– А Эсмонд… отказался?
Райнальд кивает.
– У меня нет ничего, чем он бы захотел обладать. Он ничего не может сделать с моим королевством. Он не верит моему народу. Он бы предпочел увидеть нас всех мертвыми, чем своими подданными. Так что… чтобы он захотел вести переговоры, мне требовалось что-то, чем он бы захотел обладать.
Давина. Я смотрю на нее. Она спокойно отвечает на мой взгляд, словно догадалась о том же.
– Когда мы напали на экипаж принцессы, – говорит Райнальд, – мы считали, это будет детской игрой, ведь мы знали, что фрискийские солдаты никогда не видели настоящего боя. Но они сопротивлялись, и моим людям не оставалось ничего, кроме как обороняться.
– И тогда ваши люди стали преследовать сбежавших женщин, не зная, которая из них настоящая принцесса, – продолжаю я, вздохнув. – Я тоже узнал об этом намного позже.
Уголки губ Райнальда дернулись в несмелой улыбке.
– Может, ты когда-нибудь расскажешь мне историю, как вы познакомились, когда все это, – он указывает на карты и фишки, разложенные на столе перед ним, – закончится.
– Может быть, – уклончиво отвечаю я.
«Предатель!» – шипит голос у меня в голове.
Я заглушаю его и склоняюсь над картами.
– Итак, каков наш план?
Я замечаю благодарную улыбку, в которой растягиваются губы Давины.
– Мда, мы так и правда дальше не продвинемся, – ворчит Кларис. – Если Эсмонд озабочен только сокрушением Земного королевства, нам не избежать открытого столкновения.
– Это проблема? – спрашиваю я.
Райнальд кивает.
– У меня слишком мало людей, которых я могу послать в бой… Сто, может, сто пятьдесят. Больше у нас нет.
К такому я не готов.
– Что… случилось с остальными вашими людьми?
Он хмурится.
– Они мертвы. Либо из-за вас, либо от меча другого мстительного пламенца. Или от голода и болезней. Как я уже сказал, мы обладаем только теми запасами, которые можем украсть. Этим невозможно снабдить армию. – Его взгляд переходит на карты. – Не будь наши земли настолько непроходимы, мы бы долго не протянули.
– С таким количеством людей мы не сможем открыто противостоять Эсмонду, – замечает Кларис. – Кроме того, у него пять тысяч солдат из Фриски. Может, они еще не были в сражениях, но их численное превосходство велико.
– Вторая причина, почему я претендовал на руку принцессы, – добавляет Райнальд, продолжая изучать карты.
– А как насчет возобновления переговоров? – спрашиваю я. – В конце концов, теперь у вас Королева Огня. Эсмонд может быть заинтересован в…
– Эсмонд сгноил бы ее в темнице, если бы я не подкупила охрану, – возражает Кларис. – Ему все равно, что случится с Эйрой. Он получил что хотел. А Линнет действует по приказу королевской семьи Фриски. Так что Эсмонда поддерживает еще и Фриска. У него больше преимуществ, и он никогда не пойдет на переговоры.
В этом что-то есть… Во имя всех богов, если я доберусь до Эсмонда!..
– Если о переговорах и об открытом сражении не может быть и речи, мы должны заманить их в ловушку, – бросает Давина.
– Неплохая идея, – говорит Кларис. – Но что потом? Даже если нам удастся сократить их численность, они все равно нас превосходят – числом, оружием, припасами.
Над пальцами Давины танцуют снежинки.
– У вас есть я. Я могла бы…
– Ты хочешь сражаться? – вставляю я. – Зачем?
Она пожимает плечами.
– Почему бы и нет?
Потому что ты не знаешь, что такое поле битвы. Крики. Кровь. Страх в глазах людей. Потому что тебе еще никого не приходилось убивать. Эта вина будет с тобой всю жизнь. И потому что это слишком опасно.
Но я не произношу ни один из этих доводов. В горле от страха образуется комок. Одна лишь мысль, что Давина может оказаться на поле боя, повергает меня в панику. В хаосе битвы я не смогу ее защитить…
– Спасибо за предложение, – говорит Райнальд. – Но я не жду, что вы будете участвовать в моих битвах. Вы здесь, потому что моей жене было важным спасти вас. Я предлагаю вам и вашим ритари убежище, пока оно вам необходимо. Ответные услуги необязательны.
Снежинки над пальцами Давины исчезают, словно их никогда и не было.
– Я… не хочу навязываться. Я только думала…
Наверное, только я замечаю ее сжатые в кулаки руки и поджатые губы. Я скрежещу зубами. Будто сам чувствую ее разочарование.
Когда мы несколько месяцев были во Фриске, мать Давины преуменьшала силу ее магии и считала, что ее дочь ни на что не способна. Давина хотела только помочь, но ей неоднократно приходилось слышать, что она не в состоянии ничего сделать.
Но это ложь. Каждый, кто видел ее ледяную магию, знает, на что она способна. Давина не должна больше выслушивать, что она недостаточно хороша.
– Вам стоит принять ее помощь, – слышу я собственные слова. – Она вам пригодится.
Давина смотрит на меня озадаченно. Затем посылает мне благодарную улыбку, от которой мое сердце начинает биться быстрей.
