– Да?
Я отшатнулась, вытаращив глаза.
– Ты меня слышал?
Он кивнул.
– Звучало почти так, будто ты говоришь вслух, но я знал, что ты ничего не сказала, и… это походило на шепот. Попробуй еще. Посмотрим, смогу ли я ответить.
Я сосредоточилась на нем, ощутив свежесть любопытства, сменившего веселье. На этот раз я нашла путь быстрее. «Киеран?»
И вдруг случилось что-то странное. Не была уверена, может, такое происходило и раньше, а я не осознавала, но я почувствовала его – почувствовала его знак, коснувшийся моего сознания как древесный ароматный ветерок. «Ты помешана на том, чтобы бить людей кинжалом».
Ахнув, я слегка подпрыгнула.
– Вовсе нет!
Его лицо прорезала широкая улыбка.
– Так ты слышала?
– Да. – Уронив подушку, я шлепнула его по руке. – Я на этом не помешана. Просто меня окружают люди, помешанные на том, чтобы меня раздражать.
Он усмехнулся.
– Должно быть, это нотам. Это единственное, что мне приходит в голову. Имеет смысл. Вроде того.
Я подняла брови.
– Что значит вроде того? Божества могли общаться с вольвенами таким образом?
– Насколько знаю, нет. – Он посмотрел на меня так пристально, словно пытался заглянуть в мой разум. – Но как, по твоему мнению, Никтос общался с кийу? Язык они бы не поняли. Тот, на котором говорят. Он обращался напрямую к их разуму.
Глава 18
У меня внутри все перевернулось. Я уставилась на Киерана.
– Но тогда как я могу?.. – Я осеклась. – Киеран, все это полная ерунда. Я понимаю, что во мне течет кровь Никтоса и даже Малека, если Аластир сказал правду, но это не объясняет, почему мои способности такие сильные, когда, насколько я помню, ни у одного из моих родителей не было такого дара. И у Йена тоже. Да, знаю, он может быть мне не родным братом, – добавила я прежде, чем он об этом напомнит. – Но если я потомок Малека и одной из его любовниц, это произошло несколько поколений назад. Как могло у меня оказаться столько итера?
– Хороший вопрос, – сказал он, помолчав. – Возможно, способность общаться с нами подобно тому, как это делал Никтос, проявилась благодаря твоему Вознесению. Вся твоя смертная кровь заменена атлантианской. Это могло… не знаю… что-то в тебе открыть.
– Будто я дверь?
Он иронично усмехнулся.
– Скорее, будто внутри тебя открылся сундук. Но еще до того, как Кастил тебя вознес, твой дар был гораздо сильнее, чем следовало, поэтому…
Киеран резко повернул голову к решетчатой двери и, прищурившись, всмотрелся в темноту.
Я отложила подушку.
– В чем дело?
– Не знаю. Мне что-то послышалось.
Он встал и, не сводя глаз с закрытой двери, достал из сапога узкий кинжал с длинным лезвием.
– Оставайся здесь.
Оставаться здесь? Наморщив нос, я переползла кровать, чуть не перевернув тарелку с остатками мяса и сыра. Схватив вольвенский кинжал, я вытащила его из ножен и встала.
– Ну конечно, сидеть на месте ты не будешь, – пробормотал Киеран, открывая створку двойной двери.
– Нет.
Я пошла за ним.
Киеран вышел на веранду. Свет проникал сюда только из спальни и от маленького фонаря над широкой кушеткой. Киеран отодвинул прозрачную занавеску и пошел вперед, вглядываясь в стену в нескольких ярдах от веранды.
Он замер.
Я осмотрела деревья и стену за ними, с трудом различая в лунном свете тяжелые лозы, опутывающие камень.
– Что такое?
– Эту часть стены патрулировала Сейдж, вольвенка, – объяснил он. – Я ее не вижу.
Слева от конюшен раздался крик. Я повернулась и шагнула с террасы на камень – еще теплый, нагретый за целый день солнцем.
Киеран поймал меня за руку.
– Не смей.
Я попыталась вырваться, метнув на него удивленный взгляд. Поверить не могла, что он меня останавливал.
– Что-то происходит. Кастил…
– С Касом все будет хорошо, – рявкнул он, втаскивая меня обратно на огороженную террасу. – Знаю, что ты умеешь сражаться. Ты та еще задира, Поппи. Но дело не только в том, что Кастил оторвет мне голову, если с тобой что-нибудь случится, – ты к тому же наша королева.
Я резко вдохнула.
– Я ничья королева. Я просто Поппи.
– Заявляешь ли ты свои притязания на трон или нет, ты все равно наша льесса.
– Значит, ты ждешь от меня, что я буду прятаться? Вот что для вольвенов означают обязанности королевы?
Я сердито уставилась на него, чувствуя едкий ожог его гнева и тяжелое давление тревоги. Это казалось странным – ощущать от Киерана что-то помимо ироничного веселья.
– Какой я буду королевой, если буду прятаться?
Он стиснул челюсти.
– Такой, которая остается в живых.
– И такой, которая недостойна тех, кто ее защищает, – огрызнулась я, силясь напомнить себе, что его противодействие связано с беспокойством обо мне. – А теперь отпусти мою руку.
– Или?
Я остановилась.
– Или я тебя заставлю.
Бледный взгляд Киерана ярко вспыхнул. Он опустил голову так, что наши глаза оказались на одном уровне.
