Закончив пить, Тристан с отсутствующим видом погладил Вихря по шее.
– Не намеренно ли они так поступили?..
– В каком смысле? – спросила Вероника, прогоняя из головы тревожные образы. С тех пор, как она услышала эту историю, ей, бывало, снился сон: она летит на фениксе над бойней. В ту ночь погибли ее родители, и хотя Вероника не знала подробностей и обстоятельств, ей не хотелось думать об ужасе и кровопролитии, через которые родители прошли в последние мгновения жизни.
– Признай, это мощная осадная тактика: восстановить половину обитателей города против хозяев-людей. Это все равно как удвоить свои силы.
Веронику замутило:
– Но… погибнет столько животных.
– Ну да. Так ведь и люди тоже, разве нет? А фениксы?
– Они сами выбрали битву, – возразила Вероника.
Пожав плечами, Тристан задумчиво произнес:
– Может, и звери – тоже. – Вероника нахмурилась, и он указал на Вихря: – Они очень сильно преданы анимагам, которые их кормят и окружают заботой… Если уж фениксы готовы сражаться за людей, которых любят, так почему бы прочим животным не сделать этого выбора?
Об этом Вероника прежде не думала. Что, если животные сами вступили в битву? Что, если в бой их вел не приказ, не выброс гнева, а любовь и преданность? Может, они ринулись в драку, чтобы защитить людей вроде ее родителей? От этой мысли на душе потеплело, и страшные образы сами собой отступили.
Вдалеке прозвенел колокол, извещая о смене караула.
– Десять ударов. Прости, что задержал тебя так долго, – сказал Тристан, спешиваясь. – Надо было давно тебя отпустить. После заката коммандер и не узнал бы, что я тут один.
– Ничего страшного, – совершенно честно ответила Вероника. Она не отдыхала так с тех самых пор, как оказалась тут. Особенно теперь, когда они с Тристаном помирились.
– А что, если и тебе поучиться?
– В каком смысле? – спросила Вероника.
Тристан, молча глядя на нее, убрал стрелы.
– Ну, не стану обещать, что стану командиром дозора или что ты станешь подмастерьем, если меня назначат, но подготовиться помогу. Быть наездником – это не просто связаться узами с фениксом. Боевые навыки, стрельба из лука… Ты сам сказал, что ничему этому не обучен. И я вот подумал: может, помогу тебе, как ты помогаешь мне? Что скажешь?
– Думаю… да, согласен, – ответила Вероника, ошеломленная его щедростью.
Тристан широко улыбнулся. Неуверенность как рукой сняло.
– Славно, – сказал он, убирая в колчан последние стрелы.
По пути в поселок повеселевшая было Вероника помрачнела:
– А как работает покровительство? – спросила она. Если коммандер объявит в ближайшее время набор новых рекрутов, это станет для нее последним препятствием. Тренироваться можно до посинения, но если Вероника не сумеет оплатить жилье и пропитание или не найдет покровителя среди наездников…
Тристан нахмурился:
– Ну, обычно наездник рекомендует в рекруты друга или члена семьи, предлагая покрыть издержки. И если тот проявит себя, освоит азы, его примут.
– Вот как, – грустно протянула Вероника. Выходит, искать покровителя надо еще до экзаменов.
Они приблизились к конюшне, и Тристан хотел было что-то сказать, но тут им навстречу вышел Эллиот, сопровождаемый шуршанием крыльев: через заднее окошко голубятни выпорхнул почтарь.
Эллиот так и уставился на них.
– О, Тристан, – произнес он, переводя укоризненный взгляд на Веронику. – А я вот послал заказ на новые краги для Андерса и Ронина.
Сказав это, он помолчал, словно ожидая одобрения или разрешения от Тристана.
– А, ладно, – Тристан взглянул на Веронику. – Мы тут занимались.
Эллиот даже не подумал улыбнуться или поприветствовать Веронику. Та посмотрела на Тристана, но было ясно: что бы он ни хотел сказать ей, в присутствии Эллиота промолчит.
Вероника постаралась подавить обиду от того, что их так неожиданно прервали.
– Увидимся позже, – сказала она и, ухватив поводья Вихря, повела его к стойлу.
Чуть позже она выбралась во внутренний двор и скользнула в тень.
Крепость казалась заброшенной, и только стояли на стенах часовые. Вероника незаметно для них пробежала в сторону бань. Мыться там она боялась и обходилась обычно куском ткани и ведром колодезной воды. Однако прошел месяц с момента ее прибытия в крепость, и больше держаться она не могла. Бани располагались в приземистом каменном домике между бараками для слуг и казармами. В нем было два входа – для мужчин и женщин. Вероника пробралась в дверь для мужчин.
Внутри висели клубы пара и дым курящихся благовоний. И ни одного обнаженного мужчины, хвала Аксуре. С потолка свисали небольшие масляные светильники, а в стене, делившей парилку на две половины, топилась, обогревая их, печь. В пол были утоплены три круглые ванны, в каждой из которых уместилось бы человек пять или шесть. Над водой, в которой плавали бледные ароматные лепестки сапоны, вился пар.
Тут же стояло несколько плетеных корзин, и Вероника взяла из одной полотенце. Потом прислушалась, не идет ли кто. Нет, тихо, только поют без умолку сверчки да лягушки.