– Почему вы хотите нам помочь? – спрашивает Райнальд.
– Потому что… считаем это правильным, – отвечает Давина. – Я не хочу никого убивать, но Эсмонда нужно остановить. Я опасаюсь, что рано или поздно он протянет руки и к Фриске.
– У меня тоже есть опасения, – добавляю я. – Эсмонд успокоится только тогда, когда превзойдет своего отца. Победы над Земным королевством ему будет мало.
Райнальд смотрит сначала на меня, затем на Давину, не меняясь в лице.
– Разве во Фриске женщина не может быть наследницей престола?
Я хмурюсь. К чему это он?
– Да, – сдавленно отвечает Давина.
– Тогда вы – законная наследница престола, – заключил Земной король.
– Теоретически. Но меня лишили этого права, когда родился мой брат. Фрискийцы… не хотят видеть на троне еще одну проклятую королеву, но требуют мужественного сильного правителя.
– Кто это утверждает? – спрашивает Кларис.
Давина растерянно переводит взгляд с нее на Райнальда.
– Ну… я… много раз это слышала. И моя мать… Вся страна праздновала, когда она родила сына.
– Возможно, вы просто должны были в это верить, – задумчиво произносит Кларис. – Фриска всегда держала нейтралитет, но Ледяное королевство, должно быть, также думало о войне. Вполне возможно, что они предчувствовали, что могут быть следующими.
– Я не хочу сказать ничего дурного о вашем отце, но он – нехороший король, – продолжает Райнальд. – Он разрушил все торговые отношения и связи, которые удалось создать вашей бабушке, и вернул Фриску в изоляцию.
– Изоляция дает не только преимущества, – отвечаю я на растерянный взгляд Давины. – Каждая страна нуждается в определенных ресурсах. Без торговых отношений нельзя их получить. Даже как нейтральное государство Фриска должна поддерживать связи с разными странами, в том числе ради собственной безопасности.
– И что может быть лучше в этом отношении, чем предложить молодому, пожелавшему жениться королю подготовленную и хорошо образованную дочь? – бросает Кларис.
– Это… – Давина собирается возразить, но закрывает рот.
– Да, она бы смогла, – говорю я. – Ты сама это слышала. Она бы отдала тебя кому угодно, если бы предложение показалось ей хорошим.
– Выдающихся королев и королей судят не по делам их предшественников, а по их собственным. – Райнальд обращает на Давину пристальный твердый взгляд. – Я знаю, что ходят слухи, будто я убил прежнего Земного короля, но это не так. Я был его комендантом и доверенным лицом. Когда он умер, корона перешла в мои руки. Я бы с удовольствием бросил ее, так как никогда не хотел быть правителем, но никто не хотел нести это бремя. Так что это сделал я. Я не смогу повлиять на то, что люди будут думать об этом в будущем. Но могу только стараться принимать лучшие для моих людей решения сейчас, в данный момент.
– Вы думаете, на троне Фриски лучше быть мальчику, который ничего не знает о мире снаружи? – спрашивает Кларис. – Ваша мать ради собственной безопасности отдала свою дочь. Но жители Фриски пострадают больше всех, если Эсмонд действительно нападет.
– Но вы, милая, все это знаете, – говорит Райнальд притихшей Давине. – Вы королева с рождения, а не благодаря свадьбе с Эсмондом. – Его губы подрагивают в ухмылке. – Которая в любом случае недействительна.
Давина обхватывает себя руками, словно замерзнув. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не притянуть ее к себе. Но сейчас для этого неподходящее время. Несмотря на то, что она кажется ранимой и хрупкой, она больше королева, чем любой правитель, которого я когда-либо встречал. Она умна и справедлива и думает, прежде чем действовать. Она никогда не развяжет войну просто из-за желания войны. С такой правительницей любое королевство будет процветать.
– Иногда, – произносит Райнальд, – корону не дают в руки – до нее нужно дотянуться.
Вопросительный взгляд Давины устремляется ко мне, и прежде чем обдумать свои слова, я говорю:
– Я всегда видел в тебе правительницу. Еще до того, как узнал, кто ты на самом деле, я хотел сделать тебя ей. На крошечном клочке земли, который не соответствует истинной королеве, но… ты бы стала прекрасной миндам. Уверен, что ты могла бы стать великой королевой – и без такого болвана, как Эсмонд.
Давина судорожно сглатывает, а я вижу, что в глазах у нее стоят слезы. Она снова сжимает руки в кулаки, но я больше не вижу в ее взгляде разочарования – лишь яростную решимость.
Я беру ее за руку.
– Не оставайся принцессой, если ты можешь быть королевой.
– Во Фриске уже есть законная королева, – говорит она. – И надеюсь, что она нам поможет.
– Твоя бабушка? – уточняю я. – Думаешь, это хорошая идея? Она… не такая как ты. Ее магия может…
– Я все равно хочу с ней поговорить, – перебивает она. – Ее долго держали взаперти лишь потому, что она полюбила не того мужчину. Мы не можем выбирать, кого любим, а для меня наказывать за то, что ты кого-то любишь, а кого-то нет – постыдное преступление. К тому же… две ледяных волшебницы лучше, чем одна.
– Она нам поможет? – интересуется Райнальд. – Если она опасна…