– Ты ее отравила, – ахнула Вероника. Она знала, что это – правда, но все равно не верила. Вероника во все глаза уставилась на Вал – ту, что помогала ей расти, свою сестру, защитницу и друга.
– Ксе Ника, – сказала та, используя пирейское сокращение от Вероники. Когда Вал говорила на пирейском, ее голос звучал милее, длинное «и» в имени Ника – мягче, нежнее, почти успокаивающе. Но Вероника не желала ничего слышать, а сестра ничего не отрицала. Вероника резко оттолкнула ее, и Вал спиной ударилась о стену.
Вероника бросилась на пол рядом с Ксепирой. Питомец слепо таращил глаза. В животе Вероники пульсировала боль, передаваясь через магическую связь, а мысли, чувства… они таяли, утекали, как вода из сложенных чашечкой ладоней.
Вероника потянулась к Ксепире – и мысленно, и руками, – но тут подлетела Вал и потащила ее прочь. Вероника отбивалась как никогда яростно. Ожесточеннее, чем стала бы сражаться за жизнь майоры, но Вал не отступала. Веронике оставалось в ужасе смотреть, как, шатаясь и чирикая из последних сил, феникс падает и лежит, не шевелясь.
В голове сделалось пусто.
Связь, узы пропали – будто их и не было.
Если бы не фениксы, не было бы магии. Пламенным воинам света Азурека нужно было как-то общаться с людьми – и наоборот, и тогда Нефиру и Первых наездников одарили первозданной магией.
А раз Первые наездники происходили из Пиры, кое-кто верил, будто бы пирейцы и есть источник магии и что магия вообще пришла в долину с завоевательницей Элизией. Но Элизия, конечно же, пришла не одна – с ней были фениксы.
Выходит, источник магии – Азурек, а фениксы, носители, разносят ее по всей земле, пробуждая там, где она дремлет в жителях долины.
И если когда-либо фениксы исчезнут, то магия, конечно же, уйдет из империи вместе с ними.
Глава 7Сэв
Нутро империи точила гниль – в самых потаенных и темных местах. Я знала, что не сумею вывести ее семя, но можно было извести росток.
Ошеломленный, Сэв вернулся в лагерь.
Перед глазами так и стоял образ девушки с фениксом, а кожей Сэв все еще ощущал прикосновение холодной стали к шее. Он потер рану – легкий порез и жгучее напоминание о том, как близок он был к смерти.
Но к гибели он подходил много раз, и потрясло его другое.
Феникс, будь он трижды неладен.
Как теперь быть? Сэв и прежде знал, что не создан быть солдатом, а теперь у него не осталось и тени сомнений в этом. В голове не укладывалось, что им может повстречаться еще больше таких же, как та девушка из леса, и что в следующий раз все закончится иначе. Сегодня повезло – и Сэву, и той девушке, – но кто знает, чем закончится следующая такая встреча.
В следующий раз руки Сэва могут обагриться кровью невинного анимага.
Надо найти выход из этой истории.
Отыскав Джотама и Отта, он старался не попадаться им на глаза – чтобы не заметили пореза на шее. Часовых они прошли в сгущающейся темноте, а вскоре низкий гул разговоров, мелькающие среди деревьев силуэты возвестили о том, что они вернулись в лагерь. Отряд остановился посреди густой рощи, и хотя с каждым шагом тьма становилась плотнее, путь колонне не освещало ни единого факела или костра. Тайну блюли строжайшую, огонь в лагере с наступлением ночи был под запретом.
Солдаты чистили оружие, разбивали палатки и раскладывали походные постели, тогда как повинники кормили недавно приобретенных животных и ухаживали за почтовыми голубями. Повара и слуги готовили ужин: нареза́ли солонину и щедро поливали медом холодные ячменные галеты. От одного вида плотных лепешек Сэва чуть не вывернуло. Большую часть жизни ему приходилось голодать, но даже он чуть не сломал зубы о безвкусную, жесткую пищу: кроме нее в армии почти ничем не кормили.
«Уж лучше ячмень, чем черная похлебка», – напомнил он себе. Так обычно говорили солдаты, которые, как и Сэв, начинали службу в беднейших уголках империи, часами выстаивали очереди в Теснине или квартале Брошенных ради черпака черной, похожей на грязь, каши. Ее раздавали последователи Мизерии, богини-покровительницы бедных и отчаявшихся.
От головы колонны, перекрывая шум лагеря, донесся злой голос Отта:
– Что значит капитана нет? – спрашивал он. – Какого лешего мы тогда торопились?
– Торопились, потому что капитан приказал, – прозвучал короткий ответ.
Это была офицер Яра, заместитель капитана Белдена. Ветеран Войны крови, в рубцах и ожогах. Одна из немногих женщин в отряде, она пришла в армию еще до войны, когда женская служба только поощрялась. В те времена и мужчины, и женщины сражались на равных, но когда наездники предали империю, губернаторы всеми силами постарались стереть память о них из истории. Начали со статуй и песен, а продолжили законами и обычаями. Женщинам служить не запрещали, но в армии они стали редкостью.
