В кафе запыхавшаяся Полина вошла одновременно с Тимофеем и Софьей.
Софья выглядела подавленной, Тимофей придерживал ее под локоть. Полина вдруг подумала, что, если он уберет руку, Софья попросту рухнет на пол, выложенный красивой темно-синей плиткой.
Красоты, впрочем, никто, кроме нее, не замечал. Софья смотрела в никуда, Тимофей, войдя, застыл у входа — как будто понятия не имел, что делать дальше.
— Добрый день. Что желаете? — приветливо окликнула девушка из-за барной стойки.
Кафе было небольшим. И почти пустым: время бизнес-ланчей закончилось, время ужинов еще не началось.
Тимофей не ответил. Он смотрел на девушку и как будто решал в уме сложную задачу.
— Столик, — решила взять инициативу в свои руки Полина, — на троих.
— Пожалуйста, — девушка повела рукой, — присаживайтесь. Что будете заказывать?
Полина посмотрела на Тимофея — все-таки идея отправиться в кафе принадлежала ему, а не ей.
Тимофей посмотрел на Софью. Софья, судя по выражению лица, смотрела куда-то либо вообще за пределы вселенной, либо, по меньшей мере, за пределы дня сегодняшнего. И никто из этих двоих не обращал внимания на окружающее пространство.
— Зеленый чай, — решила Полина. Бывать в кафе ей доводилось нечасто, но о том, что дешевле чая только вода без газа отечественного разлива, помнила хорошо. — Три раза. Спасибо.
Тимофей, будто получив сигнал из космоса, двинулся к свободному столику. Софью он по-прежнему тащил на буксире.
Полина перевела дыхание. Девушке, принимавшей заказ, тоже явно полегчало — похоже, от присутствия в кафе Тимофея ей было не по себе.
— Оплатите сразу?
— Да.
Полина заплатила за чай и взяла у девушки чек, подумав, что надо будет предъявить его Тимофею. А еще о том, что если он или Софья закажут что-то еще — пусть платят сами, иначе ей придется идти домой пешком.
Ожидая, пока девушка поставит на поднос чайник и три чашки, Полина одним глазом присматривала за этой парой. Они наконец отмерли — сели друг против друга и начали разговаривать. Интересно, о чем?.. Черт, ну почему так долго-то?!
— Что-нибудь еще? — спросила девушка. — Бутерброды, пирожные? Посмотрите меню — на часть десертов у нас сегодня акция.
— Нет-нет, спасибо. — Интересно, сколько времени должно пройти, прежде чем слово «пирожные» перестанет вызывать у нее нервный спазм?
Завладев, наконец, подносом, Полина поторопилась к столику.
Слишком поторопилась.
Зацепилась ногой за стул, который какой-то урод не задвинул за собой до конца, и чуть не полетела носом в пол. Уже представила, как обольется горячим чаем и вообще выставит себя полной идиоткой в такой серьезный момент…
Поднос внезапно исчез из рук. А миг спустя ее подхватили.
— Прошу прощения, — сказал Тимофей.
Одной рукой он поставил на стол поднос, другой поставил на ноги Полину.
— Продолжайте. — Тимофей разговаривал с Софьей. И извинился тоже перед ней.
Полину он подхватил так — мельком. Постольку-поскольку.
Сел обратно за стол. Кресло для Полины не отодвинул. Даже, наверное, не обратил внимания на то, как только что спас ее, быть может, от ожога или перелома…
Полина тихонько, как мышонок, уселась между ним и Софьей, разлила чай и схватила свою чашку. Больше интерес к чаю никто из присутствующих не проявил.
— Я могу позвонить? — чуть слышно произнесла Софья.
— Кому? — спросил Тимофей.
Софья задумалась над вопросом. И, похоже, результаты размышлений были угнетающими. Она опустила голову.
— Единственный человек, который для вас что-то значит, сидит здесь. — Тимофей кивнул на Полину.
Софья закрыла лицо руками и всхлипнула.
— Вы, вероятно, успели привыкнуть к этой девушке. Инстинктивно хотите, чтобы в трудный момент жизни она была рядом или хотя бы переживала за вас…
— Замолчи! — простонала Софья. — Кто ты такой? Зачем ты это делаешь?! — На Полину она не смотрела.
— Зачем ищу убийц? Это мое призвание. Не работа, а именно призвание. То, ради чего я существую.
Софья опустила руки и злобным взглядом уставилась на Тимофея:
— Я спрашиваю, зачем ты выворачиваешь мне душу наизнанку? Тебе недостаточно, что ты меня поймал? Хочется еще и поиздеваться всласть?
— Он не издевается, — услышала вдруг Полина свой голос. — Он правда хочет знать.
Софья повернула к ней голову.
— Он не понимает, почему на некоторые темы люди не хотят разговаривать, — пояснила Полина. — Он вот такой… странный. Для него нет эмоций. Только информация — у которой ни вкуса, ни запаха.
Софья вновь посмотрела на Тимофея. Горько проговорила:
— Наверное, хорошо так жить.
— Наверное, — пожал плечами тот. — Мне не с чем сравнивать. Я не знаю, как можно жить иначе.
— Как можно жить иначе… — шепотом повторила Софья и медленным движением потянулась к своей чашке. Взяла ее, но пить не стала, просто сжала, как будто грела руки. — Что вы хотите узнать?
— За что вы убили Ильичева, — сказал Тимофей.
