Теперь она заговорила оживленно:
– Его дедушка и бабушка… нам все равно не обойти этой темы, Пасеваллес. Они замечательные правители, мы все им благодарны за то, что они сделали, но они уже старые, им более пятидесяти! Морган мог бы им очень сильно помогать, если бы он… если бы положение ему позволяло.
Пасеваллес кивнул, словно ему только сейчас пришла в голову эта мысль.
– О, вы полагаете, что они могли бы сделать его… Как это называется? Что-то вроде соправителя?
– Именно. – Она наклонилась к нему и сжала его руку, что удивило Пасеваллеса. У нее была теплая и сухая кожа, а прикосновение приятным. – Вы зашли даже дальше, чем я осмеливалась думать, но у вас куда больше опыта в подобных вещах. Соправитель – вот именно! И он будет учиться в процессе, а они объяснять ему то, что требуется знать. Вы поможете мне убедить их, дорогой Пасеваллес?
– Но, Идела, разве ваше положение не подходит больше для подобных разговоров?
– О, они не поймут, если идея будет исходить от меня. – Она энергично тряхнула головой. – Они подумают, что я лезу не в свои дела, пытаюсь изменить свое собственное положение.
Ему с трудом удалось сдержать улыбку.
– Возможно, вы правы.
– Как это ни грустно, но так и есть. Но если подобная мысль будет исходить от вас, они ее выслушают. Король Саймон очень высоко вас ценит. Он поднял вас над всеми другими… всеми прочими… – Она споткнулась и замолчала.
– Над другими, более подходящими кандидатами? Вам не нужно беспокоиться о том, что вы оскорбите мои чувства, Идела. Я знаю, что существует множество придворных с именами более громкими, чем мое, и многие из них обладают более крупными состояниями. Всем известно, что моя семья, которая с самого начала была не из самых богатых, переживала очень трудные времена после войны Короля Бурь.
– Но король понял, что вы лучше всех подходите для этой должности. – Она так сильно сжала его руку, что ему стало неприятно. – Конечно, он вас послушает, когда вы предложите то, что поможет Моргану стать хорошим королем.
– Я не могу вам обещать. – Он не хотел, чтобы она думала, что легко поймала его на крючок. – Король и королева обладают на редкость упрямыми умами. И я считаю это комплиментом! Они все видят по-своему, а не так, как говорят им другие. Но я постараюсь сделать все, что будет в моих силах.
– О, да благословит вас бог за доброту! – Идела потянулась к вину и сама налила им по полному бокалу. – Выпьем за то, что мы теперь партнеры в этом предприятии, и я стану самой счастливой женщиной в Хейхолте.
– Я всегда был вашим партнером, миледи, даже если и не знал вашей цели, потому что мои желания совпадают с вашими – безопасность Верховного Престола, счастье и здоровье вашего сына.
– Пасеваллес, вы лучший мужчина из всех, кого я знаю. – Она осушила свой кубок с энергией солдата, уцелевшего после кровопролитного сражения. – А теперь допьем вино и посмотрим на книги, оставшиеся после моего мужа.
Идела вывела его из равновесия, вернувшись к книгам, но, как только она встала, Пасеваллес тут же последовал ее примеру. Она взяла его за руку и повела за собой. Он немного помедлил у кресла леди Вилоны. Пожилая женщина задремала, ее тарелка стояла на полу, шитье покоилось на коленях.
– А разве она не…
– Давайте не будем трогать бедняжку. Что она может знать о книгах, которые старше, чем она? – Идела захихикала, как девчонка, и потянула его за руку. – Идемте. Сейчас ее наблюдение нам ни к чему.
Пасеваллес позволил ей повести себя туда, где должна была находиться библиотека ее мужа или кладовая, где хранились книги, но, когда она потянула его за собой через порог, они оказались в совершенно темной комнате.
– Ой, – сказала она без малейшей тревоги. – Кажется, я привела вас не в ту комнату. Должно быть, я выпила слишком много чудесного вина.
– Следует ли мне вернуться за свечой?
Даже в темноте он чувствовал, что принцесса повернула к нему лицо и стоит совсем рядом. Она отпустила его руку и дотронулась ладонью до плеча, а потом пальцы прошлись по шее и прикоснулись к лицу.
– Думаю, нет, – тихо сказала она. – Пожалуй, мы сможем некоторое время обходиться без света и компании, не так ли?
Она еще сильнее придвинулась к нему, и он почувствовал, как ее стройное тело касается его в нескольких местах. Пасеваллес уловил пары вина в ее дыхании и цветочную сладость ее собственного аромата.
– Идела…
Ее палец коснулся его губ, заставляя замолчать.
– Ты знаешь, я скучала не только по мужскому голосу.
Он поцеловал ее палец, а потом нежно отвел его в сторону.
– Миледи, я лишь…
– Замолчи. Ты мужчина, и это просто замечательно. Нет, ты лучший мужчина из всех, кого я знаю. О, я так давно тобой восхищаюсь!
– Но слуги…
– Они знают, что лучше не заходить в мою спальню. Да, я солгала. Здесь нет книг моего мужа, здесь моя спальня. Ты ненавидишь меня за обман?
– Я никогда бы не смог вас ненавидеть, миледи. Сладкая Идела. – Он снова взял ее руку, поцеловал кончики пальцев, один за другим, услышал ее дыхание, глубокое и неровное, наклонился вперед и нашел ее губы. Прошло несколько очень долгих мгновений, прежде чем он заговорил снова. – Я бы никогда не смог причинить вам вред в любом случае.
