Вероника засмотрелась на парня и не заметила, как к ней подошли.
— Простите. Вы случайно не меня ждете?
Вероника вздрогнула. Обернулась.
На нее смотрела незнакомая девушка.
51
Перед тем как отправиться наблюдать за встречей Вероники с Леопардихой, Тимофей уселся с закрытыми глазами на пол, постаравшись отключиться от всех внешних раздражителей. Эти пять минут покоя были ему необходимы, прежде чем окунуться в мир, который целиком состоит из раздражителей.
Находясь снаружи, он чувствовал себя космонавтом на чужой планете. На что реагировать? Что пропускать мимо ушей? Что и как говорить? Почему обычный поход за хлебом в магазин должен превратиться в целый психологический триллер? Соседка затаскивает коляску по лестнице. Помочь ей? Не оскорбит ли ее предложение помощи? А если помогать — то как именно? Как взять эту коляску, чтобы ничего не сломать или, не дай бог, не вытряхнуть из нее ребенка? А если соседка скажет «нет», то как понять, что это «нет» на самом деле — «да»? Не будет ли его помощь истолкована как домогательство после отказа? Стоит ли здороваться с соседкой? Хочет ли она слышать «здравствуйте», или ей тоже, как ему, лучше, чтобы ее не замечали и оставили наедине с коляской?
Хороший принцип: относись к другим так же, как хочешь, чтобы относились к тебе. Жаль, что он не всегда работает так, как хотелось бы. Делая что-то или даже не делая ничего, ты все равно для множества людей превращаешься в злодея.
Их ненавидящие взгляды.
Их попытки хоть как-то насолить…
Нет, Тимофей не хотел всем понравиться. Он всего-навсего хотел, чтобы жизнь в целом была проще. Чтобы одно и то же слово, сказанное любому человеку, имело одно и то же значение. Чтобы люди, как компьютеры, оперировали нулями и единицами, а не этой сложной, непостижимой, гормонозависимой субстанцией под названием «эмоции».
Многим эмоции заменяют разум. Для таких людей работает аксиома: «я так чувствую — следовательно, это верно». Понять же, что именно они чувствуют в конкретный момент, абсолютно невозможно.
Верный обещанию, данному Веронике, Тимофей приложил массу усилий, чтобы научиться контактировать с миром. Дабы в случае опасности Вероника не оставалась одна, могла на него рассчитывать. Вот как сегодня.
И довольно быстро пришел к выводу, что из всех дел, которые когда-либо его занимали, это было самым сложным.
Выучить язык программирования за день?.. Легко. Прочитать книгу на языке, о котором впервые услышал?.. Нужен лишь учебник грамматики и словарь. Искать реальных преступников было сложнее, чем давних, присыпанных архивной пылью, но это занятие ему нравилось.
В отличие от коммуникаций с миром.
Он, например, до сих пор не знал, как относится к нему Полина — которой искренне хотел помочь. После всего, что наговорила эта Софья… Хорошо хоть, что говорила она с Вованом. Как тот умудрился не провалиться сквозь землю, было для Тимофея загадкой. А тот факт, что Вован о перепалке, судя по всему, спустя минуту попросту забыл, казался чудом.
Тимофей до сих пор вертел ситуацию в голове так и эдак, но неизбежно скатывался к логическим выкладкам, к доводам рассудка. А такие приемы плохо коррелировали с эмоциональным интеллектом, которым, судя по всему, обладала Софья. Да и Полина тоже.
Тимофей действительно старался, хотя уже принял печальный факт: рожденный ползать летать не может. Да, он способен научиться высоко прыгать и приземляться без серьезных травм. Однако это не отменяет фактов: летать он не может и ему постоянно будет больно. Всегда.
— Я готов, — сказал Тимофей вслух и открыл глаза.
Он каждый раз так делал перед тем, как покинуть свой дом, который не без оснований считал крепостью, и выйти за его пределы, во враждебный мир.
В поле зрения попал экран монитора. В правом нижнем углу мигала единичка в углу белого конверта. Пришло письмо.
Тимофей заколебался.
Он не ждал никаких сообщений. А важные и срочные сообщения, как известно, нежданными не приходят. По-настоящему важными и срочными бывают только звонки.
Он настроился на выход. Если сейчас вернуться за компьютер, он опять погрузится в родную среду, и вырваться из нее будет сложнее. А времени на пятиминутный буфер, как он это называл, уже не останется.
— Это подождет, — сказал Тимофей.
Встал и на секунду задумался.
— Или не подождет…
В конце концов, может, информация не важная и не срочная для отправителя, однако для него она окажется именно такой. Глупо отмахиваться от чего-то. Ему ведь не обязательно даже в кресло садиться. Просто навести курсор на уведомление, кликнуть…
Тимофей первым делом посмотрел на адрес отправителя. Потом на тему письма — «Прилетай».
И только когда взгляд упал на тело письма, до него в полной мере дошло, кто внезапно решил разорвать пелену времени и соединить прошлое с настоящим.
Сердце забилось чаще. На лбу выступил пот.
Жарко. Очень жарко в эти дни…
«Тим, сынок, здравствуй…»
52
У девушки, окликнувшей Веронику, были русые волосы — когда-то высветленные, а сейчас заметно отросшие у корней, — короткая стрижка и голубые глаза. На чернокудрую огненноокую Леопардиху девушка походила чуть меньше, чем никак. Леопардиха и ростом выше, и фигуристее, да и постарше. Это точно не она.
