— За спрос денег не берут, — пожал плечами Смуров.
— Адрес Измайловой и адрес Кругловой.
— Измайловой — допустим, понимаю, — медленно проговорил Смуров. — А Кругловой-то для чего?
— Хочу поговорить с дочерью погибшей.
— С ней уже говорили. Девочка не в курсе. Мать потеряла. Хватит ее мучить.
— Предположу, что девочке просто задавали не те вопросы.
— А какие надо было?
— Те, которые задам я. Они не нуждаются в критических замечаниях, потому я воздержусь от высказывания их вслух.
Смуров покачал головой:
— Не могу. Без обид, парень. Но ты сам на маньяка похож.
— До свидания. — Бурлаков встал.
— Всего хорошего. — Смуров взял со стола лист с отчетом Сашки о поездке в квартиру Загорцева и погрузился в чтение. — Полли Анна.
— Что? — развернулся у самой двери Тимофей.
— Ничего, — с недоумением посмотрел на него Смуров. — Вам послышалось. Всего хорошего.
44
— Н-да. Интересно у них там. Прямо змеиное гнездо.
Вероника и Саша сидели в кофейне.
Ванна и полчаса блаженной дремы сделали свое дело. Вероника посвежела; заглянув в зеркало, решила, что похорошела и что посещение кофейни — отличный повод выгулять новое платье. Судя по Сашиным взглядам, которые то и дело ловила на себе, не зря достала его из шкафа и добрых полчаса прыгала вокруг с утюгом. Приятная все-таки штука — мужское внимание. Пусть даже исходит оно от человека, который ей абсолютно безразличен.
— Да ужас, — вздохнула Вероника. — Странный народ эти участники все-таки. Я бы к их Ильичеву на километр не подошла, даже если бы заплатили! А там — ты видел, какие страсти кипят? Как будто от того, что проиграешь, жизнь закончится. Дурдом, честное слово.
— Почему — «как будто»? — бросил Саша. — Не «как будто», а так оно и есть.
— В смысле? — изумилась Вероника. — О чем ты?
— Ну, в том смысле, что для многих это шоу — единственный шанс чего-то добиться в жизни. — Вероника смотрела непонимающе. Саша вздохнул: — Ну вот представь: ты, к примеру, домохозяйка с двумя детьми. С утра до ночи — готовка, стирка, уборка, уроки, магазины, денег мало, мать всю плешь проела, как хорошо живет твоя двоюродная сестра, которая вышла замуж за нормального человека. И единственная отрада в твоей жизни — печь пироги. Это у тебя хорошо получается, даже привередливый муж и избалованные дети с удовольствием едят. А ты каждую неделю смотришь по телику ильичевское шоу и мечтаешь о том, как когда-нибудь тоже окажешься там. В телевизоре. На этой вот охрененной кухне. Как тебя на всю страну похвалит сам Ильичев. Фигня, что других он с дерьмом мешает, они просто готовят паршиво, ты-то — гораздо лучше! И как все твои подруги, которых хлебом не корми, дай подпустить шпильку о том, как ты растолстела и жутко одета, помрут от зависти. Как про тебя напишут на всех новостных сайтах. Как все сразу начнут тебя уважать. Мама, муж, знакомые — все станут смотреть другими глазами! Наконец-то оценят тебя. Поймут, какой талант все это время загибался у них под боком. И однажды ты набираешься смелости и отправляешь заявку. И случается чудо — тебя приглашают на кастинг! Ты от счастья готова до потолка прыгать. Но твои так называемые близкие очень быстро приводят тебя в чувство. Куда ты еще поедешь?.. Зачем?.. А дети с кем останутся?.. Ты все равно ничего не выиграешь, там все куплено! А билеты сколько стоят? Сколько-сколько?.. Да ты с ума сошла! Даже и не думай! Но ты уже не можешь не думать. Ты на коленях уговариваешь маму посидеть с детьми. Вытаскиваешь из заначки сбережения, залезаешь в долги. Наскребаешь денег на билет и приличное платье, в котором не стыдно будет показаться в телевизоре. И едешь в Москву. Ты знаешь, что это — твой единственный шанс. Ты поставила на кон все. Ты просто обязана выиграть… И такая вот история — за плечами примерно у каждого. — Саша замолчал.
Вероника тоже растерянно молчала. Она вдруг представила себя на месте этой несчастной домохозяйки. У которой в кои-то веки вдруг появился шанс доказать миру, что она тоже человек…
Саша пытливо смотрел на нее.
— Что? Не ожидала?
— Нет. — Вероника покачала головой. — Как-то не думала про такое. Что может быть — вот так… А ты? — встрепенулась она. Очень уж горько прозвучал рассказ. Слишком жизненно. — Ты-то откуда знаешь?
— Спортом в детстве занимался, — не сразу ответил Саша. — Большие надежды подавал.
— Каким?
— Горные лыжи. Отец в молодости за сборную России катался. Он меня и на лыжи поставил — совсем мелкого, четырех лет не было, — и тренировал поначалу сам. Спорт дорого́й. Снаряга, сборы. В Подмосковье-то — сама понимаешь, разве что в овраг на жопе съезжать. Все деньги, какие были, отец в меня вкладывал, да еще кредиты брал. Мать вторым ребенком была беременна — рожать не стала, отец запретил. Лишние расходы. Мать заболела потом… А я тогда уже на международный уровень вышел, на Европу. По всем раскладам должен был если не «серебро», то хоть «бронзу» взять. Если бы взял — отцу хватило бы и на то, чтобы кредиты выплатить, и матери на нормальное лечение.
