– Здесь нет границ, – сказал Астриан, внимательно изучая кости принца. Он взвесил их на ладони и погладил их пальцами в поисках щетины кабана и свинца для утяжеления. – Подойдут, – сказал он, возвращая кости принцу.
– Что ты имел в виду, когда сказал эту чушь? – спросил принц. – Здесь нет границ? – Он сделал первый бросок. – Десятка, сэр, – две руки. Ты можешь ходить и объяснять одновременно.
– Вот в чем дело, ваше высочество, – ответил Астриан. – Мы уже давно пересекли границу Эрнистира. До Риммерсгарда двадцать лиг. Как вы полагаете, кто живет в Боллидане, городе с крепостными стенами, который находится немного восточнее?
Морган пожал плечами, наблюдая, как Астриан ходит – у него выпали шестерка и четверка. Рыцарь делал все с лаконичным изяществом, в том числе владел мечом, где скорость и ловкость с лихвой компенсировали небольшой рост. Его часто называли – и не только он сам – одним из лучших фехтовальщиков всех стран.
– Эрнистирийцы, я полагаю, – сказал Морган. – Рыцари, дворяне, крестьяне, самые разные люди.
– Риммеры, ваше высочество. Они обосновались там после какой-то войны сотни лет назад и с тех пор никуда не уходили. У большинства в жилах течет северная кровь. – Теперь пришла очередь Астриана бросать кости, что он тут же и сделал – «яйца», как называли эту комбинацию солдаты, пара единиц. Он смахнул маленький котелок с сундука, исполнявшего роль стола. – Мне действительно нравятся ваши кости, принц. А вы обратили внимание на деревушку, мимо которой мы проходили утром? Впрочем, вы выглядели ужасно и едва ли что-то замечали.
– Моя голова стучала и звенела, как проклятые колокола Наббана. Да, можно считать, что я ее видел. Оттуда вышли какие-то дети и взрослые, чтобы нас приветствовать, верно?
– Точно. А вы знаете, на каком языке здесь говорят?
– Нет, клянусь вечным Эйдоном, откуда я могу знать?
– Естественно, они говорят на эрнистирийском – ведь мы же в Эрнистире. – Астриан улыбнулся. – Но в их жилах течет кровь Эркинланда, как и в ваших, и в речи много эркинландских слов. Теперь вы понимаете?
– Что я должен понимать? – Морган проиграл и второй бросок, и его улучшившееся настроение снова стало портиться. – Что никто здесь не знает, на каком языке им следует говорить? Проклятое Дерево, а мне какая разница?
– Это говорит о том, что границы не имеют значения, во всяком случае в большинстве случаев. Конечно, они существуют – скажем, между Северным Риммерсгардом и Норнфеллсом – и она вполне реальна, потому что ее яростно защищают обе стороны. Но здесь, во Фростмарше все смешалось – эрнистирийцы, риммеры и эркинландеры. И люди здесь говорят на смеси разных языков. Они помнят кровную месть, уходящую в историю на сотни лет, но разговаривают так, что их предки пришли бы в ярость, если бы их услышали.
– Не нужно шутить о Норнфеллсе, – сказал сэр Порто. – Тебя не было в Наккиге. Ты не видел… и не слышал, как они поют сладкими детскими голосами, продолжая убивать и умирать.
– А я и не шучу, – заявил Астриан. – Бог даровал право Белым Лисам оставаться на севере, где им самое место. Но другие народы Светлого Арда перемешались, точно расплавившийся воск разноцветных свечей. Скоро не будет никакой разницы между риммерами и эрнистирийцами или между лордами Наббана и варварами тритингами. Это проклятие мирного времени.
– Мир не проклятие, – вмешался старый Порто.
– Я бы хотел совершить деяния, достойные принца, – печально сказал Морган, наблюдая, как еще одна кучка монет исчезает в кошельке Астриана. – Не в большой войне, возможно, но прошло два десятка лет с тех пор, как мы сражались с тритингами, и я не вижу никакой угрозы, на которую мог бы надеяться. Сейчас плохое время для молодых.
– Порто скажет тебе, что для молодых не бывает плохого времени, – сказал Ольверис, находившийся в дальнем конце палатки. – И еще он скажет, что не бывает хорошего времени для старости.
– Я способен сам за себя говорить, – вмешался высокий рыцарь. – Я не настолько древний и не настолько пьяный, чтобы меня следовало толковать как жителя острова Наракси. – Потом его лицо помрачнело. – Тем не менее Ольверис прав.
– О, я так и думал, – заметил Астриан. – Люди не слишком хорошо распоряжаются долгим миром. Кто-то обязательно найдет повод для ссоры.
– Я могу только молиться, чтобы ты оказался прав, – сказал Морган. – Ха! Посмотрите на этих красоток – пара повозок с элем! Вот мой выигрыш. – Он сгреб монеты, но одна упала и покатилась по темной земле.
Морган опустился на колени, чтобы ее отыскать.
– Если честно, ваше высочество, мне немного наскучили кости, – сказал Астриан.
– Конечно, ведь я начал отыгрываться! – Морган торжествующе выпрямился, держа укатившуюся монету в руке. – К тому же чем нам еще заняться? Ночь в разгаре, а ты сам сказал, что вино закончилось.
– Может быть, – сказал Астриан.
– Может быть? – Морган состроил гримасу. – Любой ответ, кроме «да», звучит отвратительно, потому что я с радостью выпил бы еще.
