– Позаботься, чтобы лошади были оседланы, – сказал Мако еще до того, как она подошла. – Кемме вернулся из разведки. Мы выходим, как только зажгутся звезды.
Скалистая долина сужалась, превращаясь в ущелье. К тому моменту, когда знакомые звезды появились на небе у нее над головой, Нежеру и остальные члены отряда уже шагали, вытянувшись в цепочку по одному, по крутому гребню горы, и только уверенность и аккуратность шагов не давали Нежеру скатиться вниз, на зазубренные, покрытые снегом склоны. Прямо над горизонтом звезда по имени Мантис следовала за тусклым светом Глаза Бури, значит, они углубились на юг значительно сильнее, чем она предполагала. Нежеру не понимала, почему Мако завел их далеко в земли людей, когда цель их путешествия лежала много восточнее.
Призрачный филин скользнул над ее головой так близко, что она могла бы его коснуться, беззвучная белая вспышка, появившаяся и тут же исчезнувшая за мгновение между двумя биениями сердца. Почти сразу же Нежеру услышала его лающий призыв где-то в кронах деревьев под горным кряжем, и внезапно ею овладело почти ошеломляющее желание свободы. Это было настолько необычное ощущение, что она даже не знала, как его назвать, – идти куда глаза глядят, жить, как она захочет… Но, конечно, это означало бы предательство всех и всего, что она знала. Нежеру могла освободиться от клятвы своему Ордену с такой же легкостью, как обрести крылья и перья, точно оборотень тинукеда’я из старых легенд, и стать настоящим черным дроздом. К тому же кто она такая без своей клятвы? Полукровка. Трусливая обманщица. Только успех их миссии может это изменить, дать ей шанс снова творить добро.
– Сегодня Мантис светит особенно ярко, – раздался голос у нее за спиной. Со спокойствием, обретенным после бесчисленных побоев во время обучения в Ордене, Нежеру позволила удивлению омыть ее, но не повлиять на шаг. Саомеджи, в белых одеяниях Певца, подошел к ней, беззвучный и незаметный, точно горностай, пока она была погружена в свои мысли. – Это хорошее предзнаменование для нашей миссии.
– Наши жизни принадлежат Королеве. – Нежеру не смогла придумать менее примитивного ответа.
Саомеджи молча шел за ней на протяжении двух десятков шагов.
– Я не стал бы тебя наказывать, как сделал Мако, – наконец тихо заговорил он.
Она подумала, что это очень необычное заявление. Мако и Кемме находились далеко впереди, и она видела макушку Иби-Хая за следующим поворотом тропы, идущей вдоль края горного кряжа, так что они могли говорить сравнительно свободно, но Нежеру не понимала, почему Саомеджи так сказал. Быть может, он рассчитывал, что она произнесет слова, которые можно будет считать предательскими по отношению к избранному Королевой командиру Руки?
– Я потерпела неудачу, – сказала она. – И наказана, как того заслужила.
– Неудача обычно в равной степени ложится на плечи командира и того, кто совершил ошибку.
Нежеру все еще не могла понять, чего Саомеджи хочет, и это сильно ее тревожило. Последние несколько дней Певец ее избегал, но в этом он ничем не отличался от всех остальных – вонь преступлений преследовала Нежеру, как гнилое мясо, застрявшее между зубами гиганта. Возможно, он просто хотел совокупиться с ней? Ну, это хотя бы имело смысл, но даже если ему не сказали, что она носит ребенка, Нежеру не думала, что Певец станет провоцировать командира Руки.
Она сделала вдох:
– Значит, ты считаешь, что Мако допустил ошибку?
Он рассмеялся, и Нежеру позавидовала его легкому смеху.
– Нет, никогда. Королева и мой магистр поступили правильно, когда выбрали его. Он подобен ножу из лучшего черного сланца, столь острому, что он способен разрезать воздух и заставить его кровоточить.
– Когда ты говоришь о своем магистре, ты имеешь в виду Ахенаби. – Бездонные черные глаза лорда Ордена Песни и его морщинистая маска теперь постоянно таились на границе большинства ее снов. – Ты хочешь сказать, что он выбрал Руку Королевы?
Саомеджи не ответил на ее вопрос.
– Лорд Песни есть нечто большее, чем магистр. Он станет избавителем нашего народа. – Саомеджи произнес эти слова таким равнодушным голосом, как будто сам не верил в их истинность, просто повторял выученные наизусть фразы, но в его чуждых золотых глазах появился блеск, который Нежеру не сумела понять. – Ты его заинтересовала, сестра по Руке. Я знаю.
Его слова затронули нечто тревожившее Нежеру после посещения замка Горькой Луны. Расстояние между ними и остальными придало ей мужества, поэтому она повернулась к Саомеджи и спросила:
– Почему твой магистр меня отпустил?
Взгляд Певца остался нарочито равнодушным.
– Эта Рука Когтей создана по приказу Королевы и дала клятву верности ей, и только ей. Как мог мой магистр вмешаться?
Они ступили на куда более опасную почву, чем тропа, по которой они шли, но теперь, когда они начали этот разговор, Нежеру вдруг ощутила безрассудную свободу, словно ночь и высокие горы находились вне оков обыденности. Какая-то часть ее существа испытала ужас от столь опрометчивого поведения, но ничто более не казалось прежним после того, как Мако использовал эби-кей, чтобы ее наказать.
