Это было не так, но когда-то Деми втайне мечтала, чтобы ее отцом был кто угодно, только не Сандрос Андреу.
— Представить невозможно, что они вычеркнули тебя из своей жизни.
— Дед оставил мне трастовый капитал. — Она скорчила гримасу. — Я смогу распорядиться им, только когда выйду замуж и рожу наследника. Греческого наследника.
— Так велит традиция.
Деметрия не сочла нужным говорить, что не желает дедовских денег. Он не хотел знать ее, когда она была ребенком и нуждалась в любви.
Кристо упрямо сжал губы:
— Ты знаешь, что им отправлено приглашение на свадьбу?
— Нет. Со мной никто не обсуждал список гостей. — Деми пыталась почувствовать обиду, но у нее просто не осталось сил на споры. — Видимо, в протоколе про мое мнение ничего не написано.
Кристо приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. В его взгляде появилось что-то новое, пока непонятное ей.
— Правильно. Но когда мы поженимся, твои родственники будут кланяться тебе.
— Мне безразлично.
— Зато мне — нет. — Он закрепил слова поцелуем, который согрел ее. — Ты — моя королева, и я требую уважения к тебе.
Деми через силу улыбнулась, думая, что уважения и поклонов будет недостаточно. Любовь — вот что она хочет получить от него.
— Ты никогда не рассказывал о своей матери и своем детстве, — осторожно сказала Деметрия.
Кристо вздохнул и обнял ее, усадив рядом на скамейку.
— У нас было необычное детство, но другого мы не знали. Мать была занята своими обязанностями, отец — своими. Нас воспитывали няни.
— Представляю, как вы весело гоняли их по огромному дворцу.
Он громко засмеялся, наверное, в первый раз за время их знакомства:
— Мы росли бойкими: энергия требовала выхода. Когда Грегору исполнилось восемь, его отдалили от нас.
— Почему?
— Он был наследным принцем, — сказал Кристо, как будто это все объясняло, — отец хотел, чтобы он с детства привыкал к своей роли. Мы росли вместе с Микаэлем.
«Значит, Грегор был практически лишен детства и компании братьев», — подумала Деми.
— Какими ты помнишь себя и Микаэля? — спросила она.
— Мы ни в чем не знали отказа, у нас была огромная игровая комната и няня, которая квохтала над нами как наседка. Когда мне исполнилось восемь, меня отправили в школу-пансион в Греции.
Господи, а она думала, что у нее несчастливое детство!
— Разве можно отсылать из дома ребенка в этом возрасте? А что твои родители? Какова их роль в твоей жизни?
Он пожал плечами, давая понять, что не намерен обсуждать эту тему.
— Мои родители — король и королева, — сказал он. — Они не были близки с нами, у них было слишком много других дел.
— Люди, настолько занятые своей жизнью, не должны иметь детей.
Кристо долго молчал, потом спросил:
— А ты готова оставить карьеру ради долга перед семьей?
— Конечно! Дети должны все время чувствовать, что родители любят и поддерживают их.
— Как ты можешь это говорить? Ты с малых лет была помощницей мачехи, а отец из жадности использовал тебя для продвижения своего бизнеса!
Деми отшатнулась, пораженная звучавшей в его голосе горечью. Легче всего не вступать в спор, пусть думает что хочет. Но гордость не позволила оставить оскорбительное замечание без ответа.
— У отца много недостатков: он жестокий, жадный, часто вульгарный. Но у меня никогда не было сомнений, что он любит меня. Все, что он делал, включая помолвку с наследным принцем, он делал, как ему казалось, для моего блага.
Кристо фыркнул, подвергая сомнению ее слова:
— А мать твоей сестры? Ни за что не поверю, что она относилась к тебе как к родной дочери.
— Можешь не верить, — сказала Деметрия. — Однако это она научила меня шить и поощряла слабые попытки создать что-то своими руками. Благодаря ее поддержке я закончила университет и начала самостоятельную карьеру. Я надеялась добиться чего-то в профессии до того, как должна буду выполнить долг перед короной.
Пальцы Кристо переплелись с ее пальцами, но впервые она не испытала волны желания. Вместо сексуального возбуждения, которого Деметрия ждала и боялась, ее охватила печаль оттого, что ему не довелось испытать любовь.
— Ты слишком много значения придаешь любви, — сказал он.
— А ты не придаешь ей никакого значения.
Кристо не стал отрицать, отчего ее печаль стала еще глубже. На секунду она представила маленького, нуждающегося в любви мальчика, который превратился в надменного, циничного мужчину.
— Сегодня был длинный день, — сказал Кристо, помогая ей встать со скамейки. — Пора возвращаться во дворец.
В постель? Деми почти не сомневалась в этом, пока они в молчании шли к дверям. Ее одолевал страх и сомнения: она мечтала заняться с ним сексом и страдала, что никогда не узнает его любви.
Возле дверей спальни он остановился и поцеловал ее так нежно, что на глаза навернулись слезы.
— Отдохни, Деметрия. Нас ждут тяжелые дни. — С этими словами он повернулся и ушел.