— Но ты не… — у Вероники дрогнул голос. Она была уже не рада, что спросила.
— Я поломался, — жестко сказал Саша. — Веришь — до сих пор не понимаю как. По детству чуть не каждую ночь снилось, что нормально проехал… Миллион раз ведь такие повороты проходил! А тут, видать, слишком разогнался. Ну и не справился со скоростью. Улетел с трассы. Метров сто, говорят, по склону сыпался… Ребра, ногу правую — как мозаику собирали. Плюс внутренние повреждения. Полгода в больнице провалялся, да потом еще долечивали. В спорт уже, конечно, не вернулся.
— Сочувствую, — пробормотала Вероника. Она не знала, что еще сказать.
— Да ладно, дело прошлое. — Саша смотрел на нее все так же пытливо. — А ты в своей древнейшей профессии недавно, что ли?
Вероника подобралась.
— С чего ты взял?
— Дак если интервью берешь, со всякими известными людьми общаешься, кучу таких историй должна знать. Кто не рискует, тому победы не дождаться, известное дело. Успешны те, кто рискнул и победил.
— Ну… я недавно в журналистике, — решила «сознаться» Вероника. — Угадал. — И поспешила перевести разговор: — Теперь мне хоть понятно, почему они на этом шоу друг друга в клочья порвать готовы!
— Вот и я о чем, — кивнул Саша. — Хотя Корсаков с Соколовой даже меня удивили. Это ж надо было додуматься с мукой! Не удивлюсь, если сама Соколова Загорцеву такой вариант и предложила… Теперь уж у него не спросишь. А эти двое, понятное дело, все на него спихнут. А еще мне самому уже интересно, для чего твоя Измайлова в Москве осталась. Вдруг тоже у любовника живет? Продюсера какого-нибудь?
— А Измайлова что — в Москве? — Вероника почувствовала, как сердце кольнуло страхом.
Мелькнуло воспоминание, слова, произнесенные хриплым голосом: «Это она». И раскроенная об асфальт голова Загорцева…
«Она» — женщина, у которой не дрогнула рука столкнуть человека с восьмого этажа. Такая уже наверняка ни перед чем не остановится.
Вероника вдруг поняла, что, оказывается, ничего так не ждала, как небрежных слов Саши: «Дома твоя Измайлова. Я проверил — сидит спокойно у себя в Нальчике». И тогда Тимофею пришлось бы придумывать другую версию. И еще какое-то время можно было бы не бояться…
— Ага, — кивнул Саша. — Она сразу предупредила, что задержится. Город посмотрит, по магазинам полазит. Живет то ли у сестры, то ли еще у какой-то родственницы. Она и адрес ее дала, и телефон — под подписку о невыезде положено второй номер для связи оставлять… Эй! С тобой все нормально?
— Да. — Вероника с трудом выдавила улыбку. — Спасибо. Просто жарко тут.
45
«Это всего лишь телефонный звонок», — уговаривала себя Вероника, глядя на записанный номер.
Набрать его не решалась вот уже полчаса — с тех пор, как Саша, с насмешливым пониманием понаблюдав за тем, как она нетерпеливо ерзает на стуле, распрощался и ушел.
Вероника дважды набрала Тимофея — вдруг он передумал, вдруг уже не надо звонить Леопардихе? Но Тимофей не отвечал. Наверное, все еще в полиции. Эх, надо было все-таки согласиться на Сашино предложение проводить ее домой и звонить из дома! Мой дом — моя крепость, там спокойнее. С одной стороны. А с другой — дома она одна, а здесь — кафе, кругом люди. Здесь Леопардиха не рискнет ее убивать…
«Да что за чушь! — одернула себя Вероника. — Какое, на фиг, убийство? Леопардиха понятия не имеет, кто ты такая. И даже если бы знала, где ты находишься, — Загорцев мертв. Леопардиха уверена, что теперь уж полиция ее не заподозрит. Да и звонит все-таки не абы кто, а представитель потенциального работодателя. Грех не пообщаться… Все. Решено. Выкидывай этот бред из головы — и вперед».
Она тяжело выдохнула и набрала номер. Хоть бы и этот выключен. Хоть бы отложить проклятый разговор…
Гудки. Долгие. И недоверчивый старческий голос:
— Алло?
В том, что недоверчивый, ничего удивительного нет. Пожилым людям звонят с незнакомых номеров либо спамеры, либо мошенники.
Пару лет назад Веронике пришлось провести серьезную разъяснительную беседу среди собственной мамы — о том, что если ей вдруг позвонят с незнакомого номера сообщить, что дочь попала в аварию, в больницу, в полицию или вляпалась куда-то еще, а для того, чтобы ей помочь, срочно нужны деньги, то первое, что нужно сделать, — перезвонить дочери. Потому что со своими неприятностями она, Вероника, разбирается сама. А если это не так, то смотри пункт первый. При сообщении «я звоню из банка такого-то» нужно просто класть трубку, после чего блокировать номер. Потому что, даже если это будет реальный звонок из банка, ничего такого, о чем не знала бы Вероника, служащие не сообщат.
— Здравствуйте. — Вероника постаралась собрать в голосе всю приветливость, на какую была способна. — Могу я поговорить с Сабиной Сулеймановной?
— А кто ее спрашивает? — еще больше насторожилась женщина. — Сабиночка сейчас не может подойти.