– Прошу меня простить, – сказал Джирики. – Нам следовало сказать раньше. Я забыл, что у смертных подобные вещи часто связаны со стыдом и смятением. Но по меньшей мере на сей раз принц Морган прав – это не тот вопрос, который следовало проглотить. Моя сестра действительно чиру – готова поделиться с рекой нашего народа. В иные, не столь сложные времена вы бы праздновали с нами, Эолейр из Над-Муллаха, потому что это редкое и замечательное событие. – Он повернулся к Моргану: – И хотя ваш вопрос не так важен, как вам кажется, вы получите на него ответ, юный смертный. Отец – Иджа’аро, наш клановый кузен.
– Они женаты? – спросил Морган.
Джирики улыбнулся:
– Нет, это было не такое – и есть не такое – создание пары. У нас бывает всего несколько рождений в каждом поколении, и в нашем доме оно будет первым почти за столетие, как вы называете такой промежуток времени, так что, естественно, все счастливы.
«И это любимые ситхи дедушки и бабушки, – с отвращением подумал Морган, – волшебные существа, о которых говорят так, словно они ангелы или даже боги, сошедшие на землю. Однако они живут в лесу, как разбойники, не могут защититься от нападения небольшого отряда смертных, а их королевские женщины вынашивают детей вне брака без стыда и опасений». Он чувствовал себя обманутым. Их миссия оказалась именно такой, как он опасался, – повод отослать его прочь, чтобы он не болтался под ногами у короля и королевы.
Когда они остановились у выхода на поляну, их встретил холодный ветер. Сквозь ветви деревьев пробивался свет заходящего солнца.
– Отсюда совсем недалеко до открытых земель, где вас ждут ваши друзья и солдаты. Прощайте.
– Прощай, Джирики, – сказал Эолейр. – Я бы хотел, чтобы наша встреча получилась более радостной.
– Не отчаивайтесь, никто, даже самые мудрые, не знают всех исходов. Быть может, мы еще встретимся при более счастливых обстоятельствах.
Эолейр улыбнулся без особой убежденности.
– Я не думаю, что у меня осталось много времени, Джирики – мы живем не так долго, как вы, ситхи. Боги уже почти завершили мой жизненный путь на земле.
Мгновение Джирики молчал, потом протянул руку и сжал ладонь Эолейра.
– Как я уже говорил, никто не знает всех исходов. Я надеюсь, твои боги дадут тебе больше времени, чем ты рассчитываешь.
– Я буду молиться, чтобы твоя мать вернулась к жизни, – сказал граф. – И за благополучное рождение ребенка Адиту.
Джирики кивнул и повернулся к Моргану.
– Вера, – сказал ситхи.
Принц удивился.
– Что?
– Вера в других, принц Морган, – повторил Джирики. – Вера Эолейра в то, что у большинства смертных добрые намерения.
– Но вы же сами в это не верите!
– О нет, я верю, – сказал Джирики. – И верю в свой народ. В противном случае мы бы не вели этот разговор.
– Мир полон лжецов.
– Значит, у нас еще больше причин искать правду и ценить ее, когда найдем. И не забывайте о вере в себя! Вам не хватает именно веры, так я думаю, чтобы ваши дедушка и бабушка вами гордились. Удачи и прощайте, потомок хикка стайя.
Прежде чем Морган успел ответить или понять, что означают последние слова, Джирики повернулся и пошел прочь; через несколько мгновений он исчез в лесу, словно его никогда и не было.
– Что он имел в виду? Каким именем он меня назвал?
– Я не знаю, ваше высочество, – ответил Эолейр. – Но нам лучше обсудить это позднее. Теперь нам нужно побыстрее пересечь открытое пространство, пока еще не зашло солнце. Мы же не хотим провести ночь в лесу.
Морган содрогнулся, хотя и постарался это скрыть.
– Надеюсь, Порто хотя бы разжег костер.
К тому моменту, когда Морган и граф добрались до опушки леса, последние лучи солнца освещали лишь небо на западе. Морган и Эолейр вышли из зарослей высоких берез и дубов и оказались среди заросших кустарником холмов, уходивших вниз, к речным долинам, где они видели пятна костров на лугу и завитки дыма на фоне темнеющего неба. Они поспешили к свету, прислушиваясь к тихому шелесту высокой травы под ногами, а потом замедлили шаг и остановились.
– Но здесь никого нет, – сказал Морган. – Никто нас не ждет. Куда подевались все наши люди? Почему они ушли?
Эолейр оглядел равнину.
– Быть может, они начали нас искать – говорят, время среди фейри течет иначе. Возможно, мы находились с ситхи дольше, чем думаем. – Он наклонился вперед и прищурился. – Мои глаза слишком старые, чтобы видеть так далеко, – там есть какое-то движение?
– Ничего и никого.
Когда они приблизились к безмолвному лагерю, Морган почувствовал, как его тело сковал холод, хотя летний вечер был теплым, а на лугу царило безветрие. Он слышал шум реки, достаточно близко, хотя уже не мог разглядеть в темноте воду – лишь темную линию в траве. Тут и там на земле тлели кучи углей, но Морган ошибся, когда сначала подумал, что это костры оставленного лагеря.
Подойдя к первой, они увидели, как догорают разбитые колеса и сломанные шесты.