Родом Яра была из Пиры, но анимагией не владела и оставалась предана империи. Звание заслужила честно и не боялась проливать кровь, чем заработала уважение соратников. Строгая, она поддерживала железную дисциплину и глупостей не терпела.
– Он ушел по срочному делу, – продолжала она, – так что докладывай мне.
Проворчав нечто грубое, Отт доложил о событиях дня, умолчав, к счастью, о посещении хижины.
Сэв почти не слушал, что говорит его начальник. Он лихорадочно обдумывал слова офицера Яры: капитан ушел по срочному делу, а значит, распорядок меняется. Значит, появился шанс.
Сэв прикрыл глаза и вызвал перед мысленным взором служебное расписание, которое видел только сегодня утром. Память у него была необыкновенная, и обычно он свой не в меру активный ум пускал в ход, изучая людей и окружение, мысленно упорядочивая виденное. Этой привычкой он обзавелся еще на улицах Аура-Новы: всегда знал, на каких улицах лучше просить монету, где – пирожок, в какие переулки соваться не следует, потому что там заправляют банды и уличные короли, а еще – как и где лучше срезать, уходя от погони.
В армии всему пришлось учиться заново: от кого держаться подальше – от тех же Джотама и Отта, – а кто при случае поможет. Сэв запоминал привычки людей и их распорядки, а еще их навыки и долги. Почти ничего из этого не пригождалось, но изредка все же приносило пользу.
Как сегодня.
У капитана Белдена – два личных охранника, которые обычно несут ночную вахту. Но раз капитан отлучился и эти двое – вместе с ним, значит, на их место в дозор отправят других. Казалось бы, мелочь, но еще и долгожданный шанс для Сэва. Улыбка судьбы, которой он так ждал.
Бежать Сэв хотел с тех самых пор, как его призвали на службу. Он очень быстро понял, что дезертировать из тщательно охраняемых тренировочных лагерей и казарм за высокими стенами почти невозможно. Но вот Сэва отправили с заданием за пределы империи, сделав за него половину работы, и он только искал подходящей возможности завершить ее.
Шаркая, он вразвалочку подошел к офицеру Яре.
– Прошу прощения, офицер Яра, – обратился он к ней, когда Джотам и Отт удалились.
Она уставилась на него сверху вниз, очевидно, пытаясь вспомнить его имя.
– Чего тебе… солдат?
– Не знаете, Гаррет уже на посту? Он сказал, я должен ужин принести. Ему, Арро и…
Яра поджала губы. Она знала, что в обязанности Сэва не входит разносить ужин, а еще – что старшие солдаты помыкают младшими. Как, например, Отт, заставивший Сэва нести самострел.
– Гаррет и Арро сопровождают капитана Белдена. Их места заняли Райан и Хеллер, но будь уверен, ужин им подносить ты не должен.
Сэв благодарно кивнул и с поклоном удалился. Возвращая самострел арсенальщику, он улыбался. Как солдат Райан был не хуже прочих, но если Хеллер обладал опытом, Райан умом не блистал. Старые раны донимали его, он тщетно скрывал, что почти оглох на левое ухо. Впервые Сэв заметил это несколько недель назад – по тому, как Хеллер наклонял голову к говорящему. Потом Сэв для верности проверил догадку несколько раз, подкравшись к нему слева и застав его врасплох. Заработал, конечно, оплеуху, но оно того стоило.
Не то чтобы огромное преимущество, но знание ценное.
До рассвета, когда лагерь свернут, часовые сменятся еще раз, и до этого Сэву надо попытаться воплотить задуманное.
Отряд устраивался на ночь, а переполняемый радостным возбуждением Сэв, как обычно, прошелся вдоль края опушки – демонстративно выискивая взглядом свободное место. На самом же деле он освежал в памяти имена, лица и привычки сослуживцев.
Убедившись, что никто за ним не следит, а задиры спят или пьянствуют, Сэв крепче сжал под мышкой скатку. На самом деле это был дорожный мешок, набитый припасами и водой. Сэв скрылся в тени, а после, развернувшись, скользнул в чащу.
В кромешной тьме идти приходилось осторожно – как бы не споткнуться о корни или ежевичный куст. Часовые по периметру стояли в определенном порядке, и, насколько Сэв помнил из расписания, Гаррет и Арро заступали на юго-западный пост, а значит, там сегодня и дежурят Райан с Хеллером.
Сэв крался на цыпочках и, завидев сутулый силуэт Хеллера, улыбнулся. В ладонях и ступнях покалывало от возбуждения. Сэв замер, собираясь с духом. Шанс один, и если Сэва поймают, объяснить, что он так далеко забыл от лагеря, он не сможет. Из мешка Сэв достал бутылку вина, украденную у Отта, и спешно отхлебнул из нее: если все же попадется, то прикинется пьяным.
Стиснув зубы, Сэв закрыл глаза и, обострив чувства, мысленно стал искать…
Ага, вот, на ветке неподалеку устроилась стая летучих мышей. То, что надо. Сейчас он направит этих созданий вправо, отвлекая Хеллера, а сам скользнет влево.
До утра Сэва не хватятся, а к тому времени у него будет фора в несколько часов. Сэв двинет на юг, в низовье и, расспрашивая местных, отыщет родной дом, ферму – или то, что от нее осталось.