– О, блаженство! – сказала она, и в этот момент он не сумел уловить фальши в ее словах. – Я вся покрылась гусиной кожей, и мое сердце бьется так быстро! Вот, ты чувствуешь? – Она взяла его руку и приложила к своей груди, уже обнаженной, ее кожа была теплой, а сосок твердым, как вишневая косточка. В темноте она успела расстегнуть платье и спустить его вниз. – Ты можешь любить меня, Пасеваллес? Совсем немного?
– Да, – ответил он, а потом нежно сжал ее грудь, пока она не застонала. – Да, миледи, могу.
В первую ночь они разбили лагерь неподалеку от Альдхорта, который уже могли разглядеть, и, пока Бинабик и остальные тролли ухаживали за ситхи, граф Эолейр подождал, когда рыцари и оруженосцы приступят к ужину, после чего спросил у Моргана, готов ли тот составить ему компанию и сходить в лес.
– Но зачем? – спросил Морган, собиравшийся отыскать Порто и мех с вином, который старик всегда держал под рукой.
– Чтобы протрубить в рог, ваше высочество, – ответил Эолейр, похлопывая по деревянной коробке, привязанной к его седлу. – Пока мы находились внутри границ Эрчестершира, в этом не было особого смысла.
Моргану ничего не оставалось, как согласиться. Он нашел свою лошадь, мирно щипавшую сочную зеленую траву, и уселся в седло, а кобыла бросила на него такой укоризненный взгляд, что ему захотелось перед ней извиниться.
– Мы уже недалеко от долины Асу, – сказал Эолейр, когда они направили скакунов в сторону окутанной тенями опушки леса. – Когда-то это было темное место. Здесь твоих дедушку и бабушку захватили в плен и едва не убили Огненные Танцоры, сторонники Короля Бурь.
– Я все знаю об Огненных Танцорах, – сказал Морган. – Поверьте, граф, я слышал эти истории.
Он скучал по сестре и бабушке, и даже по матери.
Морган вдруг вспомнил о забавном замечании деда, который как-то сказал, что женщины в их семье устроили заговор, чтобы лишить короля и его внука достойных развлечений. Его дед хотел пойти ловить лягушек в Королевской луже, как он шутливо называл большой пруд в саду замка. Моргану его идея не показалась особо привлекательной – в то время ему хотелось казаться взрослым молодым человеком, а не маленьким мальчиком, – но понравилось, что король захотел провести с ним время. Когда же это было? Определенно, после смерти отца. И ему на память пришло еще несколько случаев, когда король пытался как-то его заинтересовать или развлечь.
«Ты и я, Морган. Вот в конечном счете к чему все придет, запомни слова деда, – сказал король. – Они никогда ничего не разрешат тебе делать, твоя мать и моя жена. Они боятся, что ты можешь пострадать. Но что страшного в том, чтобы иногда разбивать себе нос?»
А потом он рассказал историю про Рейчел, горничную, которая сильно его напугала, когда он был совсем маленьким.
Да, в те дни дедушка был к нему добр, это он должен признать. Но почему потом все изменилось? Почему король постоянно на него сердится, и все из-за нескольких глупых царапин или ошибок?
– Вы уже довольно долго молчите, ваше высочество, – сказал Эолейр, слегка напугав Моргана. – Вы в порядке?
– Да, да, – ответил он, хотя мысли его настолько смешались, что он чувствовал себя не лучшим образом. – Просто я устал от разговоров.
Они ехали в тускнеющем вечернем свете все дальше по тропинке между деревьями, Эолейр впереди, Морган сразу за ним, благодарный за то, что граф уважает его желание помолчать. Солнце уже клонилось к западу, но те кусочки неба, которые Морган мог разглядеть сквозь кроны деревьев, стали оранжевыми и красными, за исключением тех участков у них над головами, где сиял ровный синий цвет. Во вновь обретенной тишине Морган слышал лесные звуки или, как в данном случае, их отсутствие. Если не считать нескольких чирикающих где-то далеко птиц, хруста веток и шуршания листьев под копытами лошадей. Лагерь был совсем рядом, но вдруг у него возникло ощущение, что до него несколько лиг.
– Пожалуй, здесь мы можем привязать лошадей, – наконец сказал Эолейр.
Он уверенно и изящно соскочил на землю, что было удивительно для человека его возраста, завязал поводья вокруг тонкого ствола березы и принялся вытаскивать из седельной сумки деревянную коробку, где хранился рог. Морган привязал свою лошадь рядом со скакуном Эолейра и оглядел окутанную тенями поляну.
– Здесь так тихо. – Даже ему самому эти слова показались глупыми, но Эолейр кивнул.
– Лес осторожен, – ответил граф. – Он не любит гостей, но и не отталкивает их. Во всяком случае, так говорил мой отец, хотя он имел в виду только наш лес Грианспог. Альдхорт… многие говорят, что он очень древний. Вот почему его называют «Старое сердце».
– Но как одно место может быть старше другого? – резко спросил Морган, которого вывела из равновесия неподвижность леса. Эолейр вытащил бархатный мешок из коробки и достал из него рог с такой осторожностью, словно это не диковинный музыкальный инструмент, а спящий ребенок. – Я хотел сказать, что, когда бог создавал мир, он не мог сначала сотворить Альдхорт, а потом все остальное, верно? Это как-то бессмысленно, – уточнил Морган, и его голос пронесся по тихой поляне, словно резкое карканье ворона.