрала ноги под сиденье, чтобы не споткнулся. Она знала это выражение лица: Тимофей размышлял о важном.
— Вероника.
— У?
— Ты знаешь, как обычно одеваются адвокаты при посещении клиентов?
20
— Добрый день.
Дежурный лейтенант Исаков, который, помирая от жары в лишенном кондиционера помещении, клевал носом и мечтал о тихой безболезненной смерти, поднял голову и встретился взглядом с парнем в белоснежном костюме.
Освещенный трубками дневного света, костюм показался ослепительным. Исаков с трудом сдержал порыв протереть глаза. Сразу буркнуть привычное «Что вы хотели?» как-то не получилось.
Парень смотрел так, будто пришел допрашивать лейтенанта Исакова. Будто в ответ на свое приветствие ждет исповеди.
Вообще, выглядел он странно. Костюм приличный, но — белый, как-то необычно. Хотя, конечно, в такое пекло лучше черного. Однако, в представлении Исакова, для завершения образа к такому костюму должна была прилагаться модельная стрижка. А парень выглядел так, будто его поймали и обрили пьяные скинхеды.
Короче, с ходу записать парня в какую-то категорию не получалось. Непонятно было, стоит ли перед ним заискивать, вытянуться по струнке или послать на все четыре.
В результате Исаков, как подвисший компьютер, пробурчал что-то невнятное. Парень помолчал несколько секунд, будто хотел убедиться, что это — все, потом кивнул каким-то своим мыслям и приложил к стеклу развернутое удостоверение.
— Я бы хотел поговорить с гражданином Загорцевым, арестованным по обвинению в убийстве гражданина Ильичева.
— А… Эм… — озадачился Исаков.
Он, щурясь, всмотрелся в удостоверение. Ад-во… Ах, адвокат! Ну вот, так бы сразу. А то «добрый день» у него, видите ли… От сердца отлегло.
— Щас, — сказал он и взял трубку. Набрал короткий внутренний номер.
— Долинин, — послышалось раздраженное после первого же гудка.
— Максим Андреич, тут адвокат к Загорцеву.
Пауза. Потом — удивленное:
— Кто?
— Адвокат.
— В смысле? Наш, что ли?
— Нет. Из частной фирмы какой-то.
Исаков поднял взгляд, думая, что придется просить показать удостоверение вновь, но обнаружил, что оно до сих пор прижато к стеклу. Прочитал вслух по слогам название фирмы, потом — фамилию и имя адвоката:
— Бурлаков Тимофей.
После этого, будто получив сигнал, парень сложил удостоверение и бережно опустил его в карман.
— Не было печали, — вздохнул в трубке Долинин. — Ну, пусть зайдет.
Исаков положил трубку и, уже не глядя на посетителя, ткнул большим пальцем в сторону коридора:
— Прямо, лестница, второй этаж, четвертая дверь справа. Табличка — «Долинин М. А.».
— Это следователь, который ведет дело?
Нет, блин, это главный бухгалтер, который гонорар тебе выплатит, и можешь домой идти!
Вслух Исаков, конечно, так не сказал. Он лишь снова буркнул что-то условно утвердительное и поспешил погрузиться в анабиоз.
Жара… Ну ничего, когда-то ведь она закончится. Лето — все-таки не единственное время года.
— Полагаю, я могу получить копии? — спросил адвокат, пробежав глазами разложенные на столе Долинина материалы.
В этот-то момент у капитана и мелькнула мысль, что парень вовсе не настолько матерый, как хочет казаться. На мелочах прокалываются даже великие актеры.
— Бумага в принтере закончилась, — посетовал Долинин. — А вынести позволить не могу. Сами понимаете.
Тимофей Бурлаков глубоко задумался, глядя на результат экспертизы. Правильно, пусть лучше тратит время и силы на преодоление идиотских бюрократических барьеров. А то что получается? Мы тут вытанцовываем невесть что, а они появляются, все в белом, и непринужденно так…
— Не вижу результатов дактилоскопии. — Бурлаков ткнул пальцем в лист бумаги.
— Чего? — моргнул Долинин.
— Отпечатки пальцев на пакете. Почему не была заказана экспертиза? Я полагаю, что на пакете точно будут присутствовать отпечатки оперативника, производившего изъятие.
— Пакет изъяли при свидетелях, — стремительно перешел к защите Долинин.
— Свидетели. — Тимофей пробежал взглядом протокол задержания. — Молодой человек, незадолго до этого по непонятным причинам разбивший фару автомобиля подозреваемого. Девушка, которая еще до изъятия требовала арестовать Загорцева. Нет отчета об оперативных мероприятиях, призванных прояснить мотивы этой пары. Работниками студии они также не являются. В список гостей внесены в последний момент.