— В выходной? — уточнил Саша.
— У меня не бывает выходных. — Вздох получился таким искренним, что в Сашиных глазах мелькнуло сочувствие.
— Понимаю, — невесело усмехнулся он. — Та же фигня… Ладно, позвони потом. Поговорить надо. — И красноречиво покосился на задержанную парочку.
По этому взгляду Вероника поняла, что от объяснений, какого рожна она забыла в квартире Агнии и о чем беседовала с подозреваемыми, не отвертеться. Но решила, что время придумать оправдание еще будет.
Инструкции Тимофея слушала уже на бегу — спуск с пятого этажа по лестнице показался более быстрым вариантом, чем ожидание лифта. А поспешить стоило. Тимофей снова ей позвонил. Второй звонок подряд — для него это было почти подвигом. И он не часто разговаривал так резко и категорично, обычно все-таки старался маскироваться под человека.
— Я вызвал тебе такси. Госномер эм два шесть девять е эн. Уже подъезжает.
— Да бегу, блин! — Вероника неслась по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Когда-то в детстве владела этим искусством в совершенстве. Сейчас подумала, что при ее нынешнем роде занятий не худо бы восстановить навыки. — Ты можешь сказать, что случилось?!
— Нет.
— Почему?
— Потому что я понятия не имею, что случилось. Я же сказал, камера заклеена. Надеюсь, что пока ничего. Но единственный способ это выяснить — подняться в номер и проверить, чем занят Загорцев. К телефону он не подходит. Персонал с ресепшена тоже отказался к нему идти.
То есть Тимофей успел пообщаться даже с персоналом. Сам позвонил в гостиницу. Сам разговаривал и пытался кого-то в чем-то убедить… Вот теперь Вероника осознала серьезность ситуации в полный рост.
— Бегу, — пообещала она.
Выскочила из подъезда. Подъезжающее такси увидела сразу. Распахнула дверцу.
— Гостиница «Взлетная»?
Таксист кивнул.
— Все, села, — отрапортовала Вероника. — Не переживай. Все с твоим Загорцевым нормально. Небось порнуху включил и расслабляется. Ну или просто — нашел камеру да взбесился. Если хочешь знать, я бы ее со злости вообще расколошматила.
Это Тимофей никак не прокомментировал. Молча сбросил звонок.
Девятиэтажный корпус гостиницы Вероника и таксист увидели издали. Надпись «ВЗЛЕТНАЯ» огромными буквами под крышей сомнений не оставляла.
— Вон туда, — показала рукой Вероника.
Таксист кивнул:
— Вижу.
Впоследствии Вероника так и не смогла определить, действительно ли в тот момент, когда она смотрела на фасад гостиницы и пыталась сообразить, на каком из девяти этажей может находиться сто одиннадцатый номер, увидела то, что увидела, или позже воображение подменило память.
Десять утра. Неспешное августовское солнце успело победить собственную лень, выкатилось и сияло в безоблачном небе — недвусмысленно обещая побить очередной температурный рекорд. Фасад гостиницы, от фундамента до крыши облицованный стеклом, беспощадно бликовал. Смотреть на него, даже в солнцезащитных очках, было непросто. Исключение составляли лишь несколько окон, кажущихся темными: они, по всей видимости, были открыты. И когда от одного из таких темных проемов на восьмом этаже что-то вдруг отделилось, когда мимо блестящих окон промелькнула стремительная тень, Вероника решила, что ей показалось.
Глаза слезятся на этом безумном солнце, вот и мерещится черт-те что. Да и с какой стати сто одиннадцатый номер — на восьмом этаже? На восьмом должны находиться номера, которые начинаются с цифры восемь. Бред какой-то. Почудилось…
— Езжайте быстрее, пожалуйста, — тем не менее вырвалось у нее.
— Да все уж, приехали, — проворчал таксист.
Повернул к гостинице. Перед ней находилась парковка, уставленная машинами. Ко входу в гостиницу вело широкое крыльцо, левую часть которого составляли ступени, а правую — длинный пологий пандус.
Истошный вопль Вероника услышала раньше, чем такси остановилось. Водитель и сам вздрогнул, завертел головой.
— Стойте! — Вероника задергала дверь.
Машина остановилась, не доехав до парковки. Щелкнул центральный замок. Вероника выскочила. Откуда доносится крик, поняла еще в машине.
Кричала молодая женщина в легком, раздувающемся на утреннем ветерке цветастом сарафане. Перед ней стояла детская коляска — нарядно розовая, на серебристом каркасе и с такой же серебристой ручкой, с кокетливо выглядывающим изнутри краешком кружевной пеленки. Женщина подъехала к пандусу, но вкатить на него коляску не успела. Замерла и визжала, вцепившись в рукоять.
Пузырящийся на ветру сарафан и массивная коляска загораживали от Вероники происходящее. Она побежала — краем глаза заметив, что с парковки тоже бегут люди.
Двери гостиницы раздвинулись, выскочил мужчина в форме охранника — и тоже застыл на месте. К крику женщины присоединился плач разбуженного ребенка.
Загорцев лежал на спине, раскинув руки в стороны. При падении он задел головой перила пандуса, и голова оказалась немного приподнятой, прислоненной к опоре блестящих хромированных перил.
Крови не было. То есть Вероника заметила ее не сразу. Когда подбежала к Загорцеву, он был еще жив. И со стороны казалось, что просто прилег отдохнуть — в таком вот странном месте, вольготно раскинув руки.
