Сэв поднялся назад на крутой холм, огибая группы солдат, стоявших над блюющими товарищами, миновал пещеры с припасами, где множество солдат вскрывало мешки с провизией и переворачивало бочки. Шум скрадывал звуки его шагов, и он оставался незамеченным.
Впереди маячил шатер капитана.
Раз Белден и правда занемог, значит, Трикс осуществила свой план и капитан съел отравленную еду. Если повезет, Трикс где-то рядом, планирует следующий шаг.
Вокруг капитанского шатра царила сумятица: солдаты приходили и уходили, проверяли на яд блюда с едой и бочонки с вином. Сэв поспешил укрыться за деревьями и заглянул внутрь шатра через приоткрытый клапан.
Помощник капитана лежал на циновке в луже крови. По стенкам шатра и по столу были разбросаны остатки еды, а сам Белден держал огромных размеров секиру. Оружие в его жилистых руках выглядело просто гигантским. Напрягая все силы, капитан поднес лезвие к шее слуги: та стояла на коленях, а солдат отвел ей руки за спину.
Сердце Сэва ушло в пятки. Это была Трикс, и острое лезвие упиралось ей в горло.
Из уголка рта у нее сочилась струйка крови, на скуле лиловел синяк. В глазах отражался свет жаровни, но даже стоя на коленях, он держала голову гордо поднятой. Она погибнет смертью воина, от топора, прямо как ее любимая Беллатрикс.
Белден что-то орал, но слов было не разобрать из-за шума в лагере. Брызжа слюной, капитан то и дело хватался за живот и подавлял рвотные позывы.
Сэв чуть подвинулся, чтобы лучше видеть, и тут взгляд Трикс упал на него. Он посмотрела ему за спину – ища Кейда, понял Сэв, – но увидела только сумку за плечами да проступающие под ее кожей круглые очертания. Старухино лицо тут же облегченно смягчилось. Потом она сощурилась и быстро стрельнула глазами в сторону. По лицу ее было ничего не понять, но Сэв догадался: она велит уходить.
Сэв не спешил, колебался. Должен же быть способ спасти Трикс. Нельзя оставлять ее на погибель. Ну не может он бросить ее, как прежде бросал других: сперва родителей, потом Кейда.
Сэв оглядел шатер, ища, чем бы воспользоваться, но Трикс этого явно не оценила. Яростно выпучив глаза и раздув ноздри, она снова стрельнула глазами в сторону.
Сэв стиснул зубы и покачал головой. Нет. Так нельзя. Это ему полагается умереть, ему положено рисковать жизнью. Ну почему все бросают его?
Белден приблизился к Трикс, и она подняла глаза. Скривила губы в презрительной усмешке… нет, в улыбке. В страшной предсмертной улыбке она показала испачканные кровью зубы.
– Они жива, – объявила Трикс. Смотрела она на Белдена, но взгляд ее пронзил, точно ножом, Сэва. – Авалькира Эшфайр жива. И спалит твою обожаемую империю дотла.
Сэв вздрогнул. Капитан, зарычав, взмахнул секирой: описав широкую дугу, оружие опустилось на шею Трикс. Звякнул металл цепочки, лезвие глубоко вошло в плоть, и повинница рухнула на пол. Кровь брызнула во все стороны. Капитан остервенело высвободил лезвие и снова опустил его на жертву. Потом еще раз. С каждым ударом тело Трикс дергалось, пока наконец Белден не отшвырнул секиру в сторону и не выпростал содержимое желудка.
Сэва тоже чуть не вырвало: вутренности свело в сухом рвотном позыве, – но ничего не вышло. Горло сдавило так, что он едва мог дышать. Конечности онемели.
Отвернувшись от ужасающего зрелища изувеченного, безжизненного тела Трикс, Сэв попятился. Спотыкаясь о ветки, побрел сквозь тьму. Она жива. Трикс это всерьез сказала или просто хотела разозлить капитана Белдена еще сильнее? Она же сама рассказала, как обе сестры Эшфайр погибли в Войне крови. Что за бессмыслица?
Ноша давила на спину, угнетая и дух, но Сэв спешил убраться подальше от всего этого – от крови, смерти и осознания того, что Трикс больше никогда не увидит живого феникса.
«Ты знаешь, что делать…»
Надо предупредить наездников, доставить яйца в безопасное место.
Раздались еще крики – громче и ближе прочих. Сэва заметили? Он не стал оборачиваться и без колебаний, со всех ног побежал сквозь чащу. Гремели шаги – его ли, преследователя? – щелкали ветки и шуршали листья.
Наконец он оказался на прогалине, где из-под густой травы торчали узловатые корни деревьев. Впереди высилась скала… над черной пропастью. Внизу было так темно, что Сэв не видел дна. Что там? Густая мягкая трава? Река? Или острые смертоносные камни?
«Ты знаешь, что делать…»
Криков стало больше, шаги приближались. Сэв не двигался. Бряцало оружие, зазвенела тетива. Что-то ударило Сэва в плечо, и увлекшая его вперед сила приняла решение за него. Тело охватила обжигающая боль, выбивая дух, сердце подскочило к самому горлу. Сэв, ничего не видя, перевалился за край.
В древней Пире при дворе имелась одна высокая, почетная должность. В отличие от огненных воинов, что в пламени славы стояли подле королевы, этот человек действовал в тени, порожденной их сияющим светом.