— Боюсь, что нет. Вы ошиблись.
Вероника огляделась. Судя по другим людям, топчущимся возле лестницы в ожидании, не только Леопардихе пришло в голову назначить встречу именно здесь.
— Это я вам звонила. — Девушка провела пальцем по экрану смартфона. Показала последний набранный номер. — Это ведь ваш?
— Э-э… — запнулась Вероника. — Мой. Но… — Снова недоуменно уставилась на девушку.
Та виновато кивнула:
— Да, я не Сабина… Извините, что ввела в заблуждение. Но поймите! Мне просто необходимо было с вами встретиться. И когда вы сами назвали имя Сабины, я решила, что проще ухватиться за это, чем объяснять, кто я. Решила, что все скажу при встрече.
— И кто же вы?
— Меня зовут Настя. — Девушка улыбнулась, улыбка тоже вышла виноватой. — Я работаю костюмером. В телестудии, где произошло… — Она замолчала, огляделась по сторонам. Нервно обронила: — Может быть, мы не будем стоять здесь? Поищем место, где нас точно никто не услышит?
— Да-да, — машинально кивнула Вероника, — конечно.
Она, кажется, в жизни не испытывала такого колоссального облегчения. Прямо камень с души упал. Представила, как обалдел сейчас наблюдающий за ними Тимофей, и едва удержалась от того, чтобы захихикать.
Не пошел с ней открыто, придумал какую-то дурацкую маскировку — ну и сам виноват! Пусть теперь лопается от любопытства, что это за девушка. И почему Вероника неспешным прогулочным шагом двинулась вместе с ней по набережной.
Теперь, кстати, когда Вероника присмотрелась к Насте, показалось, что и впрямь видела ее раньше. Хотя, конечно, в студии в тот день было полно народу…
— Меня зовут Вероника, — представилась она. — Скажите, а почему вы решили, что я имею отношение к расследованию?
Настя нервно засмеялась:
— Ну, я же видела, как уверенно вы себя вели. Как подбежали к Ильичеву, как разговаривали потом с полицией… Если я правильно поняла, это именно вы их убедили отправить к Наташе домой патрульную машину, верно? Я тоже сразу, как только поняла, что случилось, позвонила ей. Но было уже поздно.
Настя тронула Веронику за рукав и кивком указала на дорожку, уводящую с набережной к фонтану. На газоне вокруг фонтана стояли раскрытые пляжные зонтики, под ними — шезлонги и что-то вроде пуфов, большие бесформенные мешки с наполнителем. Настя кивнула на единственный свободный зонтик:
— Может, присядем вон там? Хоть где-то спрятаться от жары.
— Да, давайте. А откуда у вас мой телефон?
— Мне дала его Агния.
— А. Понятно.
Вероника и Настя зашагали к свободному зонтику напрямик, по газону. К эйфории от того, что Настя оказалась безобидным костюмером, а не Леопардихой, прибавилось предвкушение блаженной прохлады. Подстриженная трава приятно щекотала ступни сквозь ремешки босоножек.
Жаль, что разуться нельзя! Несолидно будет выглядеть, Тимофей ей голову оторвет. С одной стороны. А с другой — подумаешь, какая-то Настя! Ну что вот такого серьезного она может сказать? Какие-то подробности, в курсе которых, судя по всему, была, но постеснялась поделиться с полицией? Можно подумать, разутой она их не запомнит…
— Секунду. Подождите, пожалуйста.
Вероника сняла босоножки и дальше шла, блаженно улыбаясь.
Когда дошли до шезлонгов, Настя вытащила из сумки небольшой термос. Поставила на столик между шезлонгами. Пояснила:
— Домашний лимонад. Все еще прохладный. Очень вкусный, попробуйте.
— Спасибо.
Вероника открутила крышечку, налила в нее прозрачный напиток, пахнущий лимоном. Отпила. Похвалила:
— Действительно, очень вкусно.
— Приготовила по рецепту мужа, — грустно сказала Настя. — Рецепты — это все, что мне осталось на память о нем.
— А что случилось?
— Он погиб.
— О… — Следующей фразой должна была стать дежурная «примите мои соболезнования», но слова почему-то не выговорились.
У Вероники перехватило горло. В первый момент решила, что поперхнулась, успела удивиться — нет же?.. Почему?.. А потом вдруг поняла, что задыхается. Попробовала ухватить воздуха, но не сумела. Горло сдавило, перед глазами поплыло. Настю она уже почти не видела.
До Вероники донеслись странные звуки. То, что это хрип и издает его она сама, понять не успела.
Тело налилось тяжестью. Вероника повалилась на бок.
— Простите, — дождавшись, пока хрипы прекратятся, задумчиво проговорила Настя. — Вы, кажется, довольно милая девушка… Я когда-то тоже была такой. А сейчас по-другому нельзя, понимаете? Никак нельзя.
Она огляделась по сторонам.
Этот зонтик присмотрела, еще когда направлялась к лестнице для встречи с Вероникой. Пока они шли по набережной, молилась про себя, чтобы его не успели занять.