Вероника села рядом с ним на корточки. Что произошло, она понимала. Но в голове это категорически не укладывалось. И задала самый дурацкий вопрос из всех возможных:
— Как вы?
— Это она, — сказал Загорцев.
Удивленно и странно обиженно. Глаза его смотрели мимо Вероники, в небо.
— Кто? — осторожно спросила Вероника. — Как вы себя…
— Это она, — хрипло повторил Загорцев.
Теперь уже в его словах послышалась злость.
Мужчина повернул к Веронике голову, и она увидела, что левая ее часть размозжена. По виску, щеке, плечу струилась кровь. Белый гостиничный халат с правой стороны окрасился алым.
Вероника завизжала. Загорцев посмотрел на нее укоризненно.
А потом взгляд застекленел. Голова упала на грудь.
Загорцев умер.
39
— Девушка… — Веронику осторожно трогали за плечо.
— А? Что? — Она не сразу пришла в себя.
Жуткая размозженная голова, поворачивающаяся к ней, все еще стояла перед глазами.
— Телефон у вас. — Пожилой степенный охранник кивнул на вибрирующую на асфальте оброненную сумочку. Взял Веронику под локоть, помог подняться. Обратился к женщине с коляской: — Мамочка, вы б дите хоть на руки взяли, что ли! Слушать же невозможно, как орет.
Женщина, выйдя из оцепенения, засуетилась над коляской. С крыльца сбежала девушка со строгой прической, в белой блузке с приколотым к груди бейджем:
«Екатерина. Администратор».
— Андрей Юрьич, что слу… Ой. — Она уставилась на труп.
— Вот только ты не ори, — проворчал охранник, — еще тебя не хватало. Скорую я вызвал, да только она тут, кажется, уже ни к чему.
— Ни к чему, — сумела проговорить Вероника. — Он умер.
— Значит, Катюша, вызывай полицию, — сказал охранник. — Чтобы уж время не тратить. И Елене Михайловне позвони.
— Так выходной же… — пробормотала девушка.
— Какой уж тут выходной. — Охранник посмотрел на труп, вокруг которого медленно увеличивалась в размерах кровавая лужа, укоризненно покачал головой: — Вот же угораздило. И ведь только на смену заступил, надо же…
К крыльцу подходили все новые люди. Подбегали с парковки, спускались с крыльца гостиницы. Скоро вокруг собралась целая толпа. Сумочка у Вероники в руках снова завибрировала.
Она вытащила телефон. Тимофей.
— Тиша. — Вероника отступила в сторону, чтобы никто не услышал разговор. — Загорцев погиб.
— Как? — быстро спросил Тимофей.
— Ой, ужасно. — Вероника всхлипнула. — Ты не представляешь…
— Разумеется, не представляю, — оборвал Тимофей. — Потому и спрашиваю. Как именно это произошло?
— Он… Он выпал из окна.
— Срочно поднимись к нему в номер. Восьмой этаж, сто одиннадцатый.
— Но…
— Бегом! — рявкнул Тимофей.
Вероника огляделась. Тело Загорцева плотно окружили. Люди обсуждали произошедшее. Молодая мама, укачивая на руках ребенка, всхлипывала и, кажется, уже не в первый раз повторяла:
— Прямо передо мной упал — а я даже не поняла, что это человек! Решила сперва, что тюк с бельем сбросили или манекен какой-то. Подумала еще — совсем с ума посходили, а ведь по отзывам приличная гостиница…
Люди вокруг сочувственно гудели, девушка с ресепшена совала молодой маме стакан с водой:
— Вот! Попейте.
Охранник диктовал в телефон адрес гостиницы. На Веронику никто не обращал внимания.
Она быстро взбежала по ступенькам крыльца. Миновала пустую стойку ресепшена, разминулась по дороге с человеком в ярко-желтой форме доставщика готовой еды — он недоуменно обернулся ей вслед, — и устремилась к лифтам. Бросила в телефон:
— Иду.
— Сколько времени прошло с того момента, как Загорцев упал? — спросил Тимофей.
— Минут пять. Максимум, десять.
— Слишком много. С большой долей вероятности тот, кто его убил, уже скрылся. Но все равно: будь осторожна. Он мог задержаться для того, чтобы устранить улики, например.
Вероника поперхнулась.
— Ты хочешь сказать, что Загорцев…
— Вероника, не будь ребенком, — попросил Тимофей. — И поверь, пожалуйста: когда человек в подобных обстоятельствах вдруг падает из окна, последнее, что стоит подозревать, это его неуклюжесть или внезапно проснувшуюся тягу к суициду. Загорцева убили. И не исключено, что убийца еще в номере. Он явно паникует и может наделать глупостей. Поэтому говорю: будь осторожна.
Да уж. Тебе-то легко говорить…
— И надень перчатки, — продолжил звучать в наушнике ровный, лишенный эмоций голос. — Если будешь до чего-то дотрагиваться, не стоит оставлять отпечатки пальцев.
Вероника достала из сумки перчатки. Надела и вышла из лифта.
Дверь с номером «111» увидела сразу. Визуально ничем, кроме номера, от дверей «110» и «112», находящихся слева и справа, она не отличалась. Ровно такая же, совершенно обыкновенная закрытая дверь. В коридоре было пусто.