Сделав глубокий вдох, Вероника выбралась наконец из грязной туники и брюк. Обнаженная, спрыгнула в ближайшую ванну, расплескав воду на каменный пол и торопясь отмыться как можно скорее. Она яростно терла кожу, глядя, как по воде плывут струйки грязи и пенные пузыри от лепестков мыльного дерева. На внутренней стенке ванны имелась скамейка – сидеть и отмокать, – а в полу – отверстие, через которое поступала чистая вода, тогда как грязная втягивалась в другое, у бортика. А еще вода в ванне постоянно оставалась теплой – видно, как-то подогревалась или поступала из горного горячего источника.
Ноющие мышцы расслабились, дыхание сделалось ровным и глубоким. Последний раз Вероника отмокала в ванне, еще когда они жили в Аура-Нове. А если учесть ее секрет, то в следующий раз горячее мытье светит не скоро. Собственное тело стало для нее бременем. И так придется таскать лоскуты льна каждый месяц во время кровотечений, а переодевания за ширмой – когда она перетягивала груди, – стали причиной того, что остальные слуги дразнили ее стесняшкой.
Впрочем, если она пробьется в наездники, эта жертва себя оправдает. Тем более Тристан предложил обучить ее… Да она станет одним из лучших претендентов!
Вероника заморгала, поняв, что потеряла счет времени.
Со двора донеслись чьи-то приближающиеся шаги, они становились все громче. Внутри у Вероники все сжалось. Она выскочила из ванны, расплескав вокруг еще больше воды, и наскоро вытерлась. Впопыхах кое-как успела завернуться в полотенце на манер плаща. Дверь открылась.
На пороге стоял Тристан, скрытый за пеленой пара и ароматного дыма.
– Ник? – удивленно произнес он. Дверь у него за спиной захлопнулась, и легкий порыв ветра разогнал пар. – Ты чего не спишь?
– Я… – Голос сорвался и, отразившись от стен и сводчатой крыши, резанул по уху. Вероника откашлялась и плотнее завернулась в полотенце. – А ты сам почему не спишь?
– А… бессонница, – ответил Тристан, подходя к корзинам. Обернувшись, протянул Веронике ее заскорузлую тунику. Должно быть, она второпях бросила ее к полотенцам.
Зардевшись, Вероника забрала ее и кивнула в знак благодарности.
– Ты… мерзнешь, что ли? – спросил Тристан, с любопытством глядя, как она кутается. В бане было душно и жарко; обычно тут ходят голыми, а не заворачиваются в полотенца, словно гусеницы – в кокон.
– Мне… да, холодно, – запинаясь, проговорила Вероника, а по ее виску скатилась капелька пота.
Тристан с сомнением кивнул и взял себе полотенце. Глядя на свернутую полоску хлопковой ткани, он внезапно сказал:
– А что, если я оплачу твою учебу?
– Чего? – не веря своим ушам, переспросила Вероника.
– Я тут подумал… У меня есть кое-какие сбережения, и когда придет время, я мог бы ходатайствовать за тебя, если ты не…
– Конечно, я за! – выпалила Вероника, машинально шагая к нему. – Но… с какой стати тебе тратить на меня свои деньги?
Тристан пожал плечами, словно не желая признавать серьезность темы:
– Заполучить покровителя – это, знаешь, ли не так уж и весело. Придется выполнять мои поручения, следить за моим оружием и броней, убираться в жилье… и это в нагрузку к тренировкам.
Подняв взгляд, он удивился тому, как пораженно смотрит на него Вероника. А как иначе-то? Тристан предлагает ей исполнение мечты, на серебряном блюде и еще извиняется, что не на золотом.
Она бы и в тазу его приняла!
– Тристан, – выдохнула Вероника, дрожащими руками удерживая края полотенца. – Не знаю, что и сказать.
– А ты соглашайся, – нерешительно улыбнулся он.
– Согласен, – прошептала Вероника.
Тристан широко улыбнулся – на щеках у него снова проступили ямочки, – и Вероника прикусила губу, чтобы сдержать собственную глупую улыбку. В груди у нее поднималась волна радости. Такая щедрость озадачивала, и было непонятно, с какой стати Тристану подставляться из-за Вероники. А потом она вспомнила Воробейку… Не всем нужен повод, чтобы помочь другому, не все ждут за это награды.
Не переставая улыбаться, Тристан бросил полотенце рядом с ближайшей ванной и, к испугу Вероники, принялся стягивать с себя куртку.
Сердце колотилось в груди, и Вероника раскрыла рот, понимая, что сейчас будет. Тристан не только не отвернется, чтобы она могла одеться, так еще и сам разденется. Он же не поговорить в баню зашел – иначе не удивился бы, застав ее здесь. Он сам собирался попариться. Будет сидеть тут. Обнаженный.
Обычное дело, говорила себе Вероника, чувствуя, как горят щеки. Парни моются вместе, точно так же, как девочки. Подумаешь.
Впрочем, как бы она себя ни успокаивала, ее взгляд метался от голого торса Тристана к двери, обратно и по всей парилке. Куда ей глаза девать? Как ей теперь одеваться при нем? Бежать некуда, тут не спрячешься. Когда же Тристан добрался до завязок на брюках, у нее закружилась голова, и она уставилась себе под ноги – хотя почти не видела их. Но тут ее взгляд, будто притянутый непреодолимой силой, сам собой поднялся.