Деметрия осталась стоять в растерянности: отпустить его или окликнуть, вернуть в свои объятия, в свою постель? Она подавила всхлип. Вытирая руками мокрое от слез лицо, вошла в комнату.
Любовь не должна причинять такой боли.
Всю следующую неделю Деметрия почти не видела Кристо. В субботу, которая должна была стать днем свадьбы, хоронили Грегора. Как и в Греции, церемония сопровождалась сложным ритуалом и казалась бесконечной.
Деметрия в черной кашемировой шали от Донны Каран сидела рядом с женихом. В черном костюме, рубашке и галстуке с красной королевской перевязью через плечо, тот выглядел величественно и неприступно.
К тому времени, когда Грегор был наконец-то похоронен в королевской усыпальнице, Деми была истощена физически и духовно, но ей предстояло ждать, пока все присутствующие не разойдутся и дворец не затихнет.
Кристо снова исчез, скорее всего, его ждали неотложные государственные дела. Ее отец и непривычно смиренная сестра тоже уехали. Деми было не с кем поговорить, поделиться тревожными мыслями. Кипучая подготовка к свадьбе в дворцовом парке остановилась, готовое платье на манекене накрыли чехлом, новая дата свадьбы была неизвестна. Королевский дом Станракисов будет в трауре тридцать дней. Раньше чем через месяц они с Кристо не поженятся.
Что делать во дворце целый месяц, она не знала. До официальной церемонии бракосочетания у нее нет никаких обязанностей. Деми предстоял самый длинный период безделья в ее жизни.
Дверь апартаментов, куда будущая королева скрылась в поисках тишины и покоя, открылась. Вошел Кристо — высокий, импозантный, представительный. По крайней мере, он нашел время, чтобы прийти к невесте. Они смогут поговорить без посторонних.
— Извини, что я ушла, — начала она. — Хотела предупредить тебя, но не нашла.
— У меня были срочные дела.
— Я так и подумала.
Наступило тягостное молчание, которое давило на нее больше обычного. Решительное выражение на красивом лице вызывало тревогу.
— Что-то случилось? — не выдержала она.
— Я много думал. Тебе не имеет смысла оставаться во дворце на весь период траура.
Деми уставилась на него, не веря, что он отсылает ее.
— Ты действительно хочешь, чтобы я покинула Ангиру на месяц?
Он нетерпеливо пожал плечами:
— Нам нужно время, чтобы осмыслить происходящее.
— Что?
— Ты сама говорила, что хочешь выйти замуж по любви. — Подойдя к французскому окну, он посмотрел вдаль. — Конечно, если ты беременна, мы обвенчаемся.
— А как же брачный контракт?
— Как король, я могу его аннулировать.
Деми упала в кресло, ноги отказывались держать ее.
— Ты хочешь сказать, что женишься на мне, только если я беременна?
Кристо повернулся к ней. Никогда Деми не видела его таким отстраненным: в глазах равнодушие, губы сжаты в прямую линию.
— В доме Станракисов никогда не будет ублюдков.
— Ты хочешь сказать, не будет других ублюдков, — выпалила она. — Потому что сейчас ты не заслуживаешь другого определения.
— Думай что хочешь. Если ты не носишь моего наследника, мы вправе разойтись, если пожелаем.
Если пожелаем… Последнее, чего она хотела, — это уйти от него. Однако гордость не позволяла просить объяснения. Он четко выразил свое намерение. Между ними нет любви — только страсть, которая уйдет. Может быть, уже ушла. Единственное условие брака — юридическое признание наследника.
— Если ты уедешь в Афины сегодня, то успеешь принять участие в показе мод.
— Хорошо, — кивнула она, однако радостное ожидание, которое когда-то не давало заснуть, безвозвратно испарилось.
Ее партнер завершил проект, все готово к показу. Не готова только она сама.
Какая ирония! Она так долго мечтала прославиться, а теперь, когда Кристо отпустил ее, не хочет даже думать об этом. Ее сердце здесь, с ним. Но говорить об этом не имеет смысла.
Он не любит и никогда не полюбит ее.
— Мой самолет будет к твоим услугам, когда пожелаешь, — холодно сказал он. — Ты сообщишь мне, если беременна?
— Да, — яростно прошептала она, зная, что за ней будут следить и она не сможет ничего от него скрыть.
Их взаимная страсть ничего не стоила. Он начал уставать от нее, а без любви ничто не могло удержать их вместе.
Слезы щипали глаза, но Деми не заплакала. Она уйдет с гордо поднятой головой и разбитым сердцем.
Подняв голову, она сказала, имитируя спокойствие, которого не испытывала:
— Мне бы хотелось уехать через час.
Он коротко, с равнодушным видом кивнул:
— Предупрежу пилота. Вазос проводит тебя в аэропорт.
— Спасибо. — Она кусала губу.
Как быстро и жестоко все кончилось!
Кристо пристально посмотрел ей в глаза, потом опустил взгляд на губы, разбудив в ней эротические мысли. Деми была уверена, что он обнимет ее и она будет долго помнить их последний поцелуй.
Она надеялась, что он, по крайней мере, скажет, что будет скучать.
Он не сделал ни того ни другого. Повернулся на каблуках и вышел.