ее мгновение остальные члены Руки повалились на колени, и даже командир Мако не стал исключением.
– Где Певец этой Руки Когтей? – спросил всадник в капюшоне голосом, подобным скрежету льда по камню.
Нежеру не сомневалась, что, будь у него достаточно времени, он вполне мог бы одним только голосом превратить гору в мелкие камешки.
– Здесь! Я твой покорный слуга, великий Лорд Песни. – Саомеджи поспешил вперед, чтобы предстать перед всадником. – Я счастлив жить и умереть ради вас и Королевы, магистр.
– Красивые слова, – проговорил всадник. – Возможно, тебе представится возможность для того и другого, и гораздо быстрее, чем ты думаешь. Кости у тебя, маленький Певец? Драгоценные кости Хакатри?
– Я нес их всю дорогу.
Мако встал, и Нежеру показалось, что он слегка споткнулся, так он торопился выпрямиться – что было само по себе удивительно.
– Эй! По какому праву вы намерены захватить то, что мы добыли для Королевы?
Когда он встал, несколько солдат хикеда’я из переднего ряда процессии, опустив пики, шагнули в сторону Когтей, но едва заметное движение руки белого всадника заставило их остановиться.
– По какому праву? – переспросил высокий всадник. – Я дитя нашей длинной ссылки, и я есть это право.
Он поднял руку в белой перчатке и снял капюшон. Сердце отчаянно забилось в груди Нежеру и никак не желало успокаиваться.
– Лорд Ахенаби! – Голос Мако прозвучал едва слышно и сдавленно. Он снова упал на колени и прижался лицом к снегу. – Магистр, я не знал, что это вы! Умоляю вас, простите меня. Я не знал…
Нежеру не сводила глаз с белого всадника, и сердце трепетало у нее в груди. Ахенаби! Она почувствовала, как натянулась кожа у нее на теле, по спине побежали мурашки. Верховный магистр Дома Песни являлся героем наводящих ужас легенд хикеда’я, самым близким доверенным лицом и советником Королевы, одним из первых, родившихся на этой земле после того, как Восемь Кораблей приплыли из Сада. Могущественный волшебник, он обладал властью в Наккиге с тех самых времен, о которых помнили лишь Утук’ку и несколько самых древних.
Как и Королева, Лорд Песни никогда не снимал маску. Все хикеда’я первых поколений носили маски в соответствии с традицией, но та, что скрывала лицо Ахенаби, оказалась самой странной из всех виденных Нежеру – сделанная из тонкого бледного материала, она так плотно обтягивала лицо и шею, что повторяла все их движения. Проступали только глаза, ноздри и рот, но все равно маска казалась второй кожей.
Ахенаби снова повернулся к стоявшему на коленях Саомеджи.
– Эй, ты, принеси мне кости.
Певец осторожно, с благоговением двинулся вперед, потом опустился на колени рядом со стременами белого коня и поднял вверх сверток с костями. Ахенаби протянул к нему длинную руку, затем развернул ткань, которая защищала кости. Его лицо в маске оставалось непроницаемым, но Нежеру показалось, что она чувствует его удовлетворение, подобное жаркому пламени.
– Итак. Ты все сделал хорошо. – Лорд Песни повернул лицо в маске к Мако и остальным членам Когтя Королевы. – Настолько хорошо, что Мать всего сущего одаривает вас новым поручением – вторым, жизненно важным заданием. Вам следует гордиться этим.
Мако помолчал мгновение, прежде чем ответить.
– Разумеется, мы гордимся, великий. Служение Королеве – главная цель нашей жизни. Но можем ли мы узнать, какое задание нам поручено?
– Вашему Эхо рассказали все, что требуется знать, – прошелестел голос Лорда Песни. – Это знание уже помещено в его голову, и он поведет вас туда, куда вам следует отправиться, командир Руки. Вам оказана великая честь, поскольку задание исходит от самой Королевы. – Он помолчал, потом кивнул, как будто получал удовольствие от своих слов. – Ты и твои люди должны найти живого дракона и доставить его в Наккигу. Нашей Королеве требуется его кровь, но он должен быть живым, когда мы будем брать ее у него.
– Живого дракона? – Мако был потрясен, и ему удалось взять себя в руки лишь заметным усилием воли. – Разве мы не должны сначала вернуться в Наккигу, магистр?
– Мне кажется, я сказал, что такова воля Королевы. Ты сомневаешься в моих словах? – От сердитых интонаций в скрипучем голосе Ахенаби Нежеру невольно задрожала, хотя и не она была причиной его гнева.
– Нет, великий! – Мако опустил голову, но командир всегда отличался храбростью, и в его прямой спине чувствовалось сопротивление. – Просто я намеревался вернуться в Наккигу, чтобы один из членов нашего Когтя получил заслуженное наказание. Ее поведение чуть не помешало нам вернуть кости. Как я могу доверить ей участие в новом задании?
Скрытое маской лицо Ахенаби повернулось к остальным членам Руки, стоявшим на коленях за спиной Мако, и с холодной уверенностью, проникшей в самые глубины ее существа, остановились на Нежеру.
– Ты, подойди ко мне, – приказал Ахенаби.
Нежеру казалось, что ее сердце с бешеной скоростью мчится вниз по крутому склону горы, ноги почти не слушались, и она с огромным трудом заставила их двигаться. Сумев наконец подняться, она сделала несколько неуверенных шагов вперед и снова опустилась на колени, не сводя глаз с подков цвета грифеля и не осмеливаясь поднять взгляд на Лорда Песни.