– Ты уже достойна тех, кто защищает тебя, – сказал он. – Что уже бесит.
Я опять дернула руку.
– Я чего-то не понимаю.
– Если бы ты не была такой смелой, мне и Кастилу жилось бы намного легче, – проворчал он, выпуская мою руку. – Не дай себя убить.
– А как насчет того, чтобы постараться не дать мне убить тебя? – парировала я, и он хмуро уставился на меня. – Кстати, мы обсудим это позже.
– Жду не дождусь, – буркнул Киеран.
Я не успела ответить – донесся еще один крик. Я обернулась на звук. Он был ближе, а следом послышалось раскатистое рычание.
Внезапно на стене вспыхнули огни, испугав меня. Я шагнула назад, налетев на Киерана. Он положил руку мне на плечо, удерживая в равновесии. Яркие лучи прорезали деревья и цветущие кусты.
От дерева отделилась тень и шагнула в полосу света. Я похолодела. Перед нами стоял бледный мужчина с голой грудью, его лицо скрывала маска Последователя.
Меня кольнуло воспоминание прощальных слов Аластира. «Думаешь, со мной это закончится?» Я надеялась, что закончится, но стоящий перед нами человек был доказательством того, что заговор Аластира продолжал жить.
– Проклятье, – пробормотал себе под нос Киеран, когда из-за деревьев и кустов во двор вышла еще дюжина человек.
– Полагаю, это не дружелюбно настроенные Последователи? – спросила я.
Ближайший к нам Последователь снял с пояса кинжал.
– Я бы сказала, что нет, – ответила я на собственный вопрос и перевела взгляд на кинжал. Мой пульс участился. – И еще полагаю, что у них сегодня вечером нет иных намерений, кроме как убить меня.
– Этого не случится, – пообещал Киеран.
– Нет. Не случится.
Я крепче сжала вольвенский кинжал, рассматривая их. Насколько могла судить, здесь были только мужчины. Вероятно, часть братства, о котором говорил Аластир, но это еще не значило, что в заговоре замешаны все Последователи. Хотя, если кто-то в Атлантии и смотрел на меня как на Деву, орудие Вознесшихся, так это они.
Я высвободила чутье и ощутила… холодную пустоту.
– Я… ничего не чувствую, – прошептала я и сосредоточилась на мужчине с темным клинком в руках. Я встревожилась, осознав, что по-прежнему ничего не чувствую. – Как с Вознесшимися.
– Они не Вознесшиеся, – сказал Киеран, нюхая воздух. Его ноздри раздувались.
Было что-то… странное в этих людях, стоящих в лучах света. И дело было даже не в том, что я не способна читать их эмоции. Я смотрела на них, и по мне пробегали мурашки. Их кожа. Она казалась тонкой, как бумага, и слишком бледной, словно в их венах не осталось ни капли крови. У меня внутри все сжалось.
– Они?.. Они не атлантианцы? Или из какой-то другой кровной линии?
– Нет, – прорычал Киеран. – Я понятия не имею, что это за твари.
Твари?
Я с усилием сглотнула. Инстинкты требовали, чтобы я насколько возможно увеличила расстояние между собой и этими существами. Такую же реакцию во мне всегда вызывали Жаждущие, но от них я не убегала, и от этих существ не побегу.
Киеран опустил подбородок.
– Понятия не имею, кто вы такие, но что бы вы ни замышляли, я настоятельно советую передумать.
Мое внимание привлекло движение у стены. Там присел на корточки еще один мужчина в маске. Кожа у него была розоватой, а не мертвецкого оттенка, как у других. Я потянулась чутьем и ощутила… что-то сухое и дубовое, вроде виски, почти ореховое. Решимость. Этот у стены – другой. Для начала – он живой. Я прищурилась, рассматривая висевшую на его груди цепь – цвета слоновой кости с серовато-коричневыми вкраплениями. Во мне взметнулся гнев, словно осиный рой. Если и были сомнения в их намерениях, теперь они исчезли. Эти оковы больше никогда не прикоснутся к моей коже.
– Ты понятия не имеешь, кого охраняешь, вольвен, – заговорил мужчина в маске, из-за которой его голос звучал приглушенно. – Кого ты защищаешь.
– Я точно знаю, кого защищаю, – заявил Киеран.
– Не знаешь, но узнаешь, – ответил мужчина. – Мы просто хотим получить Деву.
– Я не Дева.
Я приветствовала свою обжигающую ярость. Она заглушила болезненное огорчение от того, что есть и другие, кто настроен так же, как и Аластир. Я отбросила эту печаль прежде, чем она завладеет мной.
– Ты бы предпочла, чтобы тебя называли Благословенной? Избранной? – возразил он. – Или предпочтешь, чтобы к тебе обращались как к Вестнице и Носительнице Смерти и Разрушения?
Я застыла. Я уже слышала этот титул, но забыла. Янсен как-то так назвал Никтоса. В груди завибрировало.
– Если ты в самом деле считаешь, что это относится ко мне, то ты ведешь себя как глупец, угрожая мне.
– Я не глупец. – Он снял со своих плеч цепь. – Ты, о которой было предсказано на костях, не должна была пережить ту ночь в Локсвуде.
По моей коже побежали мурашки, а тело сковал шок. Это не имело никакого отношения к так называемому пророчеству. Локсвуд. Я много лет не слышала названия этой маленькой деревушки. Даже Аластир его не упоминал.