Полина вздрогнула.
63
— Соня, нет.
— А я говорю — да.
— Но я выгляжу как педик!
— В этом весь смысл, и забудь, пожалуйста, это слово.
Костя в ужасе смотрел в зеркало, на лицо, которое сотворила его супруга. Когда-то, в бытность свою подростком, он, увидев такое лицо на улице, разбил бы его кулаком — и это как минимум. Там, где он рос, подобного не понимали и не принимали.
— Я пойду умываться. — Костя дернулся, чтобы встать, но Софья удержала его за плечи. — Что?! — вскинулся он. — Ты серьезно хочешь, чтобы я пошел на кастинг в таком виде? Чтобы вот таким меня увидел лучший кондитер страны?!
— Вот таким — он тебя как раз увидит! — тоже повысила голос Софья. — И не только он.
— Да, еще зрители со всей страны!
— Именно. Они тебя увидят, они расскажут о тебе коллегам по работе, с тобой наделают мемасиков в интернете.
— Я — кондитер! Я иду на это шоу, чтобы показать, на что я способен как кулинар, и…
— …и вылететь уже на кастинге, — ледяным тоном закончила за него Софья. — Ты забыл, во что нам это все обошлось? Забыл, в какие долги пришлось влезть? Назад дороги нет. Мы просто обязаны победить.
— Но почему именно так?! Ты считаешь меня плохим профессионалом?
Софья вздохнула:
— Потому что, Костя, если я сейчас возьму твой телефон и открою список последних лайкнутых тобой записей, угадай, что я там увижу.
— Ничего, — удивился Костя. Неужели любимая жена собирается уличить его в измене?
— Я увижу там посты с красочными картинками, — припечатала Софья. — Пусть даже буковками будет написана полная чепуха. Так устроен мир, Костя. Люди смотрят то, что привлекает их внимание. Книгу судят по обложке, фильм — по рекламному постеру, а человека встречают по одежке! Если перед тобой положат две книги и скажут, что одну из них написал добропорядочный семьянин с хорошей кредитной историей, а вторую — убийца-педофил, чью книгу ты откроешь первой?
— О Господи… — Костя обмяк в кресле.
А Софья торжествовала победу. Села к мужу на колени, обняла. Заверила:
— Все будет хорошо. Когда мы получим деньги, сразу же откроем свой ресторан. Представляешь, как нам все будут завидовать? Ты смоешь грим, торжественно сожжешь эту дрянь, — она дернула за рукав вычурного желтого платья, — и можешь хоть шкуру мамонта носить и размахивать дубиной, утверждая свою мужественность. Обещаю — все стерплю.
— Надеюсь, мне хотя бы спать с Ильичевым не придется, — грустно пробормотал Костя. — Победа такой ценой точно не нужна.
Софья рассмеялась, провела ладонью по его щеке:
— Не волнуйся, до этого не дойдет. Ильичев всем своим видом демонстрирует выдающуюся гетеросексуальность.
— Прошу прощения…
— Смотрите, куда идете, дамочка!
Софья хотела огрызнуться, но внезапно поняла, с кем случайно столкнулась в коридоре. Ильичев. Собственной персоной. Стоит и смотрит на нее, как бог на червя. Сдержаться. Проглотить. Улыбнуться.
Ну вот, теперь он чувствует себя на привычном троне. Им восхищаются, перед ним преклоняются.
— Простите, пожалуйста, Федор Владимирович! — пропищала Софья и машинально поклонилась, чувствуя себя шаблонной дурехой из третьесортного аниме, встретившей того самого, единственного и неповторимого Главного Героя.
— Вы участница? — спросил он, отчего-то не торопясь пройти мимо и беззастенчиво разглядывая ее ноги.
— Да! То есть нет. Я — жена участника.
— А. Команда поддержки.
Он улыбнулся, и эта улыбка вынудила Софью улыбнуться в ответ. Потом — рассмеяться, покраснеть, отвести взгляд и поправить волосы.
Вся выдающаяся гетеросексуальность Ильичева набросилась на нее. Софья была марионеткой, исполняющей ритуальный танец, и только глубоко-глубоко в мозгу тлела бессильная мысль: «Что я вообще делаю?! Зачем?!»
— Ну, в общем, да, — сказала Софья.
— И кто же ваш муж, если не секрет?
Она назвала фамилию. Ильичев покивал. И, моментально утратив интерес, прошел мимо.
— Я так не могу. Я чувствовал себя, как прокаженный! — Костя метался по гостиничному номеру — насколько это было возможно в таком крохотном пространстве, и, казалось, готов был содрать с себя лицо ногтями. — От меня все шарахались, шептались за спиной!
— И ты прошел кастинг! — упрямо заявила Софья, сидя на кровати. — Вас было больше ста, а отобрали только тридцать.
— Я прошел, потому что Ильичеву понравился мой торт «Эстерхайзе»! Это мой коронный номер, он не мог не сработать!
— А остальные претенденты — что, по дурости напихали в свои торты соленых огурцов?! — взорвалась Софья. — Господи, Костя, да очнись ты наконец! Все — понимаешь, все! — кто там собрались, первоклассные кулинары! Но камера не передает вкуса. А для того, чтобы шоу продолжалось, ему нужны зрители. И лучшего способа привлечь к себе их внимание никто, кроме нас, не придумал… Господи, да если бы ты знал!