Варить яды и ловить чужой шепот – вот что значит быть главным шпионом. Он незримо ходил среди боевых королев и окрыленных героев. Его деяния и деяния ему подобных исчезают из истории, и даже их имена не остаются в летописях. Сохранилось лишь одно – Шэдоухарт.
Фамилии в Пире – это либо наследие древних родов могущественных магов, либо же награда. Человек фамилии Шэдоухарт мог подняться из самых низов и гордо встать в один ряд с самыми преданными слугами королевы.
Говорят, что когда была основана империя, должность Шэдоухарт более стала не нужна. Совет потребовал прозрачности, и тайных дел при дворе не терпели.
Однако напомним, что природа Шэдоухарт – оставаться неузнанным и забытым. Кто знает, может, они все это время таились среди нас?
Глава 33Вероника
Я отдала бы ей все. Все на свете.
Остаток дня Эрскен не отходил от Вероники, не давая побыть с Ксепирой и объяснить ей, как обстоят дела. А вдруг Ксепире тут понравилось? Или она отчаянно хочет бежать? Вероника хотела это выяснить. За время разлуки она упустила так много.
Однако, как бы ни хотелось побыть с питомицей наедине, сама идея обрушить на нее тяжесть правды, рассказать, что значит быть в клетке для случки, Веронику не прельщала. Надо делать это постепенно, смотреть, что Ксепира чувствует, и только потом причинять еще большую боль. Феникс еще не оправился, как не оправилась и сама Вероника.
Лучше всего было бы провести время с Ксепирой ночью, когда большинство работников из крепости уходит. Время до заката Вероника скоротала на кухне, выклянчивая у Морры еду и по мере сил помогая. В трапезную вошел Тристан и огляделся. Потом сел за стол с остальными учениками. Не Веронику ли он высматривал? От этой мысли сделалось больно.
Позднее, когда в крепости стало совсем тихо, Вероника вернулась в Гнездо. Она уже почти спустилась к вольеру, когда ощутила через узы внезапную дрожь.
Ксепира.
Вероника уперлась рукой в стену, чтобы не упасть, и обратилась внутрь себя. Отыскала в уме то место, в котором коренилась связь с питомицей, но мысли и чувства поступали туда спутанным, несвязным потоком. Вероника уже и забыла, каково это, когда ты связан узами и держишь часть себя постоянно открытой, да и Ксепира наверняка тоже утратила этот навык. Сейчас Вероника сумела разобрать только то, что на Ксепиру снова надевают цепь. Что происходит?
Спустившись ниже, Вероника замедлила шаг, заставила себя успокоиться. Вдруг Эрскен просто решил выпустить фениксов полетать, как днем? Вдруг все хорошо?
И тем не менее сердце заходилось в груди диким зверем. Дело было вовсе не в том, что пришлось бежать по лестнице – смятение Ксепиры передалось и Веронике, а это напомнило момент перед тем, как Вал отравила Ксепиру.
Замерев в тени на галерее, Вероника глянула вниз на внутренний дворик.
Эрскен стоял подле коммандера Кассиана, лицом к вольеру. Они будто наблюдали за представлением и о чем-то тихо переговаривались. На что они там смотрят? Ксепира успокоилась, но тревога ее не покинула.
Вероника решила не спускаться во дворик, а пошла вдоль галереи. Наконец увидела Ксепиру: феникса вывели из вольера.
Поместили в соседний.
На плечо Веронике легла чья-то рука, и она резко обернулась. Сердце ушло в пятки.
В тени у нее за спиной стоял Тристан.
– Привет, ты как? – спросил он шепотом, хмуро вглядываясь в ее напряженное лицо, а Вероника снова не могла оторвать взгляда от вольера. – Что ты здесь делаешь?
Он проследил за ее взглядом и, увидев внизу отделенную от остальных самок Ксепиру, помрачнел:
– Так вот для чего он меня вызвал…
У Вероники готовы были сорваться с языка вопросы, но она промолчала – успела обо всем догадаться. Поначалу она и не обратила особого внимания на второй вольер, зато теперь поняла: он для спаривания. Ее охватила дрожь. Она-то думала, что в запасе есть недели, а оказалось, что меньше дня.
– Нет, – едва слышно прошептала Вероника. Выгнула шею, пытаясь разглядеть Ксепиру, потянулась к ней мысленно. – Она слишком молода. Она еще ни разу… она не… – бормотала она, но Тристан ее перебил:
– Знаю, – мрачно произнес он. Пристально взглянув на Веронику, отпустил ее и решительно зашагал вниз по ступеням.
– Тристан, опаздываешь, – вместо приветствия произнес коммандер. – Призывай Рекса, и начнем.
– Не слишком ли мы торопимся? – спросил Тристан, останавливаясь перед отцом и даже не думая следовать приказу и призывать питомца. – Этого феникса поймали только вчера. Она явно слишком юна и напугана, – заметил он, указывая на Ксепиру, которая, вообще-то, проявляла умеренное любопытство.
Закусив губу, Вероника мысленно потянулась к Ксепире. Пугать ее она не хотела, только спросила: «Ксепира, ты мне доверяешь?»
Ответ пришел быстрый и легкий, как выдох. Это было даже не слово, а ощущение.