– Ты прекрасно знаешь, что это не так, Певец Саомеджи. Командир Мако выбран Королевой, чтобы он вел за собой Руку. Мако хотел отослать меня в Наккигу, чтобы наказать. Почему Ахенаби ему помешал?
Саомеджи довольно долго не отвечал, и они продолжали идти в молчании. Для Певца он прошел очень хорошую подготовку и мастерски владел уловками.
– Тебе известно что-нибудь о моем магистре, сестра по Руке? – наконец спросил он. – Кроме тех историй, которые дети пересказывают друг другу?
– Я знаю, что он один из самых старших хикеда’я, – осторожно ответила Нежеру. – Один из первых, рожденных на земле после того, как наши корабли нашли сюда дорогу. Я знаю, что он пользуется огромным доверием Королевы и она прислушивается к его советам. Я знаю, что его боятся во всех землях, и речь идет о людях, которые никогда не видели его лица и не слышали голоса.
«И я тоже, – подумала она. – Как бы я хотела никогда не видеть его так близко!»
Саомеджи тряхнул головой.
– В таком случае ты знаешь очень мало, юная Нежеру. Мы с тобой одного возраста, но мне известно больше, чем тебе, – намного больше. – Саомеджи смотрел прямо перед собой, словно описывал картину, доступную только ему. – Я посещал места, находящиеся в глубинах Наккиги, в древних пещерах, куда больше не спускаются наши люди, и видел вещи, которые свели бы тебя с ума… но я все равно ребенок рядом с Ахенаби и его ближайшими родичами. Все мы таковы. Старые, носящие маски хикеда’я настолько проницательны, что это выше нашего понимания. Кто мы такие, прожившие всего несколько сотен смен сезонов, рядом с теми, кто стал свидетелями тысяч таких смен – или десятков тысяч?
Он открыл глаза и обратил на нее завораживающий желто-медовый взгляд.
– Мой магистр что-то увидел в тебе. Что именно, я не знаю и не в силах даже угадать. С тем же успехом улитка может попытаться понять причину, по которой нога ее давит или оставляет ей жизнь. Потому что мы маленькие, Нежеру. Мы маленькие – ты, я и Мако, и твоя жизнь едва ли длиннее жизни смертных, что заполонили землю и лишили нас покоя, – несколько столетий, а потом мы превращаемся в прах. Королева не умирает, и избранные ею также не умирают, хотя со временем остальные хикеда’я находят свой конец. Как ты и я можем судить о мыслях тех, кто видел, как формируется мир, – видел, как поднимаются горы, а моря высыхают?
«Тебе нравится звук собственного голоса, – подумала Нежеру. – Но этот недостаток не разделяет с тобой большинство представителей твоего тайного Ордена».
– Значит, у меня нет надежды узнать причину, по которой твой магистр меня пощадил, – из-за того, что я не видела, как растут горы, – только и сказала она в ответ.
– Если тебе нравится так думать. – Ее слова снова позабавили Саомеджи, и почему-то это ее напугало.
Он был таким же полукровкой, как она, и потому не мог иметь привилегий по праву рождения, да еще дополнительный эффект золотых глаз предательских кузенов зида’я – так что же давало нечистокровному Певцу такую уверенность?
– Проблема не в твоей юности, а в недостатке знаний и воображения, – продолжал он. – Подготовка имеет огромное значение, гораздо большее, чем мы с тобой можем знать – или даже догадываться. Но если гнев Мако вызвал у тебя отчаяние, я подарю тебе то, что расплавит твое несчастье, как солнце весенний снег. Самые могущественные представители нашего народа видят в тебе какую-то цель, Жертва Нежеру. Лорд Ахенаби не совершает ошибок. – Он молча сделал несколько шагов. – Посмотри вверх.
Они приближались к вершине кряжа, поднялся ветер, и на миг Нежеру показалось, что она неправильно его поняла из-за шума.
– Посмотреть вверх?
– Туда. Ты видишь, как звезды висят в небе, словно светильники над Полем Черной Воды? Мой лорд Ахенаби видит весь наш путь, места, где мы уже побывали, и те, куда еще придем. В то недолгое время, что я провел в Ордене Песни, мне удалось понять, как их движение влияет на нас, находящихся внизу, и как их свет приносит жизнь во тьму, но мой магистр способен видеть мрак между ними. Не отсутствие света, пойми, но сам мрак – он читает его, как раскрытую книгу.
Нежеру посмотрела на сияющее звездами небо.
– Я тебя не понимаю.
Она услышала смех в его голосе.
– Я и сам себя иногда не понимаю, сестра по Руке. Когда я изучал Великие Песни и Меньшие Песни в доме нашего Ордена, мне казалось, что в моем разуме загорался огонь. И он все еще горит. Иногда он согревает. А порой я чувствую, что он меня поглотит, я вспыхну и превращусь в пепел, улетающий в те темные места, где звезды не имеют власти.
Нежеру уже начала думать, что Певец-полукровка не только очень умен и хитер, но и безумен, и он понес такой же ущерб, как и она, когда проявила свою трусость. Значит, это правда? И все полукровки порочны уже по факту своего рождения?