– Наш фургон с припасами, – сказал Морган, и собственный голос прозвучал в его ушах так, будто слова произнес мертвец, призрак из старой сказки, предсказывающей всеобщую гибель. – Клянусь Священным Деревом, что здесь произошло?
Эолейр обошел сгоревший фургон с дальней стороны, остановился и посмотрел вниз. Через мгновение к нему присоединился Морган и едва не наступил на лежавшее у ног графа тело.
– Да хранит нас Эйдон, – сказал принц и отвернулся. – У него кишки вывалились наружу.
– Всего здесь три мертвых тела. – Моргана поразило спокойствие в голосе старика – сам принц находился всего лишь в шаге от безумия и ужаса и чувствовал, как на него наступает окружавшая их со всех сторон голая степь. – И дохлая лошадь.
– Но кто мог такое сотворить? – спросил Морган. – Это же были эркингарды. – Он не мог поверить в реальность того, что видит. – И где остальные?
Однако Эолейр не ответил, принц заметил, что граф смотрит на север, повернулся и увидел отряд вооруженных всадников, не менее нескольких дюжин, которые вдоль опушки леса направлялись в их сторону.
– Это наш отряд? – спросил Эолейр, но в его голосе не было особой надежды. – Мои глаза слишком слабы. Ты что-нибудь видишь?
Морган прищурился и почувствовал, как пульсирует кровь в висках.
– Я не вижу никаких символов – или знамен. И у всех разное оружие и доспехи.
В этот момент ближайший из всадников их заметил, и отряд устремился к ним, размахивая топорами и луками.
– Да укусит меня Багба! – выругался Эолейр. – Это тритинги – или разбойники! – Он схватил Моргана за руку. – Бегите, мой принц. Бегите к лесу!
– Ты сошел с ума? – Морган уже обнажил меч. – Я не могу тебя оставить.
– Ты можешь и должен, будь проклято твое упрямство! Ты наследник Верховного Престола, юноша, и мой долг состоит в том, чтобы сохранить тебе жизнь. Моя жизнь не имеет значения. Если я уцелею, то приду в лес и позову тебя. Если нет – попытайся снова найти ситхи.
Беги!
– Нет! Я не побегу! – Стук копыт приближался, всадники мчались к ним точно гроза, им оставалось преодолеть два полета стрелы, и они быстро сокращали расстояние.
Эолейр снова толкнул Моргана – так сильно, что тот едва не упал. Теперь и граф обнажил свой длинный тонкий клинок.
– Клянусь кровавой культей Мурхага, если ты не побежишь, принц Морган, клянусь, я убью себя прежде, чем тритинги до тебя доберутся. Некоторые кланы сжигают пленников живьем!
Морган сделал шаг в сторону опушки леса, но он не мог представить, как сможет оставить старика умирать.
– Давай, бежим вместе.
– Я не успею, – сказал граф. – Я бегаю слишком медленно. А ты должен спастись.
– Но я принц!
– Огню все равно, – вскричал Эолейр, – как и копью тритингов. – В сумраке Морган плохо видел бледное лицо Эолейра. – Проклятье, беги, мальчик беги!
Объятый страхом и яростью перед необходимостью ужасного выбора, Морган наконец повернулся и побежал к лесу.
Оказавшись у линии деревьев и петляя между ясенями, он обернулся и посмотрел назад. Покрытую травой равнину почти совсем скрыли тени, но он сумел разглядеть, что всадники уже почти добрались до Эолейра. Старый граф терпеливо ждал, пока они его окружат, но Морган заметил, что несколько всадников отделилось от остальных, и они поскакали вверх по склону, в его сторону.
Несколько мгновений он размышлял о том, что должен их встретить и принять героическую, но бесполезную и никем не воспетую смерть. А потом вспомнил Лиллию, ее маленькое серьезное лицо, и не смог представить, как она перенесет эту новость. Она росла без отца, а теперь еще и ее брат погибнет. Он не мог так с ней поступить – во всяком случае, сознательно.
Морган повернулся и поспешил по склону, сквозь ясеневую рощу, налетая на кусты и спотыкаясь в густой траве, пока не оказался в темном лесу. Свет уже практически исчез, ему пришлось замедлить бег, и очень скоро он уже шел шагом. Однако Моргану рассказывали, что тритинги неплохо знают лес, поэтому он продолжал идти до тех пор, пока так сильно не расцарапал руки и ноги, что и подумать не мог о том, чтобы сделать еще один шаг.
Он стоял, пытаясь восстановить дыхание и не шуметь, и прислушивался к звукам погони, но слышал лишь громкий стук собственного сердца. Наконец он сообразил, что стоит под большим деревом, ствол которого в несколько раз шире него самого. Морган пощупал кору и понял, что это дуб.
«Если бы я сумел взобраться на него, то мог бы немного отдохнуть, – подумал он. – У тех, кто за мной гонится, нет собак – во всяком случае, я не слышал лая. Они меня не найдут, если я спрячусь среди ветвей».
Он подумал про Эолейра, что стало со стариком, который остался один на один с большим отрядом всадников, но воспоминания были слишком свежими и болезненными, поэтому он нащупал подходящую ветку и начал карабкаться на дерево.
Морган залез на высоту, дважды превышавшую его рост, когда добрался до первых ветвей расположенных рядом друг с другом, умудрился подняться еще немного, пока не нашел широкое пространство, где сходилось несколько крупных ветвей, и уселся, прижимаясь спиной к шероховатому стволу. Он сн