– Подними голову, Жертва. Смотри на меня.
Нежеру повиновалась и с трудом сдержала крик ужаса. Теперь она увидела, что маска не просто надета на лицо Ахенаби, она была пришита возле глаз, рта и ноздрей маленькими узелками – пришита прямо к коже. Жемчужного цвета прозрачную маску украшали руны почти такие же крошечные, как узелки, едва заметные серебристые буквы, которые она не могла прочитать, знаки, становившиеся заметными, только когда на них под определенным углом падал звездный свет. И пока Лорд Песни разглядывал Нежеру, они то появлялись, то исчезали на его щеках и лбу.
– Нет, в глаза, – потребовал он. – Посмотри мне в глаза.
Нежеру совсем не хотелось этого делать, несмотря на ее клятвы и песнь смерти, но она не могла сопротивляться резкому, властному голосу Ахенаби и встретилась с ним глазами. На мгновение ей показалось, что темные колодцы глаз волшебника стали меньше, пока не превратились в крошечный след, который оставляет костяная игла, и одновременно Нежеру чувствовала, что падает вперед, прямо в них, точно они стали разверстыми ямами в опасном, покрытом льдом пруду.
Короткое мгновение она беспомощно падала в этот мрак, потом пустые глаза волшебника каким-то непостижимым образом оказались внутри ее и принялись равнодушно изучать мысли. Всюду, где они останавливались, она становилась обнаженной и беззащитной, как будто могучие руки держали и одновременно прикасались к ней, следуя воле своего хозяина. Ее ложь, предательские, трусливые мысли, даже присутствие извращенной крови смертной… Нежеру не сомневалась, что Лорд Песни увидел все. Она не могла ничего от него скрыть.
Наконец Ахенаби отвернулся, и она повалилась лицом в снег, лишившись последних сил, почти без сознания, готовая к смерти.
– Нет необходимости возвращать ее в Наккигу, – объявил Лорд Песни. – Она подойдет для того, что будет.
Нежеру была потрясена. Как мог великий Ахенаби не увидеть тайн, спрятанных в самой глубине ее существа? Но она не сомневалась, что он их видел – она чувствовала едва заметное, нечеловеческое прикосновение его любопытства в тех местах, которые его заинтересовали. Тогда почему он не стал ее наказывать?
– Но, великий лорд, – запротестовал Мако, – …живой дракон? Как сможет всего одна Рука, даже из Когтей Королевы, поймать и доставить в Наккигу такое существо? Хакатри, чьи кости мы принесли вам, был одним из величайших зида’я, однако червь Хидохеби сжег его до смерти.
– Иными словами, ты хочешь сказать, что пятеро представителей нашего народа не в состоянии повторить то, что совершил один зида’я? – прошипел Ахенаби, и его голос был подобен удару эби-кея. Мако попытался встретить его взгляд, но сумел удержать всего на короткую долю секунды. – Ты позволил страху неудачи превратить тебя в труса, командир Руки. Однако твой успех нужен самой Королеве, а Утук’ку славится своей щедростью. Она отправила тебе подарок, чтобы помочь выполнить ее задание.
Ахенаби снова поднял руку, возницы хлыстами заставили волков, запряженных в сани, подняться и направили их вперед. Огромные сани, примерзшие к снегу, скрипнули, застонали, лед отвалился, и они заскользили, пока не остановились около Ахенаби и его белого коня.
– Дайте командиру Мако стрекало, – приказал Ахенаби. Один из возниц вышел вперед и протянул Мако жезл из ярко-красного хрусталя. – Возьми стрекало, командир Руки. – Голос Лорда Песни звучал так, словно он приступил к только одному ему известному ритуалу. – Дождись, когда оно нагреется у тебя в руке, а потом произнеси: «Проснись».
Мако мгновение на него смотрел, потом на сани и непонятный предмет, к ним привязанный. Затем поднял хрустальный жезл.
– Проснись.
Несколько секунд ничего не происходило, потом веревки на санях зашуршали и заскрипели, как будто их натянули еще сильнее. Одна лопнула с таким громким звуком, что Мако вздрогнул. За ней – вторая, третья. Предмет, накрытый большим куском брезента, задрожал, и огромные волки, запряженные в сани, все до одного, принялись громко испуганно выть. А еще через мгновение тяжелая палаточная ткань разорвалась, точно пергамент, и упала на снег, когда на санях начало подниматься существо, опутанное обрывками веревки, казавшимися не толще паутинок.
Даже Саомеджи был потрясен, и Нежеру услышала, как он тихонько бормочет что-то похожее на молитву.
Гигант сгорбился и принялся моргать, а Нежеру подумала, что он самый огромный из всех виденных ею до сих пор, – примерно в два раза выше смертных и хикеда’я, с головы до ног покрытый серо-белой шерстью, кроме лица с лохматыми бровями и темно-серой жесткой кожей. Широкое серое кольцо из бересклета охватывало шею гиганта.
– Смотри! Видишь на шее ярмо? – спросил Ахенаби. – Его надела сама Королева, оно заставляет гиганта служить тому, у кого в руках жезл. Но не используй его слишком часто, иначе он привыкнет к боли, и с ним будет трудно справляться.