Сэр Порто зашевелился.
– Я восхищаюсь вашим желудком, молодой господин. Наверное, он достался вам по линии матери. Насколько я помню, ваш покойный отец никогда не пил ничего крепче слабого, сильно разведенного вина… – Его глаза округлись от огорчения. – О, ваше высочество, простите меня. Я забыл о том, какой сегодня день.
– Глупец, – сказал Ольверис.
Морган потряс головой, словно разгневался.
– Не нужно ругать старого Порто, – однако сказал он. – Какое мне дело? Мертвые остаются мертвыми, и нет смысла постоянно о них думать.
Порто все еще выглядел потрясенным, но теперь еще и слегка удивленным.
– О, я уверен, он смотрит на вас с небес, принц Морган. Будь это я… – Неожиданно появившаяся мысль заставила Порто замолчать.
– Только у тебя имеется удивительная способность столь ловко погубить беседу, древний глупец, – сказал ему Астриан. – Мы говорили о вине, а ты начал болтать о смерти и Небесах, двух главных врагах удовольствий мужчины, который любит выпить.
Морган снова покачал головой:
– Я же сказал, оставьте его в покое, вы оба. Если мой отец сейчас наблюдает за мной, это будет в первый раз. Нет, честно – я вам расскажу историю. Однажды, когда я был совсем маленьким, мне пришло в голову отправиться в его покои и рассказать, что я сумел сам оседлать лошадь, забраться в седло и проехать на ней некоторое расстояние. Когда я подошел к его двери, он сказал, чтобы я передал своему господину, что его не следует беспокоить.
– Я не понял, – нахмурившись, сказал Порто.
– Он подумал, что я паж, которого прислал граф Эолейр. – Морган улыбнулся шутке, но было видно, что она не кажется ему смешной.
– Быть может, солнце ослепило его, – предположил Порто. – Я почти ничего не вижу, когда оно светит мне в лицо…
– Он не в первый раз не узнал собственного сына, и не в последний. – Морган опустил взгляд, потом повернулся к Астриану. – Мы говорили о вине. Чего я не понял? У нас еще что-то осталось?
Сэр Астриан улыбнулся:
– Так уж получилось, что несколько местных девушек, с которыми мы познакомились, согласились встретиться с нами в березовой роще на краю поля. Я сказал им, что если они принесут вина, то смогут увидеть принца всего Светлого Арда.
На мгновение Морган просветлел, но тут же мрачная тень скользнула по его лицу.
– Я не могу так поступить, Астриан. Мои дед и бабушка хотят быть готовы к завтрашнему утреннему отъезду в Эрнисдарк, как только мы получим приглашение. Они сказали, чтобы я находился в своей палатке к концу второй стражи.
– Они хотят, чтобы вы отдохнули, разве не так? Чтобы предстали перед эрнистирийцами в виде, достойном принца?
– Наверное, – не стал спорить Морган.
– Как вы думаете, что лучше, отправиться спать мрачным и трезвым, после того как я возьму у вас еще денег, или приятно провести время с местными девками и промочить пересохшее горло, чтобы потом забыться счастливым мирным сном?
Морган не выдержал и рассмеялся.
– Боже мой, ты способен уговорить Спасителя слезть со Святого Дерева, Астриан. Пожалуй, я пойду с вами и проведу там некоторое время. Но ты должен обещать, что поможешь мне вовремя вернуться к королевским палаткам. Дед уже и без того возмущен моим поведением. – Морган скорчил гримасу. – У него были приключения. Он убивал драконов. А чего он ждет от меня? Бесконечные, жуткие церемонии. Сидеть с глупцами, которые гудят о справедливости, налогах и земельных наделах, будто пчелы в жаркий день, – достаточно, чтобы заснуть прямо на месте, и не важно, пил ты вино или нет. – Он встал и попытался стряхнуть с одежды сухую траву и землю, впрочем при свете фонарей было трудно определить, удалось ли ему привести себя в порядок. Рукава его куртки превратились в жалкие лохмотья, а штаны на коленях были влажными и грязными. – Ольверис, Порто, вы идете с нами?
Ольверис внезапно появился из темноты, словно чертик из табакерки. Порто лишь покачал головой.
– Я слишком стар, чтобы заниматься глупостями ночь за ночью, – сказал он. – Я останусь здесь и буду думать о душе.
– Эта часть тебя в наименьшей степени требует упражнений, старик. – Астриан встал и потянулся. – А теперь, ваше высочество, вам лучше последовать за мной, леди уже нас ждут.
– Меня поражает, как такой коротышка умудряется добиваться успеха у женщин, – сказал принц, с гордостью посмотрев на друга.
– Ха, – фыркнул Ольверис, глядя сверху вниз на принца, который лишь на ладонь был выше сэра Астриана. – Я вижу двух коротышек.
– Молчать, жердь, – сказал Морган.
– Вам не следует удивляться, ваше высочество, – с улыбкой заявил Астриан. – Как и в фехтовании, оружие следует использовать умело, а его длины должно хватать настолько, чтобы оно разило цель.
Он насмешливо поклонился и быстро пошел вперед, предоставив принцу Моргану и сэру Ольверису следовать за ним.
После того как они ушли, Порто с кряхтением поднялся на ноги и принялся искать, не осталось ли в палатке выпивки. После долгих мгновений и бесплодных попыток он вздохнул и последовал за своими товарищами в сторону